– Привет, – поздоровался Олег. – Почему один? Поссорился с Никитиной?

– Привет, – отозвался Аксель. – Ни с кем я не ссорился, просто у неё нет настроения гулять. Сказала, что хочет побыть одна. Это ты часто здесь ходишь, другие больше сидят по своим комнатам. У нас тысяча детей, а парк почти безлюден. Многие не свыклись с потерей семьи, и им не до прогулок.

– Слишком много свободного времени для переживаний. Начнётся учёба – и им станет легче.

– Наверное, – согласился мальчик. – Скажи, ты можешь объяснить, чем русский народ отличается от других? Прочитал «Войну и мир» Толстого и взялся за Достоевского...

– Кто это тебе посоветовал? – сдержав смех, спросил Олег. – Они писали чёрт-те когда, тогда и русские были во многом другими. Изучать особенности нашего народа по Толстому... До такого могли додуматься только иностранцы.

– Лена посоветовала, – признался Аксель. – Книга интересная, особенно описание сражений, но много мути. В конце я её пропускал. Так что с русскими?

– У каждого народа есть свои особенности, – ответил Олег, – есть они и у нашего. Это широта души, стойкость, сострадание и умение не сдаваться. Русский всегда стремится к справедливости...

– Всегда? – не поверил мальчик. – Почему же у вас до сих пор не построили рай? И что такое широта души?

– Я обобщаю, когда говорю о народе, – объяснил Олег. – В семье не без урода, и у нас их много. Корни национального характера в истории народа, его вере и условиях жизни. В старину на русских землях был суровый климат и их постоянно приходилось защищать от врагов. Русские жили общинами, поэтому привыкли считаться с интересами других. Когда мы занимали новые земли, не было угнетения живших на них народов. Иногда воевали, но никогда не зверствовали. У нашей империи не было колоний, как у англичан. У вас часто говорят, что русские – это пьяницы и лентяи, но к пьянству их приучили эстонские и латвийские бароны, которые получали от этого огромные барыши. А наш царь им потворствовал, потому что ему были нужны деньги для реформ. Лени нет, есть ленца, которая связана со столетиями крепостного права. Если нужно работать на себя, работают так, что любо-дорого посмотреть! Не все, конечно, но многие. А за идею пашут так, как у вас не работают для выгоды. Жаль, что сейчас нет таких идей! Да, ты спрашивал о широте души. У меня она есть, поэтому я и простил твою Лену.

– Я тоже её простил, – возразил Аксель.

– Она тебе понравилась, и из-за её отца погибли посторонние для тебя люди.

– Подлость совершил отец, а не она! Лена с ним после этого поругалась!

– Это доводы разума, но им руководствуются не все. Вспомни своих знакомых, многие из них рассуждали бы так же, как ты? Сказали бы, что она не лучше своего отца, а слова об осуждении – это ложь. Разве не так?

– Были бы и такие, – признал мальчик, – но они будут и здесь!

– Будут, – согласился Олег, – но меньше, чем у вас. Природа у людей одинаковая, поэтому всем свойственны глупость, жадность, эгоизм и жестокость. Народы, как и люди, отличаются между собой, но у них есть и много общего. У нас меньше эгоистов, чем у вас, по крайней мере, так было раньше. Чем дальше, тем меньше мы будем от вас отличаться. Своей идеологии не осталось, а ваша действует разрушительно. И ещё русскими становятся все, кто знает язык и получил гражданство. По-моему, это неправильно. Нужно думать, как русские люди, и разделять их ценности.

– Русские лучше других?

– Для меня – да, потому что это мой народ. Но, расхваливая русских, я признаю присущие нам недостатки и не унижаю других. Ты не услышишь у нас лозунгов «Россия превыше всего» и призывов руководить другими народами. Во времена СССР вмешивались во внутренние дела других стран, но это вмешательство было вызвано не национальными, а идеологическими причинами и действиями Запада. Знаешь что? Поищи ответы на свои вопросы с помощью комма. Ответы специалистов будут убедительней моих.

– Вас ждут! – сказал Робер канцлеру Федеративной Республики Германия Вальтеру Ланге.

Ничего не ответив, шестидесяти трёх летний канцлер вошёл в предупредительно открытую дверь.

– Мы уже виделись, поэтому я не здороваюсь, – сказал он французскому президенту. – Сегодня я получил ответ на своё предложение и хотел бы знать...

– Садитесь, господин Ланге, – перебил его Деларю. – Что вы на меня так смотрите? Не понравилось, как я вас назвал? Так вот, ваши предложения для нас совершенно неприемлемы! У нас не будет никаких немецких республик! Вы в своём уме – предлагать такое? Все, кто согласиться остаться, будут вынуждены подчиняться французским законам! Несогласные могут возвращаться в Германию, которая, по моему мнению, пострадала меньше нас! Или поезжайте на Украину, от них уже было предложение. Там вы будете для меня канцлером и превосходительством, а сейчас вы такой же немец, как и остальные ваши беженцы! Вы сами изменили моё отношение своими проектами! Кстати, как к ним относится ваш президент?

– Господин Мюльбах отказался от президентства, – холодно ответил Ланге. – Возможно, он, в отличие от меня, останется у вас.

– Я уже сделал предложение, других не будет. Если захотите пригласить с собой соотечественников, мы передадим им ваше обращение.

После импичмента Дэвиду Бенсону встал вопрос о выборах нового президента. Посовещавшись, обе палаты Конгресса пришли к общему решению об их несвоевременности. Вице-президент не устроил демократов и не получил поддержки республиканцев, поэтому его отправили в отставку, а на должность президента назначили спикера Палаты представителей демократа Александра Лейджа.

Народу объяснили ситуацию с выборами и пообещали разобраться и наказать виновных в постигшей страну катастрофе. Но это дело не быстрое, а пока нужно засучить рукава и работать, не требуя прежнего благополучия. Всё со временем будет. Президент оставил уцелевших представителей прежней администрации и срочно назначил тех, кто погиб в катастрофе. Были приняты экстренные меры, призванные остановить инфляцию и падение производства, а к поддержанию порядка, помимо полиции и национальной гвардии, привлекли армию. Положение в экономике начало медленно улучшаться, а после кровавых событий в Санта-Фе, когда против бунтующей толпы бросили бронетехнику, немного утихли проявления недовольства. Число безработных, превысившее сто миллионов человек, начало медленно сокращаться после начала реализации программы строительства доступного жилья. Получившие большие субсидии фермеры срочно увеличивали площади обрабатываемых земель, а потерявшим свои предприятия собственникам оказывалась помощь в их строительстве на незатронутых цунами территориях. Правда, помогали не всем, а только тем, чьё производство было жизненно необходимо. Президент почти ежедневно собирал совещания. Сегодняшнее было посвящено отношениям с союзниками.

– Мы долго сможем рассчитывать только на себя, – отчитывался Дилан Фишер. – Нормальными можно назвать отношения только с англичанами, у которых сейчас очень ограниченные возможности и много своих забот. Дайон Деларю меня прямо не послал, но был резок в выражениях. Франция перегружена беженцами...

– С французами ясно, – прервал его президент. – Что с остальными?

– Почти все поляки вернулись в Польшу. Я не знаю, что там творится, потому что они не пускают к себе соседей и не ответили мне по дипломатическим каналам. Часть спутников до сих пор не работает, и наши специалисты не могут сказать, есть ли там связь. Варшава сгорела, а где сейчас правительство...

– Что с немцами?

– Часть вернётся на незатронутые территории, но большинство останется. У них сильный страх к радиации. Там всё очень смутно и пока неясно, с кем можно договариваться.

– Остальные?

– Самые густонаселённые районы Португалии смыты волной. Большинство португальцев сбежало к испанцам, немногие укрылись в горах. Испания пострадала мало, а беженцев от соседей не больше десяти миллионов. Это небольшая нагрузка на экономику.

– Отношение к нам? – уточнил президент.

– Резко отрицательное. У них было больше восьмидесяти миллиардов в долларах только резерва и около сорока – на счетах в наших и других банках. Их потери нам не простят. Не простят и войну, которая обрушила мировую торговлю и кооперацию. От неё убытки ещё больше. Но мы не могли не отказаться от международных обязательств по доллару, экономика не выдержала бы.

– Меня интересуют итальянцы и турки, – сказал Лейдж. – С Канадой всё ясно, а Австралией и другими займёмся в следующий раз. Европейскую мелочь обсуждать не будем, это не горит.

– С итальянцами то же самое, что с испанцами, – ответил государственный секретарь, – только у них пропавший резерв был в два раза больше и почти нет беженцев. Я пока не рассчитывал бы на Италию. Там даже национализировали наши предприятия.

– Наглецы! – высказался президент об итальянцах. – А что с турками?

– Не знаю, – пожал плечами Фишер. – Они выслали весь персонал нашего посольства и так же, как и поляки, не отвечают на запросы. Причём Турция потеряла меньше других. Турки не пострадали от цунами и успели перевести большую часть резерва в юани. Скорее всего, Китай сохранит гарантии, но вы же знаете...

– Китай обсуждали три дня назад. Это самая большая потеря, которую пока нечем восполнить. Значит, на Турцию можем не рассчитывать. Хорошо повоевали! Если учесть, что мы не сможем вернуть хранившееся у нас золото...

– Кое-кому часть можно вернуть, – вставил секретарь казначейства Джозеф Барнз. – Нужно будет составить список, чтобы я знал, что отвечать на запросы.

– Составите и передайте мне! – распорядился президент. – Все, кроме Хардмана, могут идти. К вам, Джейк, у меня есть вопросы.

Сегодня ликвидаторов перебросили к Смоленску. Поселили в огороженном лагере, в нескольких километрах от городской окраины. Эту окраину и нужно было сравнять с землёй. Центральные районы города несколько дней бомбила авиация, а полученные в результате бомбёжки горы щебня залили полимером. Защиту усилили, выдав специальные костюмы. Такие же были у охранявших их военных. Пока не работали, потому что ждали технику, которая, по словам майора, тоже была защищена лучше используемой раньше.