– Посмотри на меня.

Ее глаза встречаются с моими через зеркало, нерешительно, как будто она боится того, что найдет на моем лице. Я не уверен, что она видит – это может быть моя животная потребность в ней, моя темная одержимость ею, или секреты и ложь, которые связывают наши жизни.

Что бы это ни было, оно удерживает ее на месте, пока я трахаю ее сильнее, входя в нее с сводящей с ума настойчивостью. Я кладу руку ей на живот, чтобы она не ударялась о край комода при каждом моем резком толчке.

Ее маленькие, упругие груди подпрыгивают, а ноги дрожат от силы моих бедер.

– Адриан... – стонет она, ее голос самый сладкий, самый эротичный, гортанный звук, который я когда-либо слышала.

Она не кусает губы, даже не пытается отвести от меня взгляд.

Стоны Лии поднимаются в воздух, как в тот раз, когда я трахал ее после похищения. Они сырые и голодные, покидают уголки ее души и врезаются прямо в мою.

Это только делает меня жестче, мой темп растет, а ритм выходит из-под гребаного контроля.

Тот факт, что она позволяет мне слышать ее голос, свободный, неизменный, наполняет мой пах и мою грудь непревзойденным чувством похоти, собственности и чего-то еще, совершенно другого.

Мне всегда было суждено погубить эту женщину, но я также могу владеть ею.

Забрать ее.

Иметь ее только для себя.

Лия кончает с хриплым криком, вцепившись пальцами в край комода. Вскоре я присоединяюсь к ней, изливая в нее свое семя и заявляя о своих правах.

Хриплое дыхание наполняет воздух, когда мы оба медленно спускаемся с высоты. Лия по-прежнему не отводит от меня взгляда, словно ее чарующие глаза застыли в трансе.

Я касаюсь губами ее плеч. Ее кожа блестит от пота, но мне на это наплевать. Все в ней – совершенство.

– Адриан? – шепчет она.

– Хм? – бормочу я, продолжая медленно покусывать ее кожу. Я просто даю ей немного времени перед тем, как отнести ее в постель и снова трахнуть. На этот раз медленнее. Хотя я уверен, что, когда я буду внутри нее, я не смогу контролировать себя.

Снова.

– Хорошо ли я себя вела?

– Очень, Lenochka.

– Разве я заслуживаю награды?

– Хм. – я провожу языком по ее горлу, прежде чем мои губы встречаются с ее ухом. – Чего ты хочешь?

– Я хочу выйти на улицу с Джереми.

– Ты делаешь это каждый день. – Я продолжаю покусывать ее шею, пальцы ласкают ее груди и соски, заставляя ее задыхаться.

– Н-не в сад.

– Тогда куда?

– В парке. Место с настоящими детьми и людьми, которых он может видеть.

– Угроза безопасности.

– Адриан, пожалуйста. – Она поворачивается ко мне лицом, так, что оказывается зажатой между мной и комодом, и кладет мягкую руку мне на грудь. – Дети его возраста должны выходить на улицу и встречаться с другими детьми. Это займет всего несколько часов, и я уверена, что твои охранники будут следить за нами.

Мне не нравится, когда они на улице, даже если с ними моя охрана. Но я знаю, что у нее стресс. Я чувствовал это по ее рассеянным жестам в последнее время и по нарастающей интенсивности ее ночных кошмаров. Если она не освободится от этого напряжения, она может – и она будет – начать скоро действовать.

Хотя я не уверен в степени того, что происходит.

Но вместо того, чтобы с готовностью согласиться, я поднимаю бровь.

– Одно условие.

Ее глаза загораются.

– Какое?

– С этого момента я буду слышать твой голос.

Она сглатывает, колеблясь, прежде чем кивнуть. Мне не нравится этот момент колебания, когда она хочет сказать «нет», но знает, что должна сказать «да», чтобы получить то, что хочет.

Но это не значит, что я не буду ее удерживать.

Я приподнимаю ее подбородок.

– Начиная с сегодняшней ночи.

– Значит ли это, что ты нам позволишь?

– Я все устрою.

– Спасибо. – Она широко улыбается, и я целую эту улыбку. Я наслаждаюсь этим, просовывая язык внутрь и целуя ее с такой силой, что она задыхается.

Мне нравится делать ее счастливой. Мне нравится, как она тает в моих объятиях, и я намерен показать ей, как сильно я люблю это всю ночь напролет.

Но даже я знаю, что эта фаза придет к концу. Что нам обоим нужно встретиться лицом к лицу с нашими демонами.

Я несу ее на руках к кровати.

Я буду беспокоиться об этом, когда это произойдет, потому что сейчас моя жена – единственная, кто имеет значение.