Глава 3 Премиальные

Пробираясь сквозь интенсивное движение Вегаса, Уокер вез нас на моей машине обратно в отель, я сидела на пассажирском сиденье, глянцевая, фиолетово-голубая картонная папка с нашими свадебными фотографиями и большим конвертом со свидетельством о браке лежала у меня на бедрах, а в руке я держала огромный букет роз.

Нас обвенчал Либераче (прим. переводчика: Либераче — американский пианист, певец и шоумен.). Очевидно, не настоящий, так как он умер. Фальшивый. Не знала, что Либераче может женить. Я знала про Элвиса, но не про Либераче.

Я нашла это забавным, мне очень понравилось. Если бы я знала, что Либераче может провести церемонию, даже если бы была по уши влюблена в мужчину, за которого выхожу замуж, и думала, что начинаю жизнь, которая будет длиться вечно, я бы не задумываясь отказалась от традиционной свадьбы и отправилась бы к Либераче в часовню, украшенную фиолетовыми, льдисто-голубыми цветами с щедрым добавлением серебра и позолоты. Выглядело чертовски круто.

Но меня заинтересовало, почему Тай Уокер выбрал Либераче. Не думаю, что он наслаждался церемонией, потому что, насколько я могла судить, он был обделен чувством юмора… да и вообще любыми эмоциями. Вероятно, причина крылась в том, что эта свадебная часовня была первой, на которую мы наткнулись, так что он свернул «Чарджер» туда.

Когда мы вошли внутрь, вестибюль был забит битком. Две невесты в пышных платьях. Одну окружало, по меньшей мере, две дюжины друзей и родственников, жених в смокинге, девушка в платье подружки невесты, еще один мужчина в смокинге — свадебная вечеринка. Запланированное мероприятие. Они выбрали именно Либераче. Вся компания была на одной волне: отдых и предвкушение большого события. Других жениха с невестой окружало около полудюжины друзей, платье невесты явно шито не на заказ, и оно не подходило ей должным образом, волосы в беспорядке, макияж неопрятный. Жених в шортах. Вероятно, она надевала платье в машине. Все хорошо навеселе, некоторые в стельку пьяные. Не спланированная свадьба. Спонтанная, но счастливая. Хорошее мгновения, о которых утром можно пожалеть, или же нет. Я не могла сказать. Сейчас, казалось, они безумно счастливы, но это могло оказаться эффектом от выпитого. Завтра они проснутся и поймут, что сделали то единственное, что могло случиться в Вегасе, но не осталось в Вегасе. И глядя на их кривые пьяные ухмылки, я надеялась, что им все равно.

Уокер подвел меня к конторке, за которой располагалась огромная витрина со свадебными букетами, полки с коробками конфетти всех цветов, там стояла миниатюрная женщина с массой крашеных темных волос, собранных в прическу, подобной которой я никогда не видела, и, не желая казаться злой, надеялась, больше не увидеть. Она щеголяла чрезмерным количеством громоздких страз, украшавших уши, шею, запястья и пальцы, и нереально обильным макияжем. Не тот образ, который бы выбрала я, но она над ним поработала, за исключением прически.

— Любовь витает в воздухе! — воскликнула она, когда мы остановились у высокой стеклянной витрины, под которой красовались фотографии счастливых пар, с маниакальными улыбками на лицах сжимающих Либераче с огромным начесом «а-ля помпадур» сиреневого оттенка, эти фотографии перемежались с напечатанными прейскурантами свадебных услуг. — Придется подождать около получаса или чуть больше. Надеюсь, это не проблема, — продолжала она.

— Нет, — ответил Уокер.

— Отлично, — выдохнула она и, сложив руки перед собой, посмотрела на нас. — Что выберете? Прайс на конторке. У нас есть базовый пакет, а также дополнительный и пакет «де люкс». Всем своим влюбленным голубкам я говорю: что бы вы ни выбрали, возьмите генератор мыльных пузырей, даже если он входит в дополнительный пакет. Ничто так не говорит о радости, как мыльные пузыри, — посоветовала она, и я сжала губы, чтобы не хихикнуть, но, хоть я и думала, что она смешная, не могла точно спорить с тем фактом, что ничто не говорит о радости, как пузыри, я просто никогда не думала о них в таком ключе. Она оглянулась, потом посмотрела на нас.

— Вам нужны свидетели?

— Ага, — ответил Уокер.

Она подалась вперед.

— Мы включим их задаром.

Уокер молча смотрел на нее.

— Это здорово, — сказала я.

— Базовый, — сказал Уокер, и ее улыбающиеся, полные любви глаза поднялись к нему, а лицо немного вытянулось.

— О, — прошептала она.

— Наличными, — добавил он.

Она окинула его взглядом сверху до пояса и пробормотала:

— Ясно. — Затем подошла к кассе.

Мой взгляд переместился на букеты.

После того, как Уокер рассказал все, что мне нужно было знать на данный момент, и дал тысячи долларов на выполнение плана, я отважилась погрузиться в жар Вегаса, и отправилась по магазинам. Я была измотана. Мне хотелось принять душ и вздремнуть, но он был полон решимости совершить задуманное, и я подумала, если мы это сделаем, то все будет кончено, и я не стану мучить себя мыслями, правильное ли решение приняла, или же пинать себя за то, что пляшу под дудку Шифта, а не рискнула и не убиралась к чертовой матери из Далласа примерно через тридцать секунд после того, как тело Ронни опустили в землю.

И пока я примеряла платье за платьем, пытаясь подыскать свадебный наряд, я размышляла о мужчинах в моей жизни (кстати, первое платье, которое мне поручили купить, — свадебное платье — я нашла сразу, что не так-то просто сделать, и, кстати, я несколько уклонилась от инструкций Уокера, купив бикини, в надежде, что, в конце концов, доберусь до бассейна, где каждая девушка знает, что может позволить солнцу испепелить ее жизнь, какой бы безумной она ни была, а уж в этом я однозначно нуждалась).

Думая о мужчинах в своей жизни, я начала перебирать их с самого начала.

Первым был дед. Вполне приличный парень, если его не знать. Не такой уж и приличный, если быть с ним знакомым. Отец из него был дерьмовый. Об этом свидетельствовал тот факт, что мама постоянно во что-то влипала. И, взяв меня, он не извлек никаких уроков из того, что с ней происходило. Во-первых, он не и хотел их извлекать, а во-вторых, он был из тех мужчин, которые считают себя всегда правыми, поэтому и думать не хотел, что ему есть чему поучиться, а слетевшая с рельсов мама, была полностью предоставлена себе, а не своей матери — слабой женщине, запуганной властным мужчиной, — и не своему отцу, которого больше интересовал футбол, чем отцовство, и который ожидал, что женщины в его жизни будут ходить по струнке, и был не очень доволен, наглядно это демонстрируя, когда они не делали того, что он хотел, даже если сам не прилагал усилий на объяснение того, чего хотел.

Вот так. О дедушке сказано достаточно.

Потом появился Ронни.

С ним тоже все ясно.

Потом Шифт.

С ним все ясно и подавно.

Теперь, Тай Уокер — безусловно великолепный и странно честный, и все же неприветливый бывший заключенный, который по известным только ему причинам обратился к сутенеру, чтобы найти себе жену.

Опять же, все ясно.

Факты указывали на то, что в плане мужчин мне пора сдаться, пока дела идут хорошо.

Поэтому, подобрав себе свадебный наряд, грабительски дорогое платье по полной цене, которое было дважды уценено, и я знала почему, — лишь увидев его на вешалке, покупатель поймет, насколько оно потрясающее, — я решила сдаться, пока дела шли хорошо.

Другими словами, эта свадьба станет моей единственной. С меня хватит мужчин, и я могла бы с ними покончить в свете неоновых огней, что и собиралась сделать.

В потрясающем платье, великолепных туфлях и с бриллиантом на пальце от Тая Уокера.

И так как это торжество было личное мое, я хотела букет.

— Не могли бы вы, э-м... добавить букет? — спросила я даму. — Пробейте его отдельно. За него я заплачу своей кредиткой.

Ее радостные глаза обратились ко мне, и она воскликнула:

— Безусловно, дорогая! — Затем она вытянула руку, указывая на букеты, словно ассистентка на телевикторине. — Выбирай.

Я посмотрела на букеты и сразу же нашла нужный.

— Второй в верхнем ряду.

Огромный, пышный букет ярко-розовых роз вперемешку с божественно прекрасными розами цвета слоновой кости. Ничего больше. Одни розы, плотно прижатые друг к дружке.

Элегантные. Великолепные.

— Потрясающий выбор, — одобрила женщина, подходя к букету, она достала его, и я увидела, что стебли опоясывала широкая лента из органзы цвета слоновой кости, завязанная большим бантом. Повернувшись, она протянула его мне, я его приняла, и она объявила:

— Сто пятьдесят долларов.

Бог ты мой. Сто пятьдесят долларов? Роз было много, вероятно, дюжины две, а может, и больше, они были великолепны, каждая — само совершенство, и все же.

Я уставилась на букет, бормоча:

— Э-м…

— Берем, — пророкотал Уокер, и моя голова дернулась в его сторону.

– Ты не... — начала я.

Его взгляд опустился на меня. Я замолчала.

— Будет сделано, голубки, — прощебетала женщина.

— Фото, — заявил Уокер, и я перевела взгляд с него на сияющую женщину.

— Пять на семь или восемь на десять? — спросила она.

— Оба. И то и другое, — ответил он.

— Без проблем, — заявила она. — Что-нибудь еще? Конфетти? — Она снова повела рукой, как в телевикторине, указывая на коробочки с конфетти позади себя, но, не сводя глаз с моего платья. — Есть розовые.

— Нет, — твердо сказал Уокер, она прикусила губу, и тут вступила я.

— Мой парень не любитель конфетти.

И я знала, что это правда. Чуть раньше он вернулся в гостиничный номер, пока я была в ванной, готовясь к большому событию. Когда я вышла, он едва на меня взглянул, хотя я уложила волосы, накрасилась и надела платье (но не обувь), просто прошел мимо в ванную, сказав:

— Жду доставку. Прими ее. Дай на чай. Коробки на кровати для тебя, — и исчез в ванной.

Никакого «Дорогая, ты выглядишь потрясающе», чего я не ожидала, но в его глазах ничего даже не промелькнуло. Ничего. Платье выглядело фантастически, сидело так, будто было сшито специально для меня, сексуальное, но элегантное, и мне в кои-то веки удалось справиться со своими волосами, и выглядели они потрясающе, но Тай Уокер никак на это все не отреагировал. С таким же успехом я могла быть одета в мешок из-под картошки.