Первого места мы не получили, не получили даже второго. Нам бурно аплодировали, но места давали не за песню, а за номер в целом, а по исполнению мы не дотягивали до занявших первые места.

– Третье место – это тоже не дырка от бублика, – сказал я Люсе. – А вообще, с этими конкурсами нужно заканчивать. Выехали на ворованной песне и твоём голосе. Известность большая не нужна, поэтому будем изредка петь у Самохина, и всё. Это будет честнее.

У отдела культуры были запланированы какие-то встречи, но мы после возвращения от всего отказались.

– Имейте совесть! – сказал я возмущённым такой неблагодарностью комсомольским работникам. – Мы и так уже пропустили столько учебных дней! В конце марта будут каникулы, тогда можно куда-нибудь съездить, да и то только один раз. А пока к вам большая просьба отправить нас домой. Не обязательно на «Волге», мы согласны даже на газик.

– Сильно разочарованы? – спросил я Валентина, который вышел с нами распорядиться насчёт машины.

– Есть немного, – ответил он. – А вы, я смотрю, совсем не расстраиваетесь?

– Я не настолько высокого мнения о своём голосе, – сказал я. – Те, кто занял первое и второе места, были во всём лучше нас. На что обижаться? А вот ваши ребята на нас обиделись. Скажи им, что мы устали и хотим отдохнуть, да ещё пропустили неделю занятий. Мне стыдно за грубость, но если бы я шаркал ножкой, они нас уламывали бы ещё часа два.

На этот раз домой вёз Сергей.

–Здравствуйте, Сергей Александрович! – радостно поздоровался я. – Выздоровела жена?

– Умерла, – ответил он и больше до самого городка не произнёс ни слова.

Приехали в среду, семнадцатого марта, около часа дня. Подождав, пока закончатся уроки, я оделся и вышел встречать ребят из школы. Как обычно, Сергей с Игорем шли вместе.

– Привет! – поздоровался я с ними. – Сергей, дай на час тетради! И надо узнать, что вам задали на завтра.

– Привет! – отозвался он. – Поздравляю! Пойдём ко мне, половина тетрадей дома.

– Здравствуй! – поздоровался Игорь. – Когда приехали?

– Два часа назад, – ответил я. – Пошли быстрее, мне наверняка много переписывать, а тебе ещё самому делать уроки.

Остаток вечера я делал письменные задания и просматривал учебники за всё пропущенное время. Память памятью, но сделать это было нелишним. Люсе сейчас труднее, но я ничем не мог ей помочь. Ничего, за два дня догонит, а завтра нас никто не будет спрашивать.

Утром я чуть не поругался с директором, который непременно хотел устроить нам торжественную встречу. Хорошо, что он перед этим поговорил со мной.

– У меня только наладились отношения с одноклассниками, а вы хотите всё испортить! – сказал я. – Можете снижать оценку по поведению, но если вы устроите встречу, я в этот день не приду в школу!

– Как хочешь, – недовольно согласился Новиков. – У Черзаровой такое же мнение?

– У нас одно мнение на двоих. Не обижайтесь, Виктор Николаевич, но это лишнее.

Дальше всё пошло как обычно. Двадцать третьего нам сообщили четвертные оценки, и я сказал обрадованному Сашке, что не собираюсь трогать его лоб. Двадцать четвёртого за нами прислали машину для проведения встречи со школьниками Минска. Машина и шофёр были другими. Я воспользовался случаем и заехал в редакцию передать рукопись. Мы не отдали её машинистке из-за большого объёма. Не хотелось нагружать её бесплатной работой, а отец не мог совать деньги. Но я обговорил этот вопрос заранее. Писал разборчиво, поэтому в редакции были согласны и на тетради. Встреча прошла не так скучно, как я думал, и закончилась тем, что мы спели свои песни. Но я сразу предупредил парней из отдела культуры, чтобы больше на нас не рассчитывали, каникулы и без того короткие. Двадцать восьмого марта слушал новости по телевизору, но о землетрясении не сообщили. А на следующий день за нами приехали.