Ритм сегодня медленнее, чем обычно, измученный, вероятно, нездоров, как сказал мне этот проказник Илай. Я знаю, что он заботится о своей матери и даже о брате. Это он меня постоянно пытается перехитрить.

Скорее всего, это зеркало моих отношений с моим собственным отцом.

Я хватаю ее за руку, которая лежит у меня на талии, и поворачиваюсь лицом к моей Эльзе. Ее светлые волосы спадают на спину, блестящие, идеальные и похожие на ангела.

Иногда я смотрю на свою жену, мать моих детей, и удивляюсь, как, черт возьми, я был благословлен этой женщиной.

Как, черт возьми, мне так повезло, что я могу называть ее своей, иметь возможность обнимать ее каждую ночь, трахать ее до бесчувствия, пока не смогу насытиться, а потом спать, уткнувшись головой в то место, где бьется ее сердце.

Я должен убедиться, что с ней все в порядке, что кровь, бьющаяся в ее сердце, внезапно не остановится.

Данная возможность мой худший кошмар.

Я отказываюсь представлять свою жизнь без нее. Потому что, в отличие от того, что все думают, Эльза не только сформировала человека, которым я стал сегодня, подарила мне детей, в которых я никогда не думал, что нуждаюсь, но она также создала свое существование глубоко в моей душе.

Она не только часть моей жизни. Она моя жизнь. И дыхание без нее не имеет никакого чертового значения.

— Мы не создавали монстра. Этого маленького хулигана просто нужно еще раз приструнить.

Я кладу руку на то место, где бьется ее сердце, и она хватает меня за запястье, пытаясь оттолкнуть.

— Я в порядке, Эйден, и не говори о том, чтобы приструнить нашего сына так повседневно.

— Позволь мне позаботиться о нем.

Я проталкиваю свою руку дальше, пока она почти не перестает сопротивляться.

— Илай тоже мой сын. Я не могу просто позволить тебе быть единственным, кто воспитывает его.. И перестань щупать меня, как подонок.

— Ты только что узнала, что я подонок? Думал, это общеизвестный факт. А теперь прекрати пытаться скрыть от меня свои страдания. Твое сердцебиение нерегулярное.

— Все нормально. Дело в том, что я сегодня слишком много работала.

— Чего бы не было, если бы ты не организовала эту сходку. Сейчас вернусь. Пойду выгоню всех, а потом позабочусь о тебе, милая.

Она хватает мои руки в свои маленькие, более горячие, ее плечи трясутся от смеха.

— Может, ты прекратишь пытаться выгнать всех, когда они здесь появляются?

— Нет, если они доставляют тебе дискомфорт.

— Ты выгоняешь их, даже когда мне комфортно, и, серьезно, я действительно в порядке. Мне просто нужно, быть может, немного понежиться в твоих объятиях?

Не дожидаясь моего ответа, она бросается в мои объятия, ее руки обвиваются вокруг моей талии.

Я вздыхаю, обнимая ее в ответ. Держать ее в своих объятиях это лучшее чувство в мире.

— Тебе не сойдет с рук прятать свою болезнь простыми объятиями.

— Как насчет того, чтобы я сделала тебе минет позже в душе?

— Не тогда, когда тебе нехорошо, милая.

Она выдыхает мне в грудь.

— В последнее время ты стал занудой. — затем она кладет подбородок мне на грудь, и ее ярко-голубые глаза сталкиваются с моими. — И все же я все еще люблю тебя.

— Да?

— Да, у меня вроде как нет выбора. Я думала, может, со временем я забуду тебя, но все только ухудшилось, а не наоборот. Прошло пятнадцать лет, а я все еще люблю тебя, как того гормонального подростка. Мысль о жизни без тебя вызывает у меня сердечную боль, нерегулярное сердцебиение и самые страшные приступы.

На ее веках появляется неестественный блеск, и я опускаю голову и слизываю эти слезы, как в тот первый раз пятнадцать лет назад. Моя жена вздрагивает в объятиях, ее ресницы трепещут, когда я не торопясь пью ее слезы для себя.

Мой член твердеет в брюках, и бесполезно объяснять дружку, что сейчас не время для этого.

— Этого никогда не будет. Я здесь, чтобы остаться, милая.

— Обещаешь?

— Обещаю.

Она расслабляется в моих объятиях, затем ее глаза расширяются, когда она трется животом о мой пах.

— Эйден! Ты тверд?

— Фантастические навыки дедукции, Шерлок.

Она смеется, в ее глазах загорается озорной блеск.

— Уверен , что все-таки не хочешь этого?

— Абсолютно нет. — я беру ее на руки. — Но я проверю ситуацию, и если ты действительно в порядке, ты моя на ужин.

Руки моей жены обнимают меня, и она не может перестать улыбаться. Мне нравится, что я тот, кто стоит за ее счастьем. Тот, кто может вызвать улыбку на ее лице, когда и где угодно.

— Что насчет всех остальных? — шепчет она страстным голосом.

— Все остальные могут проваливать к черту.

А потом я несу свое прекрасное чудо наверх.

***

Леви: Кто-нибудь из вас видел Эйдена?

Ксандер: Это буквально его дом. Он должен быть где-то здесь.

Коул: Он, вероятно, исчез со своей женой в одной из комнат, будто он все еще в школе.

Ронан: Может кто-нибудь сказать мне, почему мы переписываемся, находясь в одном чертовом доме?

Коул: Для оставления улик, чтобы Эйден прочитал их, когда закончит свой секс фестиваль. Когда ты это обнаружишь, позвони мне, чтобы мы могли поговорить о лучшем контроле над импульсами.

Ксандер: Говорит тот, кто постоянно думает о том, как вновь обрюхатить свою жену. Какой тип препарата Леви ты принимаешь?

Леви: Отвали. Завидуешь?

Ксандер: Я прекрасно счастлив с одним отпрыском. Не так ли, Рон?

Ронан: Реми сам по себе целая армия. Кроме того, я не хочу слишком сильно делиться Тил.

Ксандер: Точно. Не то что эти двое, которые изо всех сил стараются размножаться и прочее дерьмо.

Леви: Не злись, Найт.

Коул: Может, нам послать Илая прервать Эйдена?

Леви: Я бы предпочел не травмировать своего племянника, большое вам спасибо.

Коул: Очевидно, его нужно немного травмировать, так как он ранее причинил боль моей Аве. Никто не остановит меня, когда я, наконец, сломаю ноги этому маленькому гаденышу.

Ксандер: Ты ведь понимаешь, что угрожаешь ребенку насилием, верно?

Коул: Будто бы ты не сделал то же самое, если бы пострадала Сесилия.

Ксандер: Я бы вытряс из него все дерьмо, но я бы не стал бить ребенка.

Коул: Тогда называй меня недочеловеком, потому что я бы точно так и сделал. И этот сопляк не ребенок. Он младшая версия Эйдена.

Леви: Который странно интересуется твоей дочерью. Похоже, вы с Эйденом, к сожалению, связаны на всю жизнь.

Ронан: Мои соболезнования, Коул.

Ксандер: Не могу дождаться, чтобы увидеть, чем это все закончится.