— Это была та часть, где ты обнажаешь грудь?

— Точно, — ответила я. — Но ты не мог забыть слова, Пит. Там были слова. Знаешь, я много практиковала речь. Хотя потом я почти всё забыла из-за паники и алкоголя. Но это была хорошая речь, которая должна была убедить тебя в решимости и правоте моего дела.

— Правоте твоего дела? — Его брови поднялись, и он тоже выпил. — Господи. Так что я должен был сделать во время этого?

— Не знаю. Упасть в обморок?

— Ну же. Как, по-твоему, я должен был отреагировать?

— Как я думала ты отреагируешь? — Я вздохнула. — Ставлю на то, что ты сказал бы мне перестать быть идиоткой и одеться.

Он фыркнул.

— Звучит правильно.

— Ну, конечно, в моей груди горел маленький, робкий огонёк надежды, что ты будешь потрясён и ошеломлён, и признаешь, что ты чувствуешь то же самое, — выдала я. — Следующим событием должен был стать поцелуй и лишение девственности.

— Я должен был лишить тебя девственности в коридоре дома твоего отца? — спросил он с несколько потрясённым выражением лица. — Ты, наверно, думаешь, что у меня стальные яйца.

Я рассмеялась.

— В фантазии мы поехали к тебе. Или в твоём грузовике. Меньше шансов попасть под арест.

— Правильно. И какая должна была быть реакция твоего отца?

— Эй, — я подняла руку. — Мне наконец исполнилось восемнадцать. Его мнение ничего не значило для меня. Но думаю, в идеале, мы пошли бы к нему на следующее утро рука об руку, и рассказали бы ему о нашей любви и о том, что нам суждено быть вместе. Возможно, были бы обручальные кольца. Не знаю… в этой части детали не до конца обдуманы.

— Дерьмо, — сказал он, качая головой.

— Ты уже говорил это.

— Это стоит повторить. — Он стёр воду с лица. — Знал, что не нужно спрашивать.

— Да, но ты спросил. Поздно идти на попятную. Я была молода, глупа и влюблена, — объяснила я. — Реальность, последствия и тому подробное не особо учитывались. Добавь к этому спиртное и готово.

Он что-то пробормотал себе под нос.

— Что?

— Ты не была влюблена в меня. Ты просто думала, что влюблена.

Ага, если бы.

— Пит, в том, что случилось тогда, было много всего, и я с готовностью признаю, что это было неосмотрительно, совершенно неправильно, и даже глупо. Но не говори мне, что я чувствовала. Я знаю, что я чувствовала.

— Знаешь, да? — спросил он, его голос был пропитан сарказмом.

— Да. То, что я была подростком, не меняет этого.

— Не уверен насчёт этого.

— Да ладно, — выдавила я. — Давай посмотрим на факты. Многие люди встречают свою любовь, когда молоды.

— Может быть, — ответил он. — Но давай рассмотрим твои чувства более детально.

— Хорошо.

Он остановился, чтобы глотнуть скотч, обдумывая.

— Итак, правильно ли я понимаю, что за прошедшее время, что ты встречалась и была… скажем, в более близких, реальных и вовлечённых отношениях, чем наша дружба, ты поняла, что чувствовала к ним больше, чем когда-либо ко мне?

— Нет, — просто ответила я.

— Нет?

— Нет.

Его лоб наморщился, и он покачал головой.

— Может, ты просто ещё не была влюблена.

— Была. Это было чертовски больно. Но я поднялась и двинулась дальше.

В ответ ворчание.

— Я хотела бы добавить, что секс не всегда означает истинную близость. Согласна, что это физическое обнажение, — заметила я. — Но делиться своими сокровенными мыслями, своим сердцем и душой, быть самой собой с кем-то — это совершенно другой уровень.

— Ты была подростком. Ты даже не знала кто ты. — Он вздохнул. — И, очевидно, ты ничего не знаешь о сексе.

— Не надо быть таким снисходительным. Я уже проходила это.

Ещё одно покачивание головы.

— Эй, ты сам спросил. Извини, если тебе не понравился ответ, но это правда. В любом случае, продолжай верить во что хочешь. — Я пожала плечами, делая глоток. — Ты же был влюблен, да?

— Один или два раза.

— И сколько тебе было, когда ты влюбился в первый раз?

Он выдохнул, нырнул под воду и вынырнул прежде чем ответить. Конечно же, держа напиток подальше от воды.

— Не знаю. Примерно твоего возраста. Может на пару лет моложе.

— Кем она была?

— Девушка, с которой я работал. Она работала продавцом в магазине строительных материалов. — Он улыбнулся. — Я покупал кучу ненужных вещей, чтобы просто видеть её каждый день. Чуть не остался без гроша.

Я засмеялась.

— Мы жили вместе год или около того. — Улыбка исчезла с его лица. — Она была готова к браку и детям. Я нет.

— Думаешь, ты когда-нибудь этого захочешь?

— Не знаю. — Он прищурился на меня. — Что насчёт тебя? Ты хочешь замуж и детей, детка?

Я улыбнулась.

— Забавно. Честно говоря, я тоже не знаю. Никто с кем я встречалась, не давал мне повода думать, что мы можем двигаться в этом направлении.

— У тебя достаточно времени.

— Это такое огромное обязательство — быть с кем-то изо дня в день. — Я провела рукой по воде, наблюдая за рябью. — Ты соглашаешься провести с кем-то всю оставшуюся жизнь, но есть много того, что может пойти не так. Я не хочу выбрать не того человека, а потом развестись, как мои родители.

— Хм.

— В конце концов, они возненавидели друг друга. Это было плохо, — добавила я. — Я имею в виду, сейчас у них всё в порядке, хотя они и не общаются друг с другом.

— Я понимаю, что ты имеешь в виду. Это риск.

— Да, — простонала я. — Боже, всё становится сентиментальным.

Он допил скотч.

— Мне пора спать. Не все мы в отпуске и можем спать сколько угодно.

— Пожалуйста, — сказала я, тоже допив свой напиток и ставя стакан на край бассейна. — Ты всё равно встаёшь с солнцем. Ты один из тех ненормальных, слишком рано встающих, чудиков.

Он улыбнулся. Я протянула к нему руки. Он нахмурил брови, остановился и посмотрел на меня.

— У тебя не может быть и того, и другого, Пит, — сказала я. — Либо в твоих глазах, я всё ещё ребёнок, и в этом случае мы можем обняться. Или я соблазнительная штучка, и в этом случае, ты имеешь полное право держать дистанцию.

Его глаза сузились, и он сглотнул.

— Думаю, объятия были бы в самый раз.

Я подошла к нему, обняла за шею и положила голову ему на плечо. Чёрт, как же хорошо. Его тёплая кожа и твёрдое тело прижималось к моему. Хотя, да, я выполняла основную, если не всю работу. По большей части безвозмездно. Он несколько раз неуверенно похлопал меня по спине. Но не ушёл. Под слоем соли были едва различимы ароматы его самого и его одеколона. От этого мужчины у меня текли слюнки. Я даже не чувствовала себя виноватой из-за того, что поставила его в такое положение.

— Видишь, разве это не мило? — спросила я.

Он глубоко вздохнул.

— Ага.

Я счастливо вздохнула.

— Хорошо, мы закончили. — Сильные руки сжали мои бёдра, отодвигая от себя. Его улыбка снова стала напряжённой. — Время спать. Я, э…

— Хорошо поговорили. — Я направилась к ступенькам. — Можно мне отнести наверх кое-что из бара?

— Нет. Можешь просто продолжать, — сказал он. — Спокойной ночи.