Глава 30

Уже стемнело, а фонари на улицах столицы лишь немного рассеивали мрак, поэтому, пока Альда добиралась до дворца, от неё никто не шарахался. Редкие в это время прохожие могли разве что обратить внимание на неровный стук копыт хромающей кобылы. Гвардейцы в карауле распахнули для неё створки ворот и впали в изумление. Альда так устала, что не обратила на них внимания. Когда подъехала к конюшне, увидела возле неё много людей, слышались взволнованные голоса и ржание лошадей. Поначалу её не заметили, и лишь когда что-то закричал один из конюхов, все обернулись в сторону девушки и на несколько мгновений застыли, глядя на неё, как на привидение. Двор возле конюшни был освещён светом факелов, и было видно, что Альда с ног до головы залита запёкшейся кровью. Не выпуская из руки волчьих хвостов, она слезла с Бри, стараясь опираться на здоровую ногу. Это послужило сигналом: все взволнованно заговорили, а несколько человек бросились к ней. Конюх взял повод кобылы, а Лани схватила за больную руку, заставив непроизвольно вскрикнуть.

– Ну что ты так хватаешь – больно же, – сказала её Альда и повернулась к конюху. – Посмотрите лошадь, у неё рана на правой задней ноге. Уважаемый Дорн, не могли бы вы отдать кому-нибудь эти хвосты? Я хочу, чтобы их выделали, а то начнут вонять.

– Ты что творишь?! – закричала Лани. – Если не думаешь о себе, подумала бы о сыне!

– Ну задержалась, – девушка попыталась выдернуть больную руку, в которую опять вцепилась девочка. – Мало ли что бывает на охоте.

– Задержалась она! Мы чуть с ума не сошли, а у неё охота!

– Подождите, герцогиня, – протиснулся вперёд Расмус. – Альда, с вами всё в порядке?

– Не совсем, – призналась она. – Ушибла бок и руку, но ничего серьёзного. А кровь на одежде не моя.

– Ясно, что не ваша: в вас её столько не наберётся. Сейчас пойдёте со мной в лазарет. Осмотрю, а заодно и помоетесь, а то в крови не только одежда, лицо всё в разводах. Вы так разделывали дичь?

Она не успела ответить, потому что рядом оказался Джок, взял за плечи, подержал и молча ушёл.

– Я её забираю, – сказал Расмус обступившим Альду людям. – Поговорите потом. Какая рука болит?

– Левая.

Он взял ее за правую руку и потянул за собой.

– Подождите, Расмус, – упёрлась Альда. – Лани, как там Алекс?

– Вспомнила! – с сарказмом ответила герцогиня. – Мальчик начал капризничать и звать маму. Забрала я его у служанки. Сейчас он играется у меня.

– Спасибо.

В лазарете Амели, ругаясь как извозчик, стянула с Альды задубевшую от волчьей крови куртку и бросила у входа.

– Это только на выброс, – сказала она, – такое не отстираешь. Садись, буду снимать костюм. И это, по-твоему, ничего серьёзного? Да с таким надо укладывать в кровать.

Весь левый бок покрывал огромный синяк, на бедре виднелась большая гематома, а на руке красовалась изрядная ссадина.

– Да уж, прогулялась, – пробормотала девушка. – Послушай, Амели, у меня что-то закрываются глаза. Давай я сейчас оденусь, а к вам приду завтра. Мне ещё идти к герцогине за сыном.

– Сейчас обработаю руку и протру лицо, а то напугаешь мальчика. Потом можешь одеваться и проваливать. Ты своей глупостью взбудоражила весь дворец. Уже хотели посылать на поиски гвардейцев!

– Кому я могла понадобиться, кроме отца и сына, чтобы обо мне вспомнили?

– За обедом многие обратили внимание на то, что тебя с сыном нет за столом, но не придали этому значения.

– Я сказала служанке, чтобы ему принесли обед.

– Так и подумали, но, когда вы не пришли на ужин, герцог забеспокоился и спросил Дорна. Управляющий ответил, что ты на охоте, после чего ужин был забыт и начали собираться искать.

– На ночь глядя? И где бы вы меня искали?

– Ты не могла уехать, не попавшись на глаза патрулям, так что гвардейцы нашли бы тебя или твои никчемные остатки.

– Ну ладно, виновата. Не подумала, что в лесу могут быть волки, да ещё такие нахальные. Дома я не охотилась так поздно, а летом от волков нет неприятностей.

– С рукой я закончила, лицо протёрла. Надевай костюм и возьми мою куртку, завтра отдашь. И чеши отсюда, охотница. Глаза бы мои тебя не видели! Да, твоему отцу ничего не говорили, хоть он и выразил удивление и беспокойство в связи с тем, что ты навестила только утром.

Во дворе уже никого не было, а из факелов остался гореть только один. У лестницы ждала Леора.

– Ну ты и учудила, – сказала она Альде. – Надо же было додуматься – охотиться на волков, да ещё сейчас, когда они по-зимнему голодны и не боятся людей! Иди в свою комнату, Лани повела Алекса туда. Дорн распорядился, чтобы тебе принести ужин. Да ты едва держишься на ногах! Давай помогу, а то ведь и до комнаты не доберёшься.

Первым, кто бросился к Альде, когда она с помощью Леоры доковыляла до двери свей комнаты, был сын. С громким воплем «Мама пришла!» он с разбегу прыгнул к ней на руки, заставив пошатнуться и зашипеть от боли.

– Алекс! – Леора взяла мальчика и поставила на пол. – Мама очень устала, плохо себя чувствует и хочет есть и спать. Да и тебе уже пора в кровать. Сейчас тётя Лани уложит и расскажет сказку. Тебе ведь нравятся её сказки? Вот и хорошо.

– Хочу сказку про Золушку, – сделал заказ мальчик, на время забыв о матери.

Лани поморщилась на «тётю», но уложила Алекса и присела рядом на кровать.

Альда с помощью Леоры сбросила сапоги и принялась снимать костюм.

– Ничего себе! – высказалась баронесса, осматривая пострадавший бок. – Кто это тебя так?

– Волки, кто же ещё.

– Неужели они таскали тебя по земле? – недоверчиво спросила Леора. – Следов от зубов не видно.

– Мне не хватало только их зубов, – проворчала Альда и пододвинула к себе поднос с ужином. – Сбил один с ног и сломал лук, пришлось кончить кинжалом. Повезло, что там был мох.

– А сколько их было? – спросила Лани.

– Я убила девять, и двое удрали. Послушайте, имейте совесть! Дайте поесть.

Борясь со сном, она съела хлеб и ветчину, поставила поднос на прикроватный шкафчик и легла спать.

Девушки укутали мальчика одеялом, погасили масляную лампу и ушли.

Утром Альда чувствовала себя почти нормально. Немного болела рука, а синяк начал желтеть. Плохо было то, что желтизна начала расползаться по телу. Даже шея и нижняя часть лица отчётливо отсвечивали жёлтым.

– Красавица, – сказала девушка, осмотрев себя в зеркало. – Точно сегодня буду иметь большой успех. Ну и ладно, не сидеть же из-за этого в комнате. Когда ещё пройдёт эта гадость.

Она занялась Алексом, а потом наскоро привела в порядок себя и вместе с сыном поспешила в трапезную.

Как обычно в последнее время, они вошли в зал одними из последних. Девушка, не поднимая глаз, прошла на своё место, усадила сына и села сама.

– Здравствуйте, Альда, – поздоровался Джок. – Как самочувствие? Вчера вы выглядели очень уставшей. И ещё этот ушиб...

– Здравствуйте, Джок. Всё нормально, за исключением цвета кожи. Когда шла сюда, посмотрела в зеркало. Половина лица была жёлтой, как спелая тыква. Как сейчас?

– Сейчас вы вся такая, но это не страшно. В вашем возрасте синяки проходят быстро, зато слава остаётся. О ваших девяти хвостах уже слагают легенды. Вы встретили патруль?

– Было такое, а что?

– Вами и раньше восхищались в армии герцога, а теперь все говорят только о вас и о вашей охоте на волков. Знаете, как они вас прозвали? Нет? Альда неистовая. А барсы* срочно ищут волчий хвост, чтобы закрепить его в вашу честь на знамени полка.

(* барсы – пехотный полк герцога, эмблемой которого была голова оскалившегося барса)

– Хорошо, что не назвали бешеной. Взрослые мужчины, а ведут себя как мальчишки. Пусть забирают себе хоть все эти хвосты.

– Я скажу, – кивнул Джок. – Ладно, давайте есть. Сегодня у нас оленина.

– А я так и не нашла ни одного оленя, – вздохнула Альда.

– Так вы на оленей охотились, а не на волков? – удивился Джок.

– По-вашему, я ненормальная? Это не я на них, а они на меня охотились. Оленей там не было.

– Здесь их уже давно выбили. За оленями ездят гораздо дальше. Вам надо было справиться у местных.

– В следующий раз обязательно справлюсь, – пообещала девушка и занялась необыкновенно вкусной и нежной олениной.

В этот раз она тоже поела раньше многих и поднялась из-за стола. При дворе герцога не придерживались правила, по которому покидать стол можно было только после того, как это сделал хозяин.

– Мне надо с вами поговорить. Вы сможете уделить мне внимание? – спросил Джок.

– Могли бы не спрашивать. Мне не жалко для вас ничего, тем более времени, которого у меня здесь много.

– Тогда давайте договоримся, когда и где встретимся. Вы не против прогулки по двору? Дождя нет да и ветер не сильный.

– С удовольствием. Только отведу Алекса, верну Амели куртку и навещу отца.

– Значит, я жду вас через пару свечей. Только оденьтесь потеплее.

Отец очень обрадовался приходу Альды. Он сидел на кровати и поднялся ей навстречу, успев сделать несколько шагов.

– Вижу, что ты уже бегаешь, – обнимая его, сказала дочь. – Давай сядем.

– Ты что это вся жёлтая? Вчера сказали, что ты была на охоте и вернулась с добычей. Кого подстрелила?

– Оленей не было, поэтому пришлось застрелить девять волков. Точнее, застрелила восемь, а девятого порезала на ремни твоим кинжалом. Этот паршивец поломал мне лук. Теперь все судачат о твоей дочери, особенно солдаты и офицеры герцога.

– Ты шутишь?

– Немного. А что остаётся делать, после того как сделаешь глупость? Вчера я крепко влипла, думала, что уже не выкручусь. А желтизна от ушиба.

Отец крепко прижал её к себе, и они недолго сидели молча.

Джок ждал Альду во дворе, запахнувшись в тёплый шерстяной плащ. Он не надел капюшон, и ветер трепал пряди начавших седеть волос.

– Надела куртку отца, – сказала девушка. – Свою я вчера так замарала, что пришлось выбросить. Я похожа на пугало?

– Вы прекрасны, и любая одежда вам к лицу. И не надо смущаться: я гожусь вам в отцы. Давайте пройдёмся. Когда я иду, легче думается. Я хочу поговорить о том, о чём редко говорят с девушками вашего возраста. Начать придётся издалека. Отец когда-нибудь говорил с вами о расстановке сил в королевстве?