Я уже находился в прихожей, когда раздался звонок в дверь. Громкий звук, так внезапно нарушивший тишину заставил меня подпрыгнуть. Я открыл. На крыльце, подняв руку, стоял молодой полицейский. Он готовился позвонить еще раз. Парень был патрульным и носил не традиционный бобби-шлем, а фуражку с рисунком шахматного поля по бокам. Должно быть, я пялился, потому что мгновение не мог сообразить, что он тут делает. Глупо.

— Мистер Хилленбранд?

— Да.

— Извините, что напугал, сэр. Я из участка на Парксайд. У нас есть сообщение из Лондона. Они просили попробовать с вами связаться, пока вы не уехали. Речь о вашей дочери, сэр. Они ее нашли.

Сердце пропустило стук. Потом еще один.

— Спасибо, Господи, — прошептал я, — спасибо. Сердце понеслось вскачь.

Полицейский замолчал. Он выглядел обеспокоенным, и уже по выражению его лица я мог сказать, что что-то не так. Что он не рассказал мне всего, а может, и вообще ничего не рассказал. И в тот момент я четко осознал, что ощущаю его боль, а не свою. «Какое же отвратительное Рождество». Вот о чем я тогда подумал.

— Боюсь, все совсем не так, сэр. Боюсь новости... Не хорошие. Не такие, за какие стоит благодарить Бога.

— Наоми…

— Ваша дочь найдена мертвой, сэр. Поисковый отряд обнаружил ее тело час назад.

Сейчас она здесь, со мной, в кабинетe. Мне не нужно оглядываться, чтобы знать, достаточно ощущать присутствие. Это мое обретенное шестое чувство.

Она никогда не приходила сюда, в эту комнату, раньше. И я думал, что нахожусь здесь в безопасности.

— Папочка, — голос звучит прямо за мной, со стороны двери. — Папочка.

Я не повернусь. Не буду на нее смотреть.

— Папочка, почему ты на меня не смотришь? Я хочу тебя увидеть.

Так просто, правда? Все что мне нужно сделать — повернуться. Кем бы она не была — это все еще моя дочь. Ведь так? Но если развернусь и посмотрю, что именно будет там, у двери?

— Я вернулась, папочка. Мне так холодно.

Снаружи деревья исчезают в тумане. Птица с коричневым оперением ныряет вниз дугой, чтобы подобрать непроросшие семена. Наверное, будет снег. Когда садовая полоса заканчивается, начинается лес. И ему нет ни конца, ни края.