- Проклятие! - крикнул он.

- Что за проблема, сэр?

- Кажется, ваш вампирский ящик заминирован! - он показал кончик пальца, на котором выступила крошечная капля крови.

- Но, сэр, посмотрите! Вам удалось с первого раза.

«Так и есть», - сообразил Лимптон.

Он смахнул каплю крови носовым платком и с облегчением увидел, что крышка коробки открыта.

Лимптон, стуча челюстью, заглянул внутрь.

Все жильцы кукольного дома аккуратно разложились внутри. Три пласта были уложены друг на друга, и все они были сделаны из тонких пропаренных деревянных реек, имеющих круглую форму, чтобы точно поместиться внутри поддона.

При этом наблюдении Браун сказал самое странное:

- Три таких круглых поддона, сэр, на которых отдыхают заключённые. Паттен был очень очарован этим числом: три. Он говорил, что магические круги с древних времён состояли из трёх кругов, - но Браун произнёс слово «круг» как кру-у-уг.

Как бы то ни было, Лимптон почти не слышал владельца, так как он был поглощён содержимым коробки. Он осторожно снял каждый поддон и поставил их перед собой.

Здесь, как и прежде, была ситуация с прозаическим искусством, творческой композицией и элементом описания, о котором многие писатели были бы рады рассказать. Я, с другой стороны, не буду в восторге, потому что описание содержимого коробки - изображения каждой фигуры, их одежды, пола и предполагаемого занятия - не входит ни в мои навыки, ни в моё терпение.

Я только расскажу (поскольку я несу некоторую ответственность за то, что представляет себе читатель), что на каждом поддоне лежало шесть фигур, каждая статуэтка была окружена собственным большим чехлом из ваты, и с обеих сторон было немало места для безопасной транспортировки коробки. Здесь представлялась перспектива наиболее удовлетворительного коллекционного исследования. Тем не менее, такое обследование будет охватывать часы, и Лимптон осознавал, что чем дольше он будет уделять внимание дому, фигуркам и всему остальному, тем серьёзно настроенный Браун будет просить более высокую цену. Итак, с большим трудом Лимптон взял только одну фигурку для беглого осмотра.

«Боже мой! Какие детали и такой неповторимый стиль!»

Выбранная фигура представляла собой женщину (ростом не более трёх дюймов), весьма вероятно, служанку, одетую в одежду времён приятных деревенских помещиков, щедрых земельных баронов и улыбающихся батраков. Простое великолепие жизни в людях простых времён. Все наряды были тщательно расписаны вручную, вплоть до пурпурного банта на белом чепчике; красной розетке на белом фартуке; вышивке лифа. Одни только эти хитрости (не говоря уже о самом доме) были несомненным доказательством усилий не просто квалифицированного резного лезвия, а чистого технического гения ремесла. Тем не менее...

«Хм-м-м», - подумал Лимптон.

Было что-то... ну, казалось, что было во внешнем виде фигурки что-то нечеловеческое. Для меня просто слишком сложно дать читателю доступ к тому, что мне было описано. Лучшее, что я могу сказать, это фигурка, которая для большинства, вероятно, оставит неприятный, нет, дурной вкус. Дьявольский - единственное слово, которое автор может вызвать в соответствии с этим впечатлением. Или, лучше, адский.

Однако Лимптона этот вкус ещё не поразил, и гротескный стиль статуэтки он нашёл исключительно уникальным. Можно было бы предположить, что самыми странными были черты лица служанки: в то время как все остальные аспекты фигуры были выполнены с предельной детализацией, лицо представляло собой всего лишь три крошечных дырочки, две для глаз, одна для рта.

Он притворился без особого энтузиазма, готовясь вернуть фигурку в поддон, но...

«Что это?»

Теперь он увидел, что на нижнем поддоне было только пять фигур; одно отделение с ватой было пусто.

- Одна из фигур отсутствует, - укоризненно сказал он.

- Да, это возможно, сэр, - сказал Браун после кашля, - и хотя я не верю в это, я не могу доказать обратное. Видите ли, долгие годы в нашей семье ходили разговоры: восемнадцатая фигурка была изготовлена ​​Мастером как его подобие.

Эта перспектива привела Лимптона в невероятное волнение.

- Итак, где она? - потребовал он.

- Я могу сказать только так, как слышал: она в доме.

- В доме? Что вы имеете в виду? Я не вижу фигурки в кукольном доме и не вижу в этих деревянных поддонах.

Браун кивнул.

- Фигурка Паттена, как говорят, затеряна где-то в пределах дома, в одной из его многочисленных комнат, либо в самих оконных рамах, либо в одной из комнат вообще без окон, потому что их несколько, сэр. Говорят также, что у того, кто пытается разобрать дом, чтобы найти её, появляется сифилис...

Лимптон нахмурился ещё больше.

- И также сказано, что фигурка Паттена выйдет из своего уединения и откроется, но только нужному человеку, - и Браун произнёс «человеку» как челове-е-еку.

Лимптон понял, что это ещё одна оккультная ерунда.

- Это всего лишь деревянная кукла! Вы говорите так, как будто однажды он выйдет из кукольного дома на своих двух крошечных деревянных ножках!

Густые брови Брауна приподнялись.

- Я могу сказать только так, как я слышал, сэр.

Он произнёс «слышал» как слы-ы-ышал, и Лимптон начал уже опасаться «янки» в акценте продавца.

«Хватит этой чепухи».

Дело было в руках, и Лимптон решил, что сделка будет в его пользу.

- Если вы не можете предоставить миниатюру Паттена, я вынужден - как и любой компетентный коллекционер - сделать вывод, что она утеряна или скрывается, и мне придётся серьёзно принять это во внимание при расчёте цены...

Впервые на болезненном лице Брауна появилось что-то вроде тревоги.

- Но, сэр, как было сказано в моём объявлении, цена будет пятьсот фунтов, твёрдо.

«Твёрдо? Ты кретин!»

Терпение Лимптона ускользнуло от него.

- Все вопросы продажи обсуждаются, мистер Браун. Вы - продавец с определённым опытом - или были в молодости, - так что вы это знаете, - продолжил он в своей грубой манере. - Теперь вы не замечаете того, что я занятой человек, и я пробыл здесь довольно долго, и я уверен, что вы не поймёте это неправильно, потому что я не сказал ни слова против вас, ни единого слова - быть в вашей компании - это приятное времяпровождение, но у меня есть более важные проблемы - гораздо важнее, - чем тратить время на шутки. Вы заявили, что кукольный дом подписан рукой Паттена. Я внимательно прочитал его единственный уцелевший дневник и хорошо знаком с тонкостями его подписи и хирографии. Я обязан немедленно увидеть эту подпись, без дальнейших отвлекающих маневров, иначе я должен пожелать вам доброго дня.

Монолог гостя, казалось, превратил Брауна в человека, сломленного не только телом, но и духом; следовательно, он смирился, пока шёл молчаливо к передней части чуда. Из выдвижного ящика на постаменте кукольного дома он достал скромную прямоугольную лупу с медной ручкой и передал её в потную руку Лимптона.

- И что это значит, мистер Браун?

- Осторожно поднимите левый угол напольного покрытия в передней гостиной, сэр, - ответил Браун.

Ухмыляясь, Лимптон обнаружил гостиную - великолепно открывшуюся, как и все комнаты в доме, - и увидел, подняв стекло к глазу, ковёр, на который было направлено его внимание.

- Превосходно! - воскликнул он. - Абсолютно превосходно!

Но эти возгласы отражали его реакцию только на напольное покрытие, и точно так же, как Лимптон знал свои кукольные дома, он знал свои вина и знал только самую эмпирическую кухню, он также хорошо знал свои ковры и эту крошечную копию на модели. В передней гостиной, размером три на три дюйма, была идеально сшитая вручную копия Киддерминстерского гобеленового ковра середины 1600-х годов. Киддерминстер стал стилистическим ответом на неоклассицизм французских напольных покрытий Обюссон и, конечно же, восточных покрытий. Цветочные орнаменты и изображения королевской семьи были отмечены в английской традиции: в целом, это было воплощение элегантности во всех вопросах, касающихся ковровых покрытий.

- Я почти потерял дар речи, - сказал он, забыв о необходимости действовать без энтузиазма. - Несомненно, Паттен сам создал ковёр с такой вышивкой, а стекло лупы раскрывает его потрясающие детали!

На это Браун коротко кивнул и указал искривлённым пальцем.

- И если многоуважаемый сэр поднимет левый угол напольного покрытия...

«О, да! - Лимптон усмехнулся. - Первоначальная цель выскользнула из моей головы!»

Тогда очень осторожно его большой и указательный пальцы подняли ковёр-копию, под которой, казалось, были мельчайшие чёрные отметины на голом деревянном полу. Лимптон почувствовал чуть ли не сексуальное возбуждение, когда поправил стекло, чтобы точнее сфокусироваться на указанном месте. Там крошечными прописными буквами была написана такая строчка:

«Добро пожаловать в мою обитель. Я приглашаю вас войти. С уважением, Л. Паттен, Армигер, 1690 год».

- Боже мой, - прошептал себе Лимптон. - Это рука Паттена.

- Да, сэр, хоть надпись и крошечная, - прокомментировал Браун, - мой предок написал это сам незадолго до своей смерти. Никто не знает, как он руководил своей рукой, создавая подпись в такой лилипутской манере. Но это только подтверждает доказательство художественного мастерства этого человека.

Лимптон, проявив редкое легкомыслие, повернулся с очевидным шутливым замечанием:

- Это почти заставляет задуматься, а не сам ли Паттен, вернее, крошечная пропавшая копия его вышла из укрытия, чтобы выполнить эту работу сама! - а затем весело поднял глаза на худощавого продавца.

Браун не ответил улыбкой на комментарий.

Лимптон поднялся, чтобы вновь обрести вид упрямого коллекционера и солгать без зазрения совести:

- Этот кукольный дом - интересная работа, мистер Браун, но день, когда такие вещи обладали высшей ценностью, давно миновал, как вам хорошо известно. Я заплачу сто пятьдесят фунтов, и ни на один шиллинг больше.