Глава 8

Неясный шум вырывает меня из сна, и я несусь вниз со скоростью ветра. Приземляюсь на кухне, еще не проснувшаяся, обнаженная, и с немного затуманенным зрением. Моргаю несколько раз, чтобы мир стал отчетливым, и вижу Миллера, который стоит полуголый с коробкой кукурузных хлопьев в руке.

— Что случилось? — интересуется он, с беспокойством осматривая мое нагое тело.

Реальность врезается в мой просыпающийся мозг. Реальность, в которой на кухне хозяйничает не счастливая Нан, а выглядящий неловко и неуместно Миллер. Из-за охватившего меня разочарования, ощущаю себя виноватой.

— Ты напугал меня. — Больше ничего не могу придумать. С неожиданной настороженностью замечаю на себе отсутствие одежды и начинаю пятиться из кухни, показывая за свое плечо. — Пойду, накину на себя что-нибудь.

— Ладно, — соглашается он, пристально наблюдая за мной, пока я не скрываюсь в коридоре. Тяжело вздыхаю, поднимаясь по лестнице, и ослабевшими руками натягиваю трусики и футболку. Как только снова спускаюсь вниз, нахожу накрытый к завтраку стол и сидящего с телефоном возле уха Миллера, который выглядит еще более неуместно. Он показывает мне усаживаться, что я медленно делаю, пока он продолжает разговор.

— Я приду к обеду, — произносит он отрывисто и по существу, прежде чем прервать звонок и положить мобильный. Миллер смотрит на меня через стол и я, изучая его, только через несколько секунд замечаю, что он постепенно превращается в бесстрастного мужчину, который всех отталкивает. Мы снова в Лондоне. Отсутствует только его костюм.

— Кто это был? — интересуюсь, пока беру с середины стола дымящийся чайник и наливаю себе чашечку.

— Тони, — отвечает Миллер так же резко и коротко, как только что говорил собеседнику.

Неловко опускаю чайник справа от себя, быстро добавляю молоко и размешиваю, а затем с изумлением наблюдаю, как Миллер наклоняется через стол и ставит его обратно точно в центр стола. Потом поправляет еще немного.

Я вздыхаю, прихлебывая чай, и немедленно морщусь от вкуса. С трудом сглатываю и опускаю чашку.

— Сколько чайных пакетиков ты сюда положил?

Он хмурится.

— Два.

— По вкусу не похоже. — На вкус это как подогретое молоко. Я протягиваю руку, чтобы снять крышку и заглянуть внутрь. — Ни одного внутри.

— Я вытащил их.

— Зачем?

— Потому что они перекрывают носик.

Я улыбаюсь.

— Миллер, в миллионе чайников Англии завариваются чайные пакетики, и ни у кого носики не оказываются перекрытыми.

Он закатывает глаза и откидывается в кресле, скрещивая руки на обнаженной груди.

— Сейчас я полагаюсь на интуицию...

— Миллер Харт? — перебиваю я, сдерживая ухмылку. — Никогда.

Его усталый взгляд только усиливает мое веселье. Я могу сказать, что он наслаждается моей игривостью, даже если не отвечает взаимностью.

— Предполагаю, что ты намекаешь на отсутствие у меня навыков приготовления чая.

— Твоя интуиция не ошибается.

— Так и думал, — бормочет он, поднимая со стола мобильный и нажимая несколько кнопок. — Я просто хотел, чтобы ты чувствовала себя как дома.

— Я и так дома. — Вздрагиваю, когда Миллер бросает на меня обиженный взгляд. Не хотела, чтобы это так прозвучало. — Я..

— Приготовьте машину к девяти, — приказывает он, поднося телефон к уху.

— Миллер, я не...

— И проследите, чтобы не было ни единого пятна, — продолжает он, полностью игнорируя мои попытки объяснить.

— Ты все неправильно...

— И это значит, что в багажнике тоже.

Поднимаю свою кружку, только чтобы с грохотом поставить ее на стол. Громко.

— Перестань вести себя как ребенок! — Он откидывается на спинку стула и отключает звонок. — Прошу меня простить.

Я легко смеюсь.

— Не начинай с просьб, Миллер. Я не хотела тебя расстроить.

Опуская локти на стол, он наклоняется вперед.

— Почему ты не хочешь остаться со мной?

Я смотрю в его умоляющие глаза и вздыхаю.

— Потому что мне нужно быть здесь, — отвечаю и, не наблюдая появления понимания, продолжаю в надежде заставить его осознать. — Мне нужно быть здесь, чтобы все подготовить, когда она вернется домой. Мне нужно быть здесь, чтобы позаботиться о ней.

— Тогда она может приехать и жить с нами, — возражает он немедленно. Миллер говорит серьезно, и я в шоке. Он готов смириться с возможностью того, что другой человек, кроме меня, разрушит его идеальный дом? Нан отправит Миллера в обсессивный кризис. Может, бабуля и больна, но я не питаю иллюзий, что она не захватит под свой контроль дом Миллера. Начнется хаос. Он с таким никогда не справится.

— Поверь, — смеюсь я, — тебе не стоит говорить такое всерьез.

— Стоит, — возражает он, стирая улыбку с моего лица. — Я знаю, о чем ты думаешь.

— О чем? — Хотелось бы, чтобы Миллер подтвердил мои мысли, потому что если он это сделает, мы окажемся на полпути к признанию.

— Ты знаешь о чем. — Он бросает на меня предупреждающий взгляд. — Мне будет гораздо спокойнее, если ты останешься у меня. Так безопаснее.

Мне требуется каждая унция терпения, чтобы не выдать своего раздражения. Этого следовало ожидать. Я не хочу, чтобы меня сопровождали и охраняли. Встреча с Миллером и влюбленность в него, возможно, и подарили мне свободу, пробудили меня, воспламенили желание жить и чувствовать, но я также осознаю, что теперь появится доля ограничений касательно моей новоприобретенной свободы. Я не позволю этому произойти.

— Я остаюсь, — решительно заявляю, отчего тело Миллера расслабляется в кресле.

— Как пожелаешь, — выдыхает он, прикрывая глаза и откидывая голову назад — Чертова дерзость.

Я улыбаюсь, наслаждаясь видом раздраженного мужчины, но сильнее мне нравится то, как легко он согласился.

— Что ты сегодня делаешь?

Миллер опускает голову и с подозрением щурится, глядя на меня.

— Ты отказываешься составить мне компанию, не так ли?

Моя улыбка становится шире.

— Ага. Я собираюсь встретиться с Нан.

— Ты можешь сначала пойти со мной в «Айс».

— Нет, — медленно качаю головой. Полагаю, там будет Кэсси, а я не готова к презрительным взглядам или словам, которые смешают меня с грязью. У меня есть более приятные занятия, чем участие в местных стычках, и ничто не помешает мне сходить к Нан.

Миллер наклоняется вперед, стискивая челюсти.

— Ты, черт возьми, испытываешь мое терпение, Оливия. Ты идешь и смирись с этим.

Смириться? Я понимаю, почему он пытается установить свои правила. Однако заносчивость, с которой он это делает, заставляет мою дерзость выплеснуться наружу, прежде чем я уговорю себя быть более рассудительной. Опускаю ладони на стол и двигаюсь вперед так быстро, что Миллер отшатывается в кресле.

— Если хочешь сохранить меня, то прекрати это дурацкое поведение! Я не вещь, Миллер. Даже если ты ценишь принадлежащее тебе, это не значит, что можно командовать мной. — Я встаю, опрокидывая на пол стул. — Я в душ.

Быстро передвигаю ногами, чтобы избавиться от кипящего гнева, исходящего от Миллера. Он просто не в силах остановиться, и это будет продолжаться до тех пор, пока я потакаю ему.

Не торопясь принимаю душ и одеваюсь. К своему изумлению, когда спускаюсь вниз, обнаруживаю, что Миллер ушел. Однако меня не удивляет, что кухня пахнет так, будто ее атаковали антибактериальным спреем, и выглядит, как если бы ее облили сияющей пылью. Не стану жаловаться, ведь это означает, что можно без промедления отправиться в больницу. Подхватывая сумку, открываю входную дверь и вылетаю наружу, пытаясь выудить ключи из рюкзака.

— Ой! — вскрикиваю, отскакивая от чьей-то груди и отшатываясь назад. Сталкиваюсь с входной дверью, она захлопывается и ударяет меня по лопатке. — Черт! — Инстинктивно тянусь рукой до спины и потираю больное место.

— Торопишься? — Сильные пальцы обхватывают мое предплечье и удерживают на месте.

Раздраженно оглядываю одетую в костюм фигуру снизу вверх, понимая, с кем столкнусь, если посмотрю выше шеи. И я совершенно права. Уильям. Бывший сутенер моей матери и мой самоназначенный ангел-хранитель.

— Да, так что прошу меня извинить. — Начинаю обходить его, но он движется вместе со мной, перекрывая дорогу. Прикусив язык и сделав успокаивающий вдох, я расправляю плечи и поднимаю подбородок. Его это нисколько не смущает. Это плохо. Природную дерзость сдерживать все сложнее, и это утомляет.

— В машину, Оливия. — Его тон до смерти меня раздражает, но я понимаю, что отказ ни к чему не приведет.

— Он заставил тебя приехать сюда, так ведь?

Даже не верится! Пронырливый ублюдок!

— Не вижу смысла отрицать, — подтверждает мои мысли Уильям и жестом снова указывает на свою машину. Возле нее стоит Тед с неизменной улыбкой на суровом, дружелюбном лице и держит заднюю дверь открытой.

Улыбаюсь ему в ответ, а затем моя ярость быстро возвращается, когда я перевожу взгляд обратно на Уильяма.

— Если сядешь мне на уши, я смоюсь!

— Смоешься? Имеешь в виду, уйдешь? — Уильям смеется. — Сядешь на уши, смоешься. Что дальше?

— Надеру твою надоедливую задницу, — бормочу, топая мимо него. — Не знаю, может ты или Миллер не заметили, но я уже взрослая!

— Мисс Тейлор, — кивает Тед, и раздражение мгновенно покидает меня, когда я скольжу на заднее сиденье.

— Привет, Тед, — щебечу, игнорируя недоверчивый взгляд, брошенный Уильямом в сторону водителя. Тот отмахивается, пожав плечами. Я не смогла бы с ним вести себя строптиво, даже если бы попыталась. Его окружает аура спокойствия, которое, похоже, передается и мне. И подумать только, этот парень водит машину как дьявол.

Откидываясь на спинку сиденья, жду, пока Уильям устроится с другой стороны. Снова кручу кольцо и смотрю в окно.

— Я в любом случае планировал этим утром навестить Жозефину, — говорит он.

Игнорирую его и достаю из сумки телефон, чтобы написать Миллеру.

«Я злюсь на тебя»

Не за чем вдаваться в подробности. Он знает, что Уильям — это последний человек, с которым мне хочется встречаться. Нажимаю «отправить» и тянусь, чтобы бросить мобильный обратно в сумку, но Уильям перехватывает мою руку. Взглянув, я замечаю, как он хмурится.