Г: Подготовки к чему, Эрик?

T: Фуллухт Лок.

Г: Что это, Эрик? Я не знаю, что это такое.

Т: Они любят трахаться. Они любят трахаться, убивать и мучить людей. В этом их сила — в сексе. Это в их глазах. Их глаза подобны зеркалу. Они заставляют тебя смотреть им в глаза, пока они тебя насилуют. Нас много раз заставляли трахать трупы, потому что это их возбуждало.

(Интервьюер делает паузу. Пациент дрожит, потеет.)

Г: Расскажи мне о Фуллухт Локе, Эрик?

Т: Я хоронил тела, когда фекс заканчивался. Это была моя работа. В мои обязанности также входило похищать людей для хаслов.

Г: Кто такие хаслы, Эрик?

Т: Они варили головы.

Г: Что?

Т: Девушек они просто приносили в жертву. Они сковывали их цепями, оставляя их для важных хастигов.

Г: Кто такие хастиги, Эрик?

T: Они делали худшее дерьмо парням. Парни были их развлечением. Они ненавидят мужчин, потому что она ненавидит мужчин.

Г: Эрик, я хочу, чтобы ты рассказал мне о терминах, которые ты используешь. Расскажи мне о Фуллухте, вихане, хасле. Что означают эти слова?

Т: В сексе их сила. Вот как они поклоняются ей.

Г: Демону, ты имеешь в виду? Как зовут демона?

Т: Много хаслов, которых я похитил пьяными или голосующими на дороге. Девушки мне доставались в основном автостопом.

Г: Эрик, давай немного отступим, хорошо?

Т: Я похищал этих парней обычно под дулом пистолета. Иногда мне приходилось их просто вырубать. Мунуки забирали их оттуда.

Г: Кто такие мунуки, Эрик? Являются ли мунуки членами секты?

Т: Они насиловали этих парней, а иногда и убивали их, пока насиловали, им это очень нравилось. Вифмунук это одобряла, она делала это постоянно.

Г: Является ли вифмунук лидером культа?

Т: Был парень, рекканы связали его, а потом они отрезали парню член просто так, а потом скироры содрали с него кожу прямо на плите, и я клянусь Богом, этот бедняга был ещё жив, когда они бросили его в огонь. Они проделывали всякую ужасную хрень, такие вещи, в которые вы не поверите, например, иногда скироры разрезали парней, пока мунуки насиловали их, и много раз виффорд садилась на лицо парня, чтобы он не мог видеть, что происходит, в то время как другие мунуки по очереди насиловали его, а потом просто так, они отрезали ему член, он даже не знал, что это произойдёт, и он брызжет кровью повсюду, бегает вокруг с криками, а потом они бросали парня прямо в огонь, и я вам кое-что скажу, парню нужно время, чтобы умереть в яме с огнём, я видел, как они прыгали там, крича навзрыд, пока не чернели, и много раз они пытались выползти, а мунуки просто смеялись над этим и приказывали коккерам толкать их обратно, это то ещё зрелище, я вам скажу. Я видел, как какой-то бедняга испепелялся заживо в яме и кричал, и кричал, а пойманные девушки в загонах смотрели на это и тоже кричали. Было столько криков, парень кричал и визжал, а мунуки смеялись, это было так ужасно, что вы не могли бы себе представить, это было так плохо, что иногда просто хотелось умереть…

Г: Как часто это случалось, Эрик?

Т: Обычно пару раз в год они устраивали большой хастиг, но каждый хастиг был как бы подготовкой к Фуллухт Локу.

Г: Расскажи мне больше о Фуллухт Локе, Эрик?

Т: И иногда они наказывали нас, рекканов, я имею в виду, если мы не приносили достаточно хаслов, или они наказывали нас просто потому, что им это нравилось. Помню, как-то раз я должен был привести хасла, но не смог его найти, поэтому вифмунук заставила всех мунуков изнасиловать меня, а в другой раз они приказывали нам трахнуть один из трупов до того, как тех приготовят…

Г: Расскажи мне больше о демоне, Эрик?

Т: Все виды ужасного дерьма, вещи, о которых вы никогда не слышали, о которых вы никогда не могли себе и подумать, — они делали это целую вечность, для неё. Вот как они поклоняются ей.

Г: Демону, ты имеешь в виду? Как они поклоняются демону?

Т: И я не могу вам сказать, сколько раз я спускался туда, где они отрезали голову какому-нибудь парню и пускали кровь в четтл. Четтл — это большой котёл, в котором они готовили, и много раз они сидели на каком-нибудь парне и забивали ему гвозди в голову или втыкали спицы в уши…

Г: Эрик, Эрик…

Т: Да, док, самое отвратительное дерьмо, которое только можно себе представить, и всё это было для них большим развлечением, например, вытащить кишки какого-нибудь парня, пока он ещё жив, или повесить какую-нибудь девушку вверх ногами, отрезать ей голову и обескровить её в кастрюлю для хастига и всякое другое дерьмо, да, док, вот на что были похожи сны…

Г: Сны, Эрик? Это были сны?

Т: Нет, нет, я имею в виду, что они были похожи на сны, они казались снами, но через некоторое время понимаешь, что это вовсе не сны. Знаешь, что они настоящие.

(Пациент внезапно замолкает. Частота сердечных сокращений 72. Гипносинтез приостановлен, так как пациент больше не отвечает.)

«Сны, — подумал доктор Гарольд. — Демоны».

Суд не санкционировал дальнейший гипносинтез или наркоанализ. Они были удовлетворены тем, что Тарп был просто биполярным шизофреником, разыгрывающим иллюзию сна. Дело было закрыто. Но это не устранило противоречий. Неудивительно, что Грин никогда не был удовлетворён. Эрик Тарп явно страдал галлюцинозным бредом, однако его реакционная способность, результаты психологических тестов и визуальной оценки не указывали на бредовое поведение. Это были не те вещи, которые человек мог подделать. Он положил стенограммы и полез обратно в сумку, извлекая блокноты. Единственным развлечением Тарпа в отделении было рисование. Сразу же доктор Гарольд заметил рудиментарные, но подробные художественные навыки. Рисунки были захватывающими; их были сотни. Многие странные слова из монологов Тарпа были написаны между сценами. Хасл. Мунуки. Реккан. Эскиз очереди обнажённых женщин, разрезающих мужчину, был подчёркнут: вихан. Ещё больше женщин смотрели на полную луну с раскинутыми руками: доэфолмон. На многих эскизах были изображены оргии, обнажённые женщины, прорисованные до мельчайших деталей, поверх мужчин с пустыми лицами. Под ними читалось: сексспел, и на многих рисунках в стороне стояли второстепенные фигуры с такими же пустыми лицами. Тем не менее, одно лицо на каждом было, очевидно, художественным воплощением Тарпа самого себя: бледное, с широко открытыми глазами, пристально смотрящее. А вот и этюд на всю страницу: он нарисовал себя с лопатой в какой-то дремучей лесной лощине. Бригореккан — гласил он. Пациенты, особенно шизофреники и галлюцинотики, часто создавали собственные словари для своих личных деменций. Часто встречалось слово Фуллухт Лок, а ещё чаще: лилок.

Всё это было с сексуальным подтекстом. Безумие Тарпа, должно быть, было побочным продуктом грубых сексуальных страхов. Он не ненавидел женщин, как светские женоненавистники, он их боялся. Мужским фигурам на эскизах были присвоены грубые черты лица. Но женщины были другими. Их тела были прорисованы до мельчайших эротических деталей, но чего-то им всем не хватало.

Лиц.

Ни у одной из женщин не было лица, и это был ещё один явный признак бредовой сексуальной фобии.

«Он не может, — понял доктор Гарольд. — Он не может нарисовать их лица, потому что боится».

Доктор Гарольд перевернул случайную страницу. Он сделал паузу.

Вот было лицо.

«Боже», — подумал он.

Его ясность ошеломила его. Он смотрел на рисунок женщины на всю страницу. Луна светила сквозь заросли ежевики и полосы деревьев; женщина стояла в лощине. Доктор Гарольд вздрогнул. Набросок был больше, чем набросок — это была дихотомия, сочетание крайностей. Отвращение столкнулось с эротической красотой. Извращённое столкнулось с благоговейным.

«Что происходило в голове Тарпа, когда он писал это?»

Доктор Гарольд в своё время повидал немало произведений искусства пациентов. Искусство было катарсисом, а катарсис сумасшедшего логически отражал безумное искусство. Но это…

Доктор Гарольд никогда не видел ничего подобного. Это было ужасно… и прекрасно. Красноречиво и душераздирающе. Он никогда не видел произведения искусства столь чистого и в то же время столь непристойного.

Женщина умоляюще стояла. Её руки были расставлены, словно приглашая в объятия, но пальцы были чрезвычайно длинными, а ногти торчали, как гладкие тонкие когти. Длинные ноги сведены вместе, образуя идеальную фигуру в виде песочных часов. Груди были нарисованы так тщательно, что на странице они казались трёхмерными. Они были высокими, крупными, с большими тёмными кругами вместо сосков. Так же был нарисован и лобок: блестящая пушистая солома на фоне чистой белой кожи. Волосы женщины превратились в большую тёмную гриву. Двойные крошечные утолщения, казалось, торчали изо лба, почти как…

«Как рога», — понял доктор Гарольд.

И лицо…

Лицо было не чем иным, как двумя щелевидными глазами над чёрной открытой пастью, полной игольчатых зубов.