Глава 44

 

Маркус оказался прав. За три дня до нашего прихода в город проникли две сотни воинов Галида, переодетых в крестьянскую одежду. Они вышли на связь с магистратом и подчинили себе его стражу, а сегодняшней ночью попытались захватить и уничтожить корабли. Удвоенный Маркусом караул в полсотни матросов отчаянно отбивался и был полностью вырезан, но сохранил нам флот. Когда поднятые по тревоге солдаты ворвались в порт и перебили нападавших, у причалов догорали два корабля и ещё один только начал разгораться. Его удалось потушить и исправить нанесённые повреждения. К счастью, на сгоревших кораблях не было мин или снарядов для требюше, иначе мы не отделались бы так легко. Помимо погибшего караула были и другие потери. Из увольнения не вернулось больше семидесяти человек. Здесь уже постаралась стража. Мы нашли два десятка тел, отыскать остальных так и не удалось. Городская стража и члены магистрата из города исчезли, забрав свои семьи.

– Это работа Олии, – сказал мне Маркус. – У нас так никто не воюет. Говоришь, что у девчонок мозги повернуты в другую сторону?

– Моя ошибка, – признался я. – Не ожидал от неё такого. У самого была мысль с помощью переодетых солдат захватить ворота, но счёл вариант с холмом более выгодным. Пришлось бы наступать на позиции солдат, карабкаясь на холм, а они успели бы подготовиться и нанести нам большие потери.

Настроение было подавленное. Ещё никогда в этой войне у меня не гибло столько людей сразу. Но предаваться душевным терзаниям было некогда, нужно было срочно решать дела. Я оставил военным комендантом барона Хенка, выделив ему пять сотен солдат.

– Понимаю, что вы рвётесь в бой, Лас, – сказал я ему, – но это задание намного сложнее, чем махать мечом. Сантина для нас очень важна, поэтому постарайтесь сохранить город и не дать застать себя врасплох. Найдите общий язык с местными, купите себе среди них помощников, наконец! Тщательно контролируйте ворота и порт. Если вернётся кто-то из стражи или магистрата – повесите. Семьи трогать не нужно. И похороните ребят как подобает, а то нам нельзя больше задерживаться. Задул попутный ветер.

Он удивлённо посмотрел, не понимая, чем так важен ветер для гребных судов, но не стал спрашивать.

В поход взяли самые боеспособные части, и к первым кораблям прицепили плоты, на которые вместо снятых деталей требюше положили связанные вместе тюки сармы. После Сантины Лерша стала уже: здесь теперь с трудом разошлись бы четыре гребных судна, а нормально маневрировать могло только одно. Но глубина повсюду была большая, а берега по обе стороны реки – высокие и обрывистые. Фактически мы плыли в каньоне. Ветер по-прежнему продолжал дуть нам в спину, и, если бы я знал какие-нибудь молитвы и верил в их действенность, сейчас точно помолился бы, чтобы он не поменял направления и не стих. Двигались почти до вечера с двумя небольшими остановками для отдыха гребцов. А потом нас встретили. В этом месте река делала небольшой поворот. Когда мы его выполнили, увидели десятка три вражеских судов, которые полностью перегородили реку, убрав вёсла и скрепив борта. Все корабли были повёрнуты к нам кормой, и корабельные баллисты изготовлены для стрельбы. Для того чтобы попасть под их ядра, нам оставалось проплыть метров триста.

Естественно, мы туда не поплыли. По моей команде матросы отвязали плоты, отбуксировали их одним кораблём выше по течению метров на сто и надёжно закрепили на месте, столкнув в воду с каждого по три больших камня, обвязанных длинными канатами. Течением чуть снесло их вниз, но камни зацепились за неровности дна, и плоты остановились. Потом три кучи тюков были облиты маслом и подожжены. Сделав своё дело, экипаж этого корабля немного сдал назад и бросил якорь.

Тюки с сармой быстро разгорелись, и небольшой, но постоянно дувший ветер нёс чёрный дым на корабли гардейцев, заполняя им весь каньон. Наверное, на кораблях решили, что мы хотим незаметно приблизиться под покровом дыма, не дав по себе прицельно стрелять. Свою ошибку они поняли сразу, как только дым достиг первых кораблей. До них было пол-лиги, но отчаянные, полные ужаса крики доносились совершенно отчётливо. Тюки горели с полчаса, после чего к плотам подплыли на лодке и залили их водой. Выждав ещё немного, чтобы ветер выдул остатки дыма, мы пустили на разведку головной корабль. Его экипаж доплыл до корабельной баррикады, произвёл её осмотр и подал нам сигнал, что опасности нет. Когда мы по одному растащили корабли, выяснилось, что в живых осталась только треть их экипажей. Остальные либо лежали в лужах крови на палубе, зарубленные собственными товарищами, либо утонули, бросившись в воду. Если долго дышать дымом сармы, помутнение рассудка заканчивалось глубоким обмороком, поэтому мы первым делом собирали уцелевших, но находившихся в бессознательном состоянии матросов и вязали их по рукам и ногам. Потом пришлось опять встать на якорь и ждать, пока выделенные из каждого экипажа матросы перегонят захваченные корабли в Сантину и сдадут там пленников. Эвакуация захваченных военных моряков и трофеев длилась весь вечер и всю ночь. Уходящим в рейс с последним кораблём матросам дали задание остаться в городе и отдыхать. Из-за усталости толку от них было мало, а Хенку не помешает иметь под рукой корабль.

На следующее утро снялись с якоря и двинулись малым ходом. Река сузилась, и течение стало быстрее, а гребцов в экипажах не хватало. Я искал место, где можно было бы высадиться, но отвесные берега не давали такой возможности. Несколько раз видели людей, которые сразу же прятались, несмотря на то что мы не смогли бы причинить им никакого вреда.

– С момента боя мы больше не видели на реке кораблей, – сказал я Маркусу. – По словам адмирала, здесь никогда не было хороших дорог, поэтому если кто-то из тех, кого мы видели, захочет предупредить о нас коменданта Ротана, быстро это сделать не удастся. Высадиться, чтобы осмотреться и напасть на город с суши, не получается, а штурмовать порт днём – это безумие. Поэтому предлагаю напасть ночью, пользуясь тем, что у нас есть шесть сотен бойцов, которые хорошо видят в темноте. На причалы плыть не на кораблях, а на лодках. Они могут взять сразу больше сотни человек. Адмирал говорил, что корабли к причалам ставят очень тесно, а наблюдение ведут за тем участком реки, откуда может последовать нападение, так что шанс проскочить у нас есть. Причалы наверняка охраняются, а на отдельных кораблях может быть кое-кто из экипажей. Если сможем тихо высадиться и захватить порт, то считайте, что половину дела уже сделали. Мы захватили почти все боевые корабли, да и война со Стани требует солдат, поэтому их не должно быть много в Ротане. Даже если не удастся сразу захватить крепость, её можно блокировать и заняться городом. Никуда они не денутся, потом доставим мины и вынесем ворота. Солдат в самой крепости никогда не было много, а сейчас и подавно будет только две-три сотни, чтобы могли управиться с баллистами. Что думаешь?

У Маркуса были уточнения по количеству и составу первой десантной партии, в остальном мой план приняли без изменений. Мы подплыли к городу, когда уже начало темнеть, и встали на якоря за пол-лиги от места, где понижался левый берег Лерши, а она сама становилась шире, образуя сильно вдающуюся в сушу бухту, в которой и был построен порт. Люди легко поели и немного отдохнули, после чего начали заполнять лодки, уключины на которых обильно смазали маслом. В первую партию Маркус меня не пустил, да я и сам не рвался, поэтому могу рассказать о высадке только с чужих слов.

Лодки незаметно зашли в бухту и малым ходом почти в полной темноте приблизились к причалам, после чего с них соскользнули в воду десятка два братьев, вооружённых кинжалами и метательными ножами. Выбравшись на крайние корабли, они почти бесшумно перебирались с корабля на корабль, продвигаясь к набережной. Выходить на причалы было рискованно, потому что у гардейцев имелись люди с магически улучшенным зрением. Несколько раз обнаруживали спящих матросов. Рисковать мы не могли, поэтому не оставляли живых. Порт охраняли четыре наряда по три человека в каждом, и три десятка солдат спали в караульном помещении. У караулки покачивался на ветру большой масляный фонарь, который и составлял всё освещение порта. Основная сложность заключалась в том, чтобы скрытно рассредоточиться по набережной и подобраться на расстояние броска ножом к бойцам нарядов. Это пришлось делать ползком, надолго замирая на месте, если кто-то из солдат оказывался поблизости. Выкрашенные ореховым соком и неподвижно лежавшие на набережной тела братьев было очень трудно заметить, а вот когда человек приподнимался и начинал двигаться, сделать это было уже намного легче. Поэтому ликвидация нарядов заняла часа три. Несильный вскрик, чей-то хрип и звон упавшего ножа – вот и все звуки, ставшие результатом одновременной стремительной атаки братьев на караулы. Солдаты в караулке так и не проснулись ни от этого шума, ни тогда, когда к ним пришла смерть в облике пяти братьев, неслышно проскользнувших в незапертую дверь караульного помещения. Как потом узнали, повезло в том, что за несколько дней до нашего появления находившихся здесь опытных вояк отправили драться в долину Ори, заменив их молодым пополнением. Те вряд ли позволили бы перерезать себя во сне. Дальше можно было уже так не таиться. Лодки ушли к кораблям за следующей партией десанта, а высаженные с них бойцы занялись проверкой пришвартованных судов и территории порта. На этот раз обнаруженных людей уже не убивали, а сгоняли под охрану в найденное недалеко от караулки пустое складское помещение. Мы с Маркусом высадились с третьей партией, которая захватила с собой большое количество арбалетов. Следующими должны были пойти лучники, а всего до рассвета мы надеялись забросить в порт две тысячи бойцов. Учитывая малочисленность местного гарнизона, этого должно было хватить. Когда в порту скопились около тысячи солдат, начали выдвижение к магистрату с целью обезвредить городскую стражу. Передовые отряды почти без шума захватили и загнали в подвал магистрата около сотни стражников, где их заперли, оставив охрану, а сами бегом устремились к воротам крепости. Здесь нас впервые заметили, подняли тревогу и обстреляли из луков. Мы ответили стрелами на стрелы, и несколько человек с криками упали со стены на внутренний двор. Остальные попрятались, но начали изо всех сил колотить в било. Вот тут мы поняли, в чём просчитались. Ротан, в отличие от Сантины, населяли не торговцы и рыбаки с корабелами, а семьи солдат и военных матросов. Почти в каждом доме имелось оружие, и сейчас его пустили в ход. Мы начали нести потери от болтов и клинков, которые взяли в руки женщины и подростки. В тесноте городских улиц было трудно защититься, когда из окна или внезапно распахнувшейся двери в спину летел болт, или наносился удар клинком. Поначалу мои бойцы сдерживались, пытаясь отобрать оружие и запереть обезумевших женщин в домах, но нападения только множились. Солдаты рассвирепели от потерь и начали в ответ убивать всех подряд. Ни до того, ни после я не был так близок к тому, чтобы плюнуть на всё, скомандовать отход и, погрузив своих людей на корабли, уплыть домой. Остановило только то, что у нас не было возможности уйти, не взяв крепость. Лодками не успели бы эвакуироваться, а корабли потопили бы баллисты. Я смотрел на лежавшие на городских улицах тела своих бойцов и убивших их женщин и детей, и мой счёт к Ольге Шатровой стремительно увеличивался. Постепенно мы брали город под контроль. Нападения горожан на солдат стали реже, а из порта к нам постоянно подходило подкрепление. К рассвету всякое сопротивление прекратилось.