Было трудно сохранять видимость незаинтересованности.

— Ничего себе.

— Что?

— Никто никогда не использовал слово «прекрасный», описывая что-либо, связанное со мной.

Она молчала несколько минут, пока все больше людей заполняли ряды перед нами.

— Я не думала, что тебе придется отказаться от хороших мест, чтобы я пришла. Я сожалею об этом, — сказала она шепотом, но все же подражая голосу мальчика.

Я пожал плечами, потому что не мог сказать ей, что мне не терпится остаться с ней наедине.

— Ты злишься на меня?

— Нет. Я делаю это для своей сестры. Это не твоя вина.

Когда два бойца вышли на ринг, они устроили настоящее зрелище, играя мускулами и хмуро глядя друг на друга. Эта часть представления предназначалась для зрителей, и я всегда чувствовал себя глупо, делая это, когда дрался.

— Что они делают?

— Разогревают аудиторию и пытаются запугать своего противника.

Глаза Девины расширились.

— Он действительно только что ударил себя в грудь, как пещерный человек?

— Уэйн — любитель покрасоваться, но у него есть навыки, этого не отнять. Он отличный боец и один из любимчиков Уилмы, потому что ему всего двадцать восемь и он очарователен.

Она скрестила руки на груди.

— Но посмотри, как он скачет вокруг.

За последние несколько дней я видел более тридцати боев, и хотя это был один из финалов, и я поставил деньги на Уэйна, я был больше сосредоточен на реакции Девины на бой, чем на самом бою.

Когда двое мужчин начали наносить удары в воздух, зрители зааплодировали, а она зажмурилась. Прошло совсем немного времени, и Девина прижалась спиной к барьеру позади нас, как будто он мог поглотить ее целиком и спрятать от насилия, происходящего на поле. Обе ее руки были сжаты в кулаки и прижаты к нижней части лица.

— Ты в порядке?

— Нет.

— Просто помни, что они платят за то, чтобы быть здесь. Участники и зрители. Мы все это любим.

Медленно покачав головой, она посмотрела на меня.

— Как ты можешь наслаждаться чужой болью?

Я скорчил гримасу.

— Я бы не сказал, что мне нравится их боль, но для того, чтобы кто-то победил, должен быть проигравший, и я хочу, чтобы моя сестра вышла замуж за самого сильного защитника. Ты понимаешь это, верно?

— Даже если это означает, что он жестокий псих?

Я нахмурился.

— Он не будет жестоким по отношению к ней.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что, если это так, она может развестись с ним, и это было бы самой унизительной вещью для любого мужчины.

— Развод?

— Ну да. Престиж обладания женой огромен, и для кого-то испортить его и плохо обращаться с женщиной немыслимо. Муж должен защищать свою женщину и заботиться о ней. У нас так мало женщин, что они считаются самой редкой и драгоценной вещью в нашей стране.

— Женщины — это не вещи.

— Ты знаешь, что я имею в виду.

В течение двух раундов боя мы не разговаривали. Девина выглядела так, будто ей не очень хорошо, но осталась на своем месте.

Но вот Уэйн подпрыгнул в воздух и ударил ногой в лицо другому мужчине. Хлынула кровь, из толпы послышался громкий рев возбуждения, который усилился как раз в тот момент, когда противник Уэйна упал навзничь.

Мы сидели высоко, и никто не загораживал нам обзор, так что мы могли видеть все очень четко.

— О, Мать-природа. — Девина ахнула, ее глаза были прикованы к рингу, где Уэйн вальсировал возле противника, подогревая публику.

— Он насмехается над ним. — Девина засучила рукава на руках и плотнее натянула капюшон, будто могла защититься от того, что происходило на ринге.

— Публика любит шоу, и Уэйн популярен, потому что он всегда делает шоу.

В моих словах не было необходимости, так как дикие возгласы и топот ног в толпе говорили сами за себя.

Недалеко от нас мужчина в майке и кожаном жилете встал и начал размахивать в воздухе кулаком.

— Уэйн. Ты — гребаный чемпион. Убей неудачника.

Взгляд Девины переместился с мужчины на меня, и в ее глазах я прочел вопрос. Она хотела, чтобы я заверил ее, что он не говорил серьезно.

Я смотрел прямо перед собой.

Когда мужчина на земле попытался подняться медленными и нескоординированными движениями, Девина прошептала, как будто говорила с ним:

— Не вставай.

Мужчина продолжал попытки подняться.

— Кажется, он получил сильное сотрясение мозга.

— Может быть, — согласился я.

— Тогда он должен лежать.

Было ясно, что Девина не понимает правил боя.

Мужчина на полу встал на четвереньки и пытался подняться на колено, чтобы потом встать на ноги, когда Уэйн сильно пнул его в ребра. Мужчина застонал от сильной боли, а потом его вырвало.

Вокруг засмеялись и засвистели.

К этому времени Девина постукивала ногой так, будто хотела сбежать.

— Почему они не прекратят это? Ему явно нужна медицинская помощь.

Некоторые из людей в нашем ряду начали оглядываться.

— Перестань постукивать ногой, — пробормотал я так тихо, чтобы могла слышать только она. — Это заставляет трибуны вибрировать, и люди оглядываются. Веди себя спокойно и притворись, что тебе либо скучно, либо ты наслаждаешься шоу.

— Но разве ты не видишь, что бедняге нужна помощь? Почему они не прекратят драку?

— Единственный, кто может остановить ее — это он сам.

— Как? Его тошнит, и он ранен.

— Если он не сдастся, борьба продолжится.

Как истинный выпендрежник, Уэйн продемонстрировал отвращение к своему противнику, корча гримасы и оттаскивая мужчину от лужи рвоты. Он потянул его за волосы, заставив публику рассмеяться, и впервые в жизни я не чувствовал, что меня это забавляет.

Сочувствие и страдание, исходившие от Девины, заставили меня взглянуть на нашу культуру ее глазами, и это было некрасиво.

— Все это происходит с согласия, ты же знаешь. Мы любим адреналиновый кайф от боев, и каждый раз, когда я выхожу на ринг, я понимаю, что это сопряжено с риском. То же самое делают и мужчины там, внизу.

— Тогда почему он не сдается? Он должен понять, что проигрывает.

— Потому что отказаться от борьбы означает поступиться своим достоинством.

— Ну и что?

Я сделал глубокий вдох и проговорил на выдохе:

— Жизнь без чести и достоинства — это не жизнь.

Девина не могла понять, что значит честь для нас, людей Севера, и это не было тем, что я мог объяснить ей вот так сразу.

На ринге проигравший получил еще один раунд ударов по лицу, и теперь даже с этого расстояния было видно, что он упал без сознания.

— Убей, убей, убей! — скандировали люди вокруг нас, и, конечно же, Уэйн поднял локоть в воздух.

— Закрой глаза, — предупредил я.

— Зачем? Он ведь не собирается его убивать на самом деле, правда?

Солнечный луч упал на Уэйна, когда он приподнялся над своим противником. От этого пот на его лице заблестел. Закрыв глаза, он улыбнулся, осознавая, что находится в центре внимания.

— Убей, убей, убей, — продолжали зрители, но вместо того, чтобы раздавить мужчине горло локтем, Уэйн раскинул обе руки и развернулся, пока не оказался лицом к лицу с Уилмой и нашими родителями.

VIP-секция, где сидела Уилма, находилась с правой стороны ринга, и я мог видеть, как моя сестра улыбается Уэйну. В отличие от Девины, которая видела только монстра, Уилма видела сильного и могущественного воина и была рада, что он побеждает.

— Он предоставляет ей право выбора.

— Выбора? — накладные кустистые брови Девины сошлись так близко, что стали единой бровью.

— Сохранить мужчине жизнь или убить его.

Уилма встала во весь рост и засияла от всеобщего внимания. Даже с такого расстояния я мог видеть, как кровь прилила к ее лицу, но потом моя мать дернула ее за платье и что-то прошептала. Уилма повернула голову в нашу сторону, и ее плечи опустились.

«Спасибо тебе, мама». Я немного расслабился. Я не сомневался, что Уилма попросила бы убить побежденного, но моя мать напомнила ей, что за ней наблюдает женщина с Родины и что Девина не поймет, как убийство человека может стать поводом для радости.

— Пусть живет, — сказала Уилма и снова села. Мой папа разочарованно покачал головой, и зрители засвистели.

— Как пожелаешь. — Уэйн склонил перед ней голову, и судья подошел, чтобы поднять его руки в знак победы.

Пока проигравший лежал без сознания на полу, зрители поднялись на ноги и зааплодировали победителю.

— Вставай. — Я потянул Девину на ноги.

— Просто, чтобы ты знал, я хлопаю только потому, что он пощадил чужую жизнь.

— Уилма сделала этот выбор только из-за тебя

— Тогда хорошо, что я здесь сегодня.

Я нахмурился.

— Ты даже не представляешь, как сильно этот человек возненавидит свою жизнь, когда придет в себя.

Она скептически посмотрела на меня, поэтому я продолжил свое тихое бормотание:

— В первых раундах все по-другому, но это был чемпионский бой, и он всегда идет насмерть. Если женщина спасает жизнь мужчины, он становится посмешищем.

— Но, по крайней мере, он останется жив.

— Да, но ему потребуются годы, чтобы восстановить свою гордость.

Девина выгнула бровь и посмотрела мне прямо в глаза.

— И теперь у него будут эти годы. Может быть, если он будет разумно использовать время, он поймет, что то, что другие думают о нем, не имеет большого значения.

— Ох.

Я позволил толпе пройти мимо, чтобы снова не оказаться среди них.

— Что?

— Просто сбавь обороты. Это заставляет тебя говорить как девчонка.

— Мне жарко.

Она потянула синюю толстовку и подула в вырез спереди. Мама и сестра не продумали все до конца. Был август, стояла жара. Девина была единственной, на ком была толстовка, и она наверняка умирала от жары, а дальше будет только хуже.

— Давай дадим тебе воды.

Я встал и пошел прочь, и она последовала за мной.

Какой-то мужчина ждал у лестницы, и когда мы проходили мимо него, улыбнулся ей.

— Привет.

Я положил твердую руку ей на плечо и повел ее перед собой.

— О, я понимаю, я не знал, что вы с мальчиком пара.

Впервые меня назвали геем на публике, и я нахмурился.

— Мы не пара, но он под моей защитой, так что отвали.

Он был высоким, но не таким мускулистым, как большинство мужчин.

— Не волнуйся, я умею хранить секреты. Дай мне знать, если тебе нужна компания.