Глава 15

Временный сотрудник проделал отличную работу. Я вернулась без накопившихся дел, все было обновлено и достаточно упорядочено. Ни я, ни офис не выглядели так уж сильно изменившимися с тех пор, как я была там в последний раз. Хотя моя чувствительная и увеличивающаяся талия, к сожалению, исключала некоторые вещи из моего гардероба. К счастью, у меня было несколько свободных летних платьев. Сегодняшнее было из зеленого трикотажа с юбкой длиной до колена, без рукавов и с вырезом, который не показывал слишком много декольте, сдобренного гормонами.

Комфорт — это все.

Но наряд также выглядел довольно мило с браслетом из смолы янтарного цвета и сандалиями. Может быть, я смогу справиться с беременностью. Или, по крайней мере, пережить ее с хоть каким—то чувством собственного достоинства. Было несколько полускрытых шепотков и взглядов со стороны работников, но ничего страшного, учитывая, что я, несомненно, подчеркнула свой статус городского скандала всех времен.

Воскресную ночь я снова провела в свободной спальне Пита. Шанти изо всех сил старалась выглядеть невинной, но я уверена, что она точно знала, какой эффект произведет на меня их ночной секс—марафон. Отвратительные люди. Выгоняют меня из дома своими вульгарными и громкими совокуплениями. Им должно быть стыдно за себя. Я знала только одно: если мне придется еще раз услышать, как она кричит "да, мой лев, да", у меня, наверное, пойдет кровь из ушей. Родители, занимающиеся сексом — это явно противоестественно и должно быть немедленно объявлено вне закона. О том, как этот новый закон повлияет на меня после рождения ребенка, я подумаю в другой раз.

А пока Питу нравилось, что я снова в его доме, и мне втайне нравилось быть там. Пока я спала в своей комнате, никаких серьезных границ не пересекалось. И это было временно.

В офис вошел пожилой джентльмен в полосатом костюме, его лицо было мрачным, когда он осматривал помещение. Видимо, его уже ничто не радовало, так как выражение лица оставалось раздраженным. Мне потребовалось мгновение, чтобы узнать его. Это был отец Пита, и годы ничуть не изменили его.

— Питер Галлахер у себя?

— Его нет на месте, но я ожидаю его скорого возвращения.

Его взгляд остановился на мне, еще больше морщин появилось возле его рта. И появились они не от улыбки.

— Ты та девушка, не так ли?

— Да, я "девушка", — я повернулась на своем офисном стуле, чтобы посмотреть ему прямо в лицо, говоря с избытком вежливости, — В любое время, в любой точке мира, когда кто—то говорит о девушке, на самом деле он говорит обо мне. Удивительно, да?

Он нахмурился на мои слова, и я улыбнулась ему. Умный рот редко избавляет от неприятностей. Но с ним неприятности становятся намного веселее.

— Я тебя помню, — его губы скривились в отвращении. Если бы только у него были злодейские усы, чтобы покрутить их, это действительно дополнило бы картину, — Он привел тебя в дом в тот раз.

— Верно.

— А теперь ты...

— Папа, — Пит вошел, положив свой планшет и солнцезащитные очки на столешницу моего стола, — Я не знал, что ты собирался заехать.

— Мне позвонила твоя сестра.

Его голос упал.

— Ну, конечно.

— Я должен был услышать это от тебя, — сказал его отец.

Пит повернулся к нему лицом, положив руки на бедра.

— И ты бы узнал, когда я был готов рассказать тебе.

— Как ты мог быть таким глупым?

— Ребенок может быть неожиданным, но мы с Адель оба рады этой новости.

— Ты будешь расплачиваться за эту ошибку восемнадцать лет, — он ткнул пальцем в грудь Пита.

— Папа...

— Эта девчонка уже вцепилась в тебя. Скоро появится неблагодарное отродье, которое просто выжмет из тебя все досуха.

— Хватит.

Плевок слетел с губ старика.

— Тебя имеет какая—то молодая задница. Я думал, ты умнее.

Все мое тело напряглось, но я осталась на месте. И молчала.

— Я сказал, хватит! — Пит схватил отца за руку и потащил его к двери, — Как ты смеешь приходить сюда и оскорблять ее? Из-за этого дерьма, папа, я тебе и не сказал. И поэтому ты больше никогда не будешь частью жизни ни моей, ни моего ребенка.

Глаза мистера Галлахера были большими, как две луны.

— Ч-что?

— Как будто я позволю тебе приблизиться к моему ребенку, — сказал Пит, его руки дрожали, а челюсть была сжата, — Мне жаль, что мама умерла, но мы все ее потеряли. Мы все прошли через это. И вместо того, чтобы быть достойным отцом и быть рядом с Крисси и мной, вместо того, чтобы проявлять к нам хоть каплю любви время от времени, ты превратился в такого отъявленного засранца, какого я не пожелал бы даже своему злейшему врагу.

Его отец возмущенно зашипел.

— Мы закончили, я серьезно. Ты только что упустил все шансы познакомиться со своим внуком. А теперь убирайся отсюда и больше не возвращайся.

Старик выпрямился во весь рост и вышел за дверь. У меня зазвенело в ушах от внезапной всепоглощающей тишины. Хотя мое грохочущее сердце вскоре заполнило это пространство. Святое дерьмо.

— Господи, ну и мудак, — сказал Фитци, стоя в коридоре рядом с моим отцом.

Черт, там была целая аудитория. Я даже не заметила, что они там были. Когда Пит повернулся, его лицо было напряженным, взгляд мрачным. Казалось, он полностью отключился. Все заперто и заколочено.

— Ты в порядке? — спросила я, не решаясь дотронуться до него.

— В порядке, — ответил Пит, схватив свои солнцезащитные очки, но оставив планшет, — Извини за это. Ты... ... ты в порядке?

— Да.

Кивок.

— Хорошо. Ладно. Я ухожу на некоторое время.

Фитци, мой отец и я кивнули, но ничего не сказали. Мы молча смотрели, как Пит вслед за отцом вышел за дверь. Я сильно сомневалась, что на парковке будет какое—то слезное прощение. Меня больше беспокоило, что он может наброситься на ублюдка. Это была бы кровавая катастрофа. Я бросилась к стеклянной двери. Все чисто. Не было видно отца Пита, у которого, похоже, хватило здравого смысла по крайней мере быстро уйти. Пит сел в свой грузовик, захлопнул дверь и выехал с парковки. Я продолжала наблюдать за ним, пока он не скрылся из виду.

Руки отца легли мне на плечи.

— С ним все будет в порядке, милая. Просто дай ему время остыть. Рад, что он наконец—то вышвырнул этого засранца на обочину. Этого давно следовало ожидать.

Я кивнула.

— Да. С ним все будет в порядке.

— Конечно, будет.

Но я не была в этом уверена.

— Он не похож на хорошего человека, — сказала Шанти после ужина в тот вечер.

— Это мягко сказано.

Папа уже лег в постель с триллером в твердом переплете в руках. Может быть, они давали оргии передышку на ночь. А может быть, мой новый закон, запрещающий секс между родителями, наконец—то был принят. Слава Богу. Мы с Шанти сидели на передней веранде, чтобы я могла присматривать за домом Пита. За весь день его не было видно, и теперь, почти в десять часов, его дом оставался в темноте. Я пыталась дозвониться до него, но ответа не было. Кто знал, где он, что он делает, где его мысли? Это должно быть больно — вот так отгородиться от отца, после стольких лет. Даже если, возможно, это было правильным решением, этот человек все еще был его отцом.

— Некоторым людям не стоит позволять быть родителями, — Шанти взболтала содержимое своего винного бокала, — Похоже, что сестра Питера не знала, что лучше не сообщать новости мужчине таким образом.

— Мхм.

Ранее прошел дождь, и воздух пах свежестью и чистотой. Под ним были запахи земли и растений, слабый след франжипани, эвкалипта и других цветущих растений. В саду квакали лягушки. Трудно было не заметить огни города, когда тебя окружала такая красота.

Я зевнула.

— Почему бы тебе не лечь спать, а утром поговорить с ним?

— Нет, я пойду подожду вон там, — сказала я, поднимаясь с плетеного кресла.

— А если он не захочет говорить?

— Это зависит от него. Я просто хочу, чтобы у него была такая возможность, и чтобы знать, что с ним все в порядке.

— А если он приведет кого-нибудь домой? — ее темные глаза блеснули в слабом свете, — Когда он не в духе, он склонен пить, а когда он пьет — ну, людям не всегда так легко отказаться от своих привычек, дорогая.

Я сглотнула.

— Тогда я вернусь, я думаю. Он мне не принадлежит, я имею в виду, что мы не... вместе.

— Я не хотела обидеть, — сказала она, понизив голос.

— Я знаю. Но он провел достаточно своей жизни в одиночестве.

— В основном это был его выбор.

— Да, — сказала я, ища хоть какую—то ясность, — Если он не захочет, чтобы я была там, тогда я уйду. Но он всегда был моим другом в первую очередь. Если бы кто—то другой прошел через то, что он сделал сегодня, я бы хотела, чтобы они знали, что я буду рядом, если они захотят поговорить.

Она просто кивнула.

— Наша дверь всегда открыта для тебя, дорогая.

— Спасибо. Спокойной ночи.

Я бродила по дороге в пижаме и сандалиях. Мои волосы были убраны в беспорядочный хвост. Если вдруг Пит привезет домой какой-нибудь горячий кусочек, я буду выглядеть очень хорошо…Нет. На его маленьком крыльце не было ни одного стула. Надо было взять с собой подушку. Вместо этого я села на сухую верхнюю ступеньку, прислонившись к перилам, чтобы устроиться поудобнее. Возможно, это было глупо. Моя жизнь была так полна удивления. В основном я задавалась вопросом, какого черта я делаю. Наверное, в конце концов, можно было делать только то, что казалось правильным. То, что, как ты надеешься, кто—то сделает для тебя.

В конце концов, свет в доме папы и Шанти погас. Только тусклый свет на крыльце остался светить для меня. Остались только я, ночь и мои добрые намерения. Этого должно было быть достаточно.

Спустя несколько часов я проснулась от того, что меня подняли сильные руки.

— Спокойно, красавица. Это всего лишь я.

— Пит?

— Я должен был подумать о том, чтобы дать тебе ключи от дома, — сказал он, занося меня внутрь. У меня болели конечности, ведь я уснула на лестнице, но его знакомый запах, тепло его тела — все это было слишком приятно. Единственным источником света была лампа на тумбочке, которая мягко светилась, отбрасывая тени на его красивое лицо.