— Это будет единственное заявление, сделанное от имени мистера Тайрелла Уокера. Мы просим уважать их желание жить дальше в мире, — а в конце второго заявления: — Как я сказала вчера, мистер Уокер с женой не хотят общаться с прессой. Я еще раз прошу от их имени, чтобы вы позволили им оставить это изнурительное событие позади, чтобы они могли без дальнейших потрясений продолжить наслаждаться законным, но отсроченным свободным будущим.

Очевидно, они ее не слушали.

На работе все было нормально, по крайней мере, у Тая. Вуд, Папа и трое механиков дали понять, что двор гаража — частная собственность, и если им не нужно отремонтировать машины, репортеры не должны покидать тротуар. Гараж находился в некотором отдалении от улицы, а перед ним располагались хозяйственные постройки. Так что Тай работал спокойно.

В отличие от меня, хотя Доминик позвонил Дэниелу, а Дэниел, который возвышался над своим парнем на четыре дюйма и весил на шестьдесят фунтов больше, а также выглядел суровым горцем, просто геем, сообщил репортерам, что их не приглашают в «Спа».

К счастью, клиенты, приходившие в тот день, находили шествие сквозь реку репортеров, выкрикивающих вопросы, очень захватывающим.

Но не я. Постоянное жужжание снаружи и выкрикиваемые вопросы всякий раз, когда клиент входил в дверь, действовали на нервы и полностью подавляли вчерашнее ликование. Я пребывала под кайфом от облегчения и запоздалого правосудия, а они обламывали мне счастливый кайф, что было очень не круто.

Нина заверила нас, что это пройдет, но займет некоторое время, и нам просто нужно оставаться тихими и терпеливыми.

Тай сказал, что мы будем делать так, как сказала Нина: без помех и дальнейших потрясений наслаждаться нашим свободным будущим, что включало в себя контроль над моей дерзостью, чтобы не обрушить ее на головы назойливых репортеров.

Я полагала, что для этого мне нужно покинуть штат Колорадо. Вероятно, Вуд и Доминик не стали бы возражать против того, чтобы мы с Таем взяли отпуск, однако я вернулась на работу всего несколько недель назад и не могла поступить так с Домиником после того, как однажды уже бросила его. Даже не ради празднования чего-то столь чудесного (хотя и заслуженного), как то, что случилось с Таем, или чтобы избежать нападок прессы.

Итак, на мою дерзость был наложен запрет, что я и пообещала мужу.

Мне и обычно это трудно давалось, но сейчас требовались сверхчеловеческие усилия.

«Вайпер» Тая остановился рядом со мной, и, прежде чем его заглушить, он нажал на кнопку, закрывая ворота гаража. Я ждала в своей машине и смотрела в зеркало заднего вида, когда ворота коснутся пола, я не хотела, чтобы снимали, как я выхожу из машины, как это было сегодня, когда я входила и выходила из салона в тот день, оба раза в сопровождении мужа, который утром отлучился с работы, чтобы проводить меня до салона, а затем заехал в конце дня, чтобы сопроводить меня к «Чарджеру» и вместе поехать домой. Надо было взять одну машину, но после работы он хотел пойти в спортзал, однако, план сорвался, когда журналисты не отставали от нас весь день.

Как только ворота опустились, вопли и выкрики вопросов и требований выступить с заявлением заглохли, но не исчезли.

Выйдя из машины, я встала у дверцы и наблюдала поверх крыши «Чарджера», как Тай выбирается из «Вайпера». Он поймал мой взгляд, остановился как вкопанный и расхохотался.

Я не нашла здесь ничего смешного, поэтому, хлопнув дверцей, направилась из гаража в подсобку и поднялась наверх.

Я швырнула сумочку на столешницу и слушала, как Тай поднимается по лестнице, когда что-то привлекло мое внимание, и я замерла, уставившись на заднюю дверь.

— Ну уж нет, мать вашу! — крикнула я.

— Что такое? — спросил Тай.

Я подняла руку, указывая на широкую, плоскую картонную коробку, прислоненную к стеклу у задней двери, повернулась к мужу и заявила:

— Если в этой коробке полно мерзких секс-видео, я не хочу знать.

Глаза Тая не отрывались от коробки, он пересек кухню, открыл дверь, взял ее, закрыл дверь, запер замок, задернул жалюзи и понес коробку к кухонному островку, а я все это время стояла и смотрела.

Тай повернул ко мне голову и пробормотал:

— Пенья.

Я моргнула, не готовая к тому, что это имя сорвется с его губ, а затем спросила:

— Что?

Тай уже просунул пальцы больших, сильных рук в отверстие сбоку, и ответил:

— Экспресс-доставка от Пеньи.

Здорово. Это могло означать все, что угодно, включая еще больше мерзких секс-видео.

Я направилась к Таю, он разорвал коробку с силой Мистера Амбала, поставил ее на пол, вытащив нечто завернутое в слои пузырчатой пленки. Он разорвал ее, и от увиденного у меня перехватило дыхание.

Сияющее солнце с расходящимися в стороны волнистыми лучами, сделанное из кусочков мексиканской плитки, искусно уложенных и встроенных в керамику. Выглядело необычно и необыкновенно. Никогда не видела ничего подобного.

Это было великолепно.

Тай положил его на кучу пузырчатой пленки, которую засунул обратно в коробку, вытащил конверт, вскрыл его пальцем и достал карточку.

— Бл*ть, — прошептал он.

Я подошла ближе и прочитала карточку у него в руке.

На ней было написано: «Добро пожаловать в солнечный свет, брат».

День, который мог быть разрушен назойливыми репортерами, мгновенно исчез.

И также мгновенно я расплакалась.

А секунду спустя я уже находилась в объятиях мужа.

*****

Солнце, посланное нам Анхелем, предназначалось для украшения фасада дома.

Без моей просьбы Тай повесил его на кухне, чтобы мы могли видеть его каждый день.

*****

День спустя…

Вернувшись домой, мы обнаружили еще одну коробку. С бутылкой шампанского от Сэмюэля Стерлинга. В записке не было ничего, кроме нацарапанного черным «СС», что выглядело очень круто.

Я поискала название шампанского в Интернете и узнала, что бутылка стоит четыреста пятьдесят долларов.

Сэмюэл Стерлинг был горячим, богатым и имел класс.

Я взяла у Тая номер его телефона и позвонила, чтобы пригласить на ужин в эти выходные. Учитывая, что он находился в Париже, приехать он не мог, но сказал, что мы отложим ужин до следующего раза.

Париж.

В общем, у чувака был класс.

*****

Тай

Спустя полторы недели…

У Тая зазвонил телефон, он отошел от мотоцикла, над которым работал, и вытащил трубку из заднего кармана.

Номер на экране был неопределен, Тай помедлил, нажал «ответить» и приложил трубку к уху.

— Йоу.

— Это мистер Тайрелл Уокер?

— А кто спрашивает? — потребовал Тай.

— Анджела Баттнер, офис генерального прокурора Калифорнии.

— Обсуждение вопроса о восстановлении прав ведется через моего адвоката, Нину Максвелл.

— Мистер Уокер, я звоню не по поводу восстановления прав. Я звоню, чтобы объяснить, что нам поступила просьба от миссис Джолинды Хейз. Ей нужны ваши контакты.

— Кто такая Джолинда Хейз?

— Она мать Шона Хейза, другого человека, которого подставили детективы Фуллер и Палмер. Человека, который покончил с собой за три дня до суда.

Бл*ть.

Тай втянул в себя воздух.

— Почему она хочет поговорить со мной?

— Она этого не объяснила, сэр. Только запросила ваш телефон для контакта. Очевидно, мы не в праве предоставить ей данную информацию без вашего согласия.

— Дайте, — сказал Тай.

— Простите?

— Дайте его ей.

Пауза, затем:

— О! Ладно, спасибо...

Тай отключился.

Через полтора часа телефон зазвонил снова. Тай вытащил его из кармана, посмотрел на экран и увидел код Лос-Анджелеса.

Он сделал вдох.

Потом нажал «ответить» и приложил к уху.

— Уокер.

— Тайрелл Уокер?

— Ага.

Пауза, затем:

— Это Джолинда Хейз, я...

— Я знаю, кто вы.

Джолинда Хейз замолчала.

Тай не молчал.

— Я знаю, что он пережил, все это: каково в тюрьме и как туда не хотелось, как чувствуешь себя, когда тебя подставляют, знать, что ты сядешь и почему. Мы с вами не знакомы, я не знаю, какую жизнь вы прожили, но сомневаюсь, что в ней было нечто подобное. Я также знаю, почему он так поступил. Это был его выбор. Это отняло у него все силы. Он сделал все, что мог, чтобы спасти вас от жизни в этом аду вместе с ним. Этот выбор был неправильным, но сострадательным.

Когда Тай замолчал, то услышал тихие всхлипы и долго молча слушал их.

Потом он перестал слушать и позвал:

— Миссис Хейз.

Она слезливо икнула, затем откликнулась:

— Да, мистер Уокер?

— Тай, — поправил он и, не колеблясь, продолжил. — Уже слишком поздно, но это не значит, что сейчас нет места наслаждению. Ваш сын взялся за ум и умер хорошим человеком, и все в стране это знают. Это чего-то да стоит, так что наслаждайтесь этим.

— Хор... хор... хорошо.

— Правильно. А теперь возьмите листок бумаги и ручку. Я дам вам номер моей жены. Если захотите поговорить, она вас выслушает. Захотите посмеяться, она чертовски забавная. Никогда ей не позвоните, это ваш выбор. Но, как я понимаю, мы семья, а моя жена любит принимать гостей.

Еще один икающий всхлип, какой-то шум и:

— Я, эм… Тай, я взяла листок бумаги.

Тай продиктовал ей номер телефона и имя Лекси.

Потом Джолинда Хейз взяла себя в руки и тихо сказала:

— Тай, спасибо, что ответили мне.

— Госпожа Удача наконец-то сочла нужным пролить на меня свой свет, но жизнь научила меня делиться. Добро пожаловать в свет. — Это вызвало тихий всхлип, сквозь который Тай спокойно сказал: — Миссис Хейз, позвоните моей жене.

— Хор... хор... хорошо.

— Берегите себя.

— Вы… вы тоже, Тай.

Он отключился, позвонил своей женщине и сообщил, что она может получить звонок от Джолинды Хейз и почему он чертовски надеется, что она не разрыдается снова.

Лекси этого не сделала. Она спросила, что он хочет на ужин.

Он ответил, что съест все, что она приготовит и, услышав, как она сказала, что любит его, и ответив ей взаимностью, Тай отключился, а затем вернулся к работе.

*****

Четыре недели спустя…

Тай стоял у раковины и чистил зубы, гадая, где, черт возьми, его жена.