— Пятьдесят с лишним лет назад я сидела точно там же, где и ты.

— На больничной койке? — неуверенно спросила Николь.

Элейн задыхаясь, рассмеялась. — Нет, дорогая, именно тогда в моей жизни появился Роберто. Я недавно овдовела, самостоятельно растила маленького сына, работала на двух работах, чтобы свести концы с концами, и посещала вечерние курсы, чтобы попытаться стать лучше и заработать больше денег. У меня не было ни времени, ни интереса к мужчинам, а потом появился Роберто…

Она вздохнула, ее глаза затуманились, когда она посмотрела в прошлое. — Я очень любила своего первого мужа, Николь. Он был очень хорошим человеком. Он любил Стефано и меня больше всего на свете и относился к нам как к золоту.

— Я знаю, что у вас не было такого опыта с мужем, но конечный результат был тот же самый. Я была убита горем и даже злилась на него, когда он умер, точно так же, как ты убита горем и злишься из-за неудачи своего брака.

— Как умер отец Джейка? — тихо спросила Николь.

— Сердечный приступ. — Элейн покачала головой, судя по выражению ее лица, она все еще была сбита с толку. — Ему было всего двадцать пять лет, и на первый взгляд он казался здоровым и здоровым, но, очевидно, у него было что-то не в порядке с сердцем. Однажды вечером, когда он возвращался с работы, у него случился сердечный приступ… Она беспомощно пожала плечами.

— Простите, — пробормотала Николь.

— Тебе не за что извиняться. Мне посчастливилось наслаждаться временем с ним, что я и делала… и мне нравится думать, что часть него живет в Стефано.

Николь кивнула, но каждый раз женщина называла Джейка Стефано, она чувствовала замешательство и дезориентацию. Он просто не был для нее Стефано. Только Джейк.

— В общем, дело в том, что когда-то я тоже была молодой и смертной, лелеяла разбитое сердце, боялась снова полюбить и рисковать еще одним разбитым сердцем… и я хочу сказать тебе, не как мать Стеф…Джейка, — мягко поправилась она, и улыбнулась Николь, как будто прочитала, что использование его настоящего имени сбивало ее с толку. — Как женщина, а не мать Джейка, я хочу сказать, что этот риск того стоит.

Элейн позволила ей рассмотреть, что кратко и затем сказала: — Но ты должна знать, что нормальные смертные правила ухаживания не применяются с этими мужчинами. Ты не можешь судить о своем или их поведении по стандартам смертных. Страсть приходит тяжело и быстро, как и положено. Я думаю, это то, как наночастицы связывают вас поначалу, или, возможно, как они гарантируют, что вы не позволите своим страхам заставить вас думать о выходе из отношений. Подобно кошкам в жару в природе, наночастицы, кажется, делают что-то подобное со спутниками жизни, как смертными, так и бессмертными. Твои гормоны, без сомнения, сходят с ума. Он, вероятно, выпускает феромоны в ускоренном темпе, которому ты не можешь сопротивляться.

Элейн похлопала Николь по руке и, глядя ей прямо в глаза, торжественно произнесла: — Ты не шлюха. — А затем, усмехнувшись, добавила: — А если и так, то, наверное, я тоже… как и любая другая женщина, оказавшаяся в таком завидном положении.

— Разве этому можно позавидовать? — тихо спросила Николь.

Элейн торжественно кивнула. — Совершенно точно. Я живу с Роберто уже пятьдесят с лишним лет, и каждый день у нас такой же или даже лучше предыдущего. Мой первый муж сделал меня столь счастливой, как мог любой смертный, но счастье, которое я испытала с Роберто, превосходит это стократно. И то же самое будет с тобой и Джейком.

— Похоже, вы в этом уверены, — сказала Николь, жалея, что не может ей поверить.

— Я совершенно уверена. Я еще не встречала спутников жизни, которые не были так же счастливы как мы с Роберто. Наночастицы никогда не ошибаются, — заверила она и сжала ее руку. — Поверить мне… если ты позволишь своим страхам убедить тебя отказаться от этого, ты никогда больше не найдешь счастья с моим сыном.

Николь молча смотрела на Элейн Нотте. Она действительно хотела верить ей, потому что… Николь оборвала свою мысль, не желая заканчивать ее.

— Потому что ты боишься, что уже наполовину влюблена в моего сына, — закончила за нее Элейн, затем сочувственно улыбнулась и сказала: — Ты ошибаешься.

Николь удивленно заморгала. — Я?

Элейн кивнула. — Ты не влюблена в него наполовину, ты просто любишь его, — заверила она ее, а затем добавила: — Я могу читать твои мысли, дорогая. Я вижу, что ты думаешь, что, возможно, только на пути к тому, чтобы полюбить его, но я также вижу завесы и уловки, которые ты создала, чтобы защитить себя от признания в том, что любишь его. Логика, которую ты используешь, утверждает, что еще слишком рано. Но это не так. Ты любишь того, кем считаешь Джейка, но боишься, что он не тот, за кого себя выдает. Но он не играет в игры. Что ты видишь, то и получаешь с Джейком, и он именно такой, каким кажется: умный, забавный, храбрый, и внимательный. На этот раз ты любишь мужчину, а не идею.

Николь позволила словам прозвучать в голове, но затем посмотрела на дверь, Когда Джейк вернулся в комнату.

— Доктор сейчас подписывает бумаги о выписке. Мы можем отвезти ее домой, — объявил он с улыбкой. — На обратном пути я столкнулся с отцом и Нейлом, и они ищут для Николь инвалидное кресло.

— Данте и Томаззо знают? — спросила Элейн, вставая. — Или они заняты, пытаясь поесть в кафетерий?

— Они знают, — сказал Джейк, его улыбка исчезла, прежде чем он добавил: — Они спустились вниз, чтобы проверить машины и убедиться, что их не испортили, прежде чем мы уйдем.

Элейн кивнула, явно не удивившись, а затем посмотрела на Николь. — Ты не захочешь надевать больничный халат дома. Куда они положили твою одежду, дорогая?

— Хочешь еще подушку за спину? Или еще одно одеяло?

— Нет, — рассмеялась Николь. — Джейк, я в порядке, правда. Хватит суетиться.

— Ты только что из больницы, Николь. Я должен суетиться, — мягко сказал он, оглядывая спальню.

— Я только ударилась головой. Теперь все в порядке. Я…что ты ищешь? — прервала она себя, чтобы спросить.

— Пульт от телевизора, — пробормотал Джейк, подходя к диванчику у стены за кроватью, напротив телевизора. — Ты можешь посмотреть телевизор и расслабиться, пока я приготовлю тебе что-нибудь поесть и попить.

Николь нахмурилась. Отдых в постели перед телевизором звучал восхитительно… Казалось, она не смотрела телевизор уже несколько месяцев. Для этого у нее было слишком много работы. Вспомнив о своей работе, она тут же почувствовала себя виноватой и начала раздвигать простыни и одеяла, которые он только что расстелил на ней. — Я действительно должна спуститься до студии и…

— Даже не думай вставать, — рявкнул Джейк, поворачиваясь к ней с пультом в руке. Шагая назад, с мрачным выражением лица, он добавил: — Доктор только договорился о твоей выписке, если ты расслабишься сегодня, и это то, что ты будешь делать. Завтра, если у тебя не болит голова и все будет в порядке, ты можешь спуститься в студию. Но на один день ты расслабишься. Приказ врача.

Николь раздраженно вздохнула и натянула на себя простыню и одеяло, но в то же время показала Джейку язык за то, что он так командует. Однако, по правде говоря, ей нравилась его властность и забота. Родольфо посоветовал бы ей смириться и вернуться к работе. Миру было все равно, даже если у нее немного болела голова, у нее были крайние сроки, и она должна была закончить все вовремя. Родольфо не отличался особой отзывчивостью. Во время их двухлетнего брака он уговаривал и даже настаивал на том, чтобы она работала, пока была в лихорадке из-за пневмонии, а потом в другой раз, когда у нее была сломана лодыжка. Рисовать в бреду было не очень умно, но стоять на сломанной ноге часами было еще хуже. Из-за подобных инцидентов трудно было поверить, что его волнует что-то, кроме денег, которые она зарабатывала для него.

— Там. — Джейк отвернулся от включенного телевизора и протянул ей пульт. — Найди что-нибудь, что ты хочешь посмотреть, и мы будем обниматься в постели и обедать, пока будем смотреть, когда я вернусь.

— Ты обнимаешься? — с интересом спросила Николь. Насколько она могла судить, большинство мужчин избегали этого, как чумы.

— О, детка, — сказал он, положив пульт ей на колени и положив руки на кровать, чтобы наклониться и зарычать, — я просто большой старый плюшевый мишка, когда дело доходит до объятий.

Он был так близко, что она чувствовала его дыхание на своих губах, а потом Джейк поцеловал ее. Она подозревала, что он имел в виду быстрое прикосновение губ перед уходом, но все закончилось не так. Проще говоря, все не могло так закончиться. В тот момент, когда его губы коснулись ее губ, страсть, которая всегда, казалось, ждала, с ревом пронеслось между ними, словно по длинному коридору, когда открылась дверь. В следующее мгновение Николь каким-то образом оказалась лежащей на спине в постели, а он ползал на ней, его руки искали все ее горячие точки через фланелевую пижаму, в которую она переоделась по возвращении домой.

Николь уже не была под его натиском; ее собственные руки тянули его одежду, отчаянно рвали ее, когда она то сосала его язык, то высовывала свой, чтобы запутаться в нем.

— Эй, Стефано! — позвал Данте из открытой двери. — Мама ждет тебя на кухне… сейчас. И слезь с этой бедной девочки, или я найду ведро воды, чтобы вылить на тебя. У Ники сотрясение мозга.

Джейк застонал ей в рот, затем медленно высвободился и сполз с кровати, сказав: — Я приготовлю тебе жареный сыр и томатный суп… имбирный эль и апельсиновый сок.

Николь удивленно моргнула. — Это то, что мама всегда делала для меня, когда я плохо себя чувствовала.

— Вот как? И моя мама тоже, — ухмыльнулся Джейк и ушел.

Николь с минуту смотрела ему вслед, потом перевела взгляд на телевизор. Она взяла пульт и открыла программу, ища что-нибудь интересное, но это была середина дня в будний день. Ток-шоу, оказалось, единственным, но она не была большой поклонницей ток-шоу. Она продолжала просматривать программу, но ее мысли начали блуждать в поисках Джейка. Конечно, он готовил им обед, но как далеко он продвинулся? Нравится ли ему томатный суп с водой или с молоком? Ее мать всегда употребляла молоко, и Николь тоже. На ее вкус, это было слишком кисло, когда она пила только воду. Может быть, ей просто пойти и посмотреть, использует ли он воду или молоко. Она всегда могла посидеть на островке и поболтать с ним, пока он готовил. Это все равно расслабляет, не так ли?