Глава 26

Николь

Если бы сердца могли свободно растекаться, мое бы расплескалось по полу.

Я вцепилась пальцами в шаль, чтобы не потянуться к его спине. Кажется, это все, что у меня есть от Дэниела. Его спина.

Его холодное плечо.

Его невежество.

Одиннадцать лет не изменили этого. И, наверное, уже ничего не изменит.

Он медленно поворачивается, и я физически вздрагиваю от напряженности на его лице, грубого гнева, покрывающего его черты, как шлем воина. Это и засохшая кровь на его виске делают его диким.

Даже первобытным.

— Что, черт возьми, ты только что сказала?

Воздух разносит его спокойно произнесенные слова, как кнут, который со звоном ударяет меня по коже.

Я поднимаю подбородок, несмотря на боль, которая кровоточит в душе со смертоносностью яда.

— Ты отталкиваешь меня, потому что я испорченный товар?

— Заткнись, Николь.

— Скажи мне. — я иду к нему, моя скорость медленная и неверная, как у искалеченного животного. — Скажи мне, что ты больше не хочешь прикасаться ко мне. Скажи это, Дэниел. Просто отпусти меня, чтобы у меня прекратились эти бредовые мысли о тебе...

Мои слова заканчиваются вздохом, когда он хватает меня за горло и прижимается своими губами к моим. Это голодный поцелуй, звериный по своей природе и с таким жаром, что я, вероятно, получу ожоги второй степени, а то и первой.

Его пальцы сжимают мою шею, отчего у меня кружится голова, а другая его рука захватывает подбородок с такой силой, что у меня перехватывает дыхание.

От него у меня перехватывает дыхание.

Так было всегда, с того самого дня, когда я чуть не умерла в его объятиях.

Его губы поглощают мои, а язык проникает внутрь с чистым намерением покорить.

Волшебство обрывается, когда он отрывает свой рот от моего так же внезапно, как поглотил меня.

Огонь в его глазах не что иное, как лава, изливающаяся из вулкана.

— Не смей никогда, и я имею в виду, блядь, никогда, повторять это. Ты не испорченный товар, никогда им не была и никогда не будешь. Мы уяснили этот момент?

Разве это неправильно, что я думаю, что он сейчас самый привлекательный из всех, кого я видела? Даже следы крови на его виске делают его суровым красавцем в образе падшего ангела.

Тот, кто способен забрать все это, дать мне поддержку, которая, как я думала, мне не нужна, но оказалось, что жизненно необходима.

Сдавливание моего горла выводит меня из мечтательной фазы.

— Все ясно?

Я киваю.

— Используй свой голос.

— Да. Я просто... думала, что ты отталкиваешь меня, поскольку... ну... ты не хотел прикасаться ко мне.

Он скользит своей эрекцией вверх и вниз по моему животу, распространяя бурную волну возбуждения между бедер.

— Я кажусь таким? Мне может быть противен весь мир, но никогда ты, Персик. Проклятье. Ты должна знать, что ты делаешь со мной.

— Нет, — пролепетала я. — Скажи мне.

Он опускает свой лоб на мой, ненадолго закрывая глаза, прежде чем они застигают меня в шоке чистой интенсивности.

— Ты единственная девушка, которую я хотел с отчаянием, граничащим как с удовольствием, так и с болью. Единственная девушка, которая сводит меня с ума, но от которой я все равно не могу отвести взгляд. Моя привязанность к тебе заставила меня возненавидеть всех блондинок, потому что они напоминали мне о тебе. Брюнетки не в моем вкусе, Персик. А ты да. И знаешь, что, твое условие, что мы должны быть единственными друг у друга чертовски бесполезное. С тех пор как ты вернулась в мою жизнь, я не могу видеть другую девушку, не говоря уже о том, чтобы трахать ее. Это ты. Только ты.

Можно ли получить сердечный приступ от счастья?

Возможно ли свободное падение глубже, чем я уже?

Все слова, которые он только что сказал, эхом крутятся в голове, вызывая головокружение, дезориентацию, и я на пути к девятому облаку.

Я не думала, что могу получить кайф от одних только слов.

Не любых слов.

А слов Дэниела.

Я облизываю пересохшие губы.

— Тогда... почему ты так настойчиво отказывался быть эксклюзивным?

Его большой палец гладит мою щеку взад-вперед, как ритм успокаивающей колыбельной.

— Я хотел оттолкнуть тебя, доказать себе, что ты ничего не значишь.

— И что из этого вышло?

— Ужасный ужас, и перестань так улыбаться, если не хочешь, чтобы я трахнул тебя как животное.

Моя ухмылка расширяется.

— Можешь. Если это ты, я готова на все.

Из него вырывается рычание.

— Ты убиваешь меня, Персик.

— Не больше, чем ты убивал меня все это время. — я встаю на цыпочки, хватаю его рубашку и шепчу свой самый сокровенный секрет. — Ты первый, кто заставил меня вновь наслаждаться сексом после того, что случилось.

Он физически вздрагивает от этого, будто я дала ему пощечину.

— Правда?

— Да. Я признаю, что в начале, иногда мне казалось, что это слишком, поэтому у меня были приступы паники.

Дэниел смотрит мне в глаза, его лицо искажено болью.

— Я причинил тебе боль? Даже ненамеренно?

Я качаю головой.

— Ты всегда заботился обо мне и ставил меня на первое место. Разве ты не заметил, что со временем мне стало приятнее прикасаться к тебе? Уверена, что станет еще лучше, если мы продолжим в том же духе.

Когда я снова встаю, Дэниел стонет, и вскоре после этого я присоединяюсь к нему, когда его губы вновь захватывают мои.

Он поднимает меня на своих сильных руках, вырывая мир из-под ног. Я стону, улыбаюсь и смеюсь ему в губы, пока он несет меня вверх по лестнице, будто я ничего не вешу.

Я не знаю, куда он меня несет, и мне все равно.

Я могу целовать Дэниела всю жизнь и не заскучать. У него вкус алкоголя, персикового аромата леденца и отчаяния.

У него такой же вкус, как у моих любимых вещей.

Моя спина касается чего-то мягкого, матраса. Мы в его спальне, я знаю, потому что смотритель дома сказал мне об этом во время экскурсии, на которой я настояла, пока ждала возвращения Дэниела.

Лондон напугал меня. Лондон был полон фальшивых фасадов, разбитых мечтаний и необратимых травм.

Но не тогда, когда он в нем.

Теперь он волнует меня. Мне хочется вернуться в то время, когда главным событием моего дня было препирательство с ним.

Я хотела бы сказать ему: «Ты неудачник, значит, ты единственный человек, который меня раздражает».

Отвали — означало подойди ближе.

Я тебя ненавижу — значит, ты мне нравишься, я скучаю по тебе, я люблю тебя.

Все еще целуя меня, он отбрасывает мою шаль и пробирается рукой мне за спину, разрывая платье.

Потом на пол падает платье, а за ним лифчик и трусики. Я полностью обнажена перед его свирепыми глазами, но это не вызывает даже намека на приступ паники.

В моей груди происходит другая атака. Сердце. Жизнь.

А то, как он смотрит на меня? Это не что иное, как вожделение и страсть. Я чувствую себя глупо, думая, что я его оттолкну, что он не захочет прикоснуться ко мне.

Дэниел практически распахивает рубашку, обнажая мускулистый пресс и гладкую грудь.

Этот красивый мужчина мой.

Полностью мой.

И он закрывает эту мысль, когда его губы находят мой сосок. Он сосет тугой бутон между зубами, пока я не начинаю извиваться и выгибаться на кровати в поисках большего.

— Ох, Дэн...

Он медленно поднимает голову, упираясь подбородком в мягкую плоть моей груди.

— Повтори. Мое имя.

— Дэн...

— Скажи, что ты хочешь меня, Персик.

— Я хочу тебя. Всегда хотела.

— Блядь. — он скользит пальцами вниз по моему животу и к теплому месту между ног. — Ты вся мокрая, детка.

Я сжимаю губы, не в силах произнести ни слова. Да мне и не нужно. Он доводит меня до оргазма в течение нескольких минут, его пальцы искусно работают с моим ядром и клитором. Он словно знает нужные места, которые сводят меня с ума.

Пока я еще прихожу в себя, Дэниел снимает брюки и трусы-боксеры. Закидывает мои ноги себе на плечи и медленно входит, но так глубоко, задевая приятную точку.

Оргазм растягивается, пока он трахает меня нежно, не торопясь, заполняя меня полностью, прежде чем двигаться.

Мои вздохи и стоны наполняют воздух, так как ритм изводит меня. Это так похоже на то, как он трахал меня в ту ночь одиннадцать лет назад.

После первых жестких и беспощадных, он не торопился, брал меня медленно, смакуя, а я, глупая, думала, что он занимается со мной любовью.

Похоже, я и сейчас глупа, потому что не могу выкинуть этот образ из головы.

Это слово.

Это ощущение.

Мое сердце взлетает, а тело оживает после стольких лет бездействия.

Желудок вздрагивает, и каждая конечность начинает двигаться в одном ритме с его, мои бедра вращаются, встречаясь с его силой.

И только когда я думаю, что кончу, Дэниел переворачивает нас.

Я задыхаюсь, когда он оказывается на спине, а я сверху. В этой позе он оказывается так глубоко внутри меня, что я чувствую его в своем животе.

Мои ладони лежат на его груди, на его татуировке боли и мести, а я вопросительно смотрю на него.

— Оседлай меня, Николь.

— Ч-что?

— Используй мой член, чтобы кончить. Я хочу видеть, как твоя грудь подпрыгивает, а волосы разлетаются от того, как сильно ты меня трахаешь.

Святое дерьмо.

Мое сердце не может этого вынести. И мое тело тоже, но я делаю это. Я приподнимаюсь, а затем опускаюсь на его член.

Он такой твердый и толстый, что это немного больно, но я приветствую жжение и повторяю снова и снова.

Как только я нахожу ритм, я отпускаю его грудь и хватаюсь за бедра для равновесия. Сначала Дэниел смотрит на меня с тем огнем, с тем вожделением и желанием, которые отражают мои.

Он пробегает взглядом по моей подпрыгивающей груди, по моим диким волосам и, наконец, по телу.

Затем хватает меня за бедра, его глаза сфокусированы на мне, и всаживается в меня снизу.

Ритм бешеный, а трение такое интенсивное, что я думаю, что потеряю сознание от одного только обещания удовольствия.

— Ты похожа на гребаную богиню, Персик.

Я кончаю, моя грудь сжимается от всех этих слов, прикосновений и всего, что между ними.

Но это не заканчивается. Не тогда, когда он продолжает входить в меня и играть с моими сосками в погоне за собственным оргазмом.