О караванщик, сдержи верблюдов! Покой мой сладкий, мой сон

уходит.

Вот это сердце за той, что скрутит любое сердце, в полон уходит.

Уходит злая, кого люблю я, мне оставляя одно пыланье.

И полыхаю я, словно пламень, и к тучам в дымах мой стан

уходит.

Я о строптивой все помнить буду, покуда буду владеть я речью.

Хоть слово – вестник ее неверный – едва придет он и вон

уходит.

Приди, – и снова тебе, прекрасной, тебе, всевластной, служить

я стану:

Ведь крик мой страстный в просторы неба, себе не зная препон,

уходит.

О том, как души бросают смертных, об этом люди толкуют

разно.

Я ж видел душу свою воочью: она – о горький урон! – уходит.

Не должен стоном стонать Саади, – но все ж неверной кричу я:

«Злая!»

Найду ль терпенья? Ведь из рассудка благоразумья канон

уходит!

Тайну я хотел сберечь, но не уберег, –

Прикасавшийся к огню пламенем объят.

Говорил рассудок мне: берегись любви!

Но рассудок жалкий мой помутил твой взгляд.

Речи близких для меня – злая болтовня,

Речи нежные твои песнею звенят.

Чтоб мою умерить страсть, скрой свое лицо,

Я же глаз не отведу, хоть и был бы рад.

Если музыка в саду – слушать не пойду,

Для влюбленных душ она как смертельный яд.

Этой ночью приходи утолить любовь, –

Не смыкал бессонных глаз много дней подряд.

Уязвленному скажу о моей тоске,

А здоровые душой горя не простят.

Не тверди мне: «Саади, брось тропу любви!»

Я не внемлю ничему, не вернусь назад.

Пусть пустынею бреду, счастья не найду, –

Невозможен все равно для меня возврат.

Пускай друзья тебя бранят – им все простится, верь.

Хулою друга верный друг не оскорбится, верь.

Когда разлад войдет в твой дом и все пойдет вверх дном,

Не раздувай огня – судьба воздаст сторицей, верь.

Пока найдешь заветный клад, измучишься стократ, – *

Пока не минет ночь, рассвет не возвратится, верь.

Пусть будет ночь любви длинна, как музыка она,

Не сонной скуки – волшебства она страница, верь.

Но ты у глаз моих спроси, какой бывает ночь?

Как бред больного, ах, она – как огневица, верь.

Когда отрублена рука, о перстне не тужи, –

Стремленьям нет преград, они – лишь небылица, верь.

Я знаю, нет у вольных птиц несбыточных надежд,

Они у пленных птиц – тому виной темница, верь.

Как будто в зеркале, в лице душа отражена,

Коль не грешна душа, оно не замутится, верь.

О Саади, когда тебя заботы ввергнут в сон,

То нежный ветер на заре и не приснится, верь.

Пусть будет выкупом мой дух за дух и плоть твою, о друг!

Готов отдать я целый мир за твой единый волосок.

Речей я слаще не слыхал, чем из медовых этих губ.

Ты – сахар, влага уст твоих – цветка благоуханный сок.

Мне милость окажи – направь в меня разящую стрелу,

Чтоб я рукой, держащей лук, в тот миг полюбоваться мог.

Когда, от взоров скрыв лицо, сворачиваешь ты с пути,

Слежу я, не блеснет ли вдруг украдкой глаза уголок.

Ах, не скупись, не закрывай лица пред нами; вид его –

Бальзам для тех, кто от любви неразделенной изнемог.

Ты – полная луна, но где ж стан кипариса у луны?

Ты – кипарис, но кипарис не блещет полнолуньем щек.

Увы, тебя не описать, твоей улыбки не воспеть!

Где подобрать сравненья, как найти тебя достойный слог?

Знай, всякий, кто осудит нас за страсть палящую к тебе,

Тебя увидев раз, тотчас возьмет обратно свой упрек.

Ах, вновь приди! Твой лик еще на сердце не запечатлен.

Сядь, посиди! В глазах твой блеск еще сиянья не зажег.

Нет в том заслуги, что тебе я отдал сердце, – для тебя

Последний вздох своей души я, дорогая, приберег.

Как благо я из уст твоих приму насмешку и укор.

Ах, радо сердце Саади попасть тебе на язычок!..

Прежде не знал я души вероломной твоей.

Лучше не клясться, чем бросить, поклявшись, друзей.

Слышу упреки, что отдал я сердце тебе:

Пусть упрекают тебя за сиянье очей.

Что вы твердите мне: «Дивных красавиц беги!»

Где ты? А мы где? – средь моря мечты и теней.

Это не родинка, не своевольная прядь –

Лик божества покоряет мудрейших людей.

Зеркальце это величье твое не вместит:

Скрой от чужих красоты твоей пламя скорей.

В дом не вхожу я, соперников злобных страшась,

Нищим одетый, тайком я стучусь у дверей.

Бедность, упреки, любовь, нищета не страшны –

Вынесу все, но разлука и смерти страшней.

Сердце осталось ли цело хотя бы одно

В праздничный вечер, когда ты пришла на ручей?

Думал, увидев тебя, поделиться тоской.

Вижу тебя – и тоски не осталось моей.

Скрыть от соседей хочу, что со мною ты здесь –

Быстро задуем мы пламя горящих свечей.

Но догадаются все, что ко мне ты пришла –

Ярче лицо твое солнечных светлых лучей.

И Саади будет вечно в плену твоих кос –

Слаще свободы оковы душистых кудрей.