— Дэн... медленнее... ниже...

Похоть очевидна в моем рубленом тоне.

— Почему? Ты хочешь, чтобы я остановился?

— Нет...

— Тогда закрой рот, Персик. Теперь я командую, и я собираюсь трахать тебя в любой позе. Я буду трахать тебя каждый раз, когда ты заставишь меня захотеть схватить тебя за горло и прижать спиной к ближайшему предмету. Я буду трахать тебя за каждый раз, когда ты меня поимела.

— Дэн...

— Шшшш. И ты не имеешь права называть меня так. Мы не друзья, Николь. Никогда не были и никогда не будем. Я не из твоего круга, не так ли? Никто.

— Чертов идиот... — бормочу я, чувствуя, как влага застилает глаза, но я не выпускаю ее.

— Ты маленькая сука, но не тогда, когда ты подо мной. Не такая уж ты высокая и могущественная, когда наполнена моим членом, да?

— Я тебя ненавижу.

— Не больше, чем я тебя ненавижу. Но моему члену нравится твоя маленькая тугая киска. Ммм... Чувствуешь, как ты принимаешь меня с каждым толчком?

Я закрываю глаза, но это ненадолго, всего на долю секунды. Дэниел закручивает мои волосы в кулак и притягивает к себе, пока его губы не встречаются с моим ухом.

— Не прячься, когда я трахаю тебя, Персик. В следующий раз, когда ты впустишь в себя член, я хочу, чтобы ты запомнила, каково это.

Он делает толчок глубже, сильнее, задевая то место, которое каждый раз заставляет меня увидеть звезды. Кажется, что он слушает язык моего тела и продолжает делать это снова и снова, пока я снова не начинаю стонать.

Его рычание перекликается с моими стонами, создавая безумную симфонию. А потом он выходит, шлепает меня по заднице и заливает ее своей спермой.

Она обжигает мою горячую плоть.

К тому времени, как он отпускает мои волосы, я падаю на матрас, но задница все еще в воздухе.

Я измучена, тело болит, и я чувствую, что сейчас потеряю сознание.

На мою спину опускается тяжелый груз. Его грудь, блестящая от пота, трется о мою разгоряченную кожу, и он шепчет мне на ухо:

— Не засыпай, Персик. Я еще даже не начал с тобой.

***

Когда Дэниел сказал, что еще не начал, он имел в виду каждое слово.

Я сбилась со счета, сколько раз он трахал меня.

На кровати, в душе. Даже на полу.

Он ставил меня в позы, которые я не считала физическими и доводил меня до таких высот, которые я бы не посчитала доступными для человека.

Это был первый раз, когда у меня был секс, и он превратил это в марафон. Но думаю, что именно наркотики поддерживали меня.

Временами я думала, что потеряю сознание, но все, что ему нужно было сделать, это стимулировать меня, и я гналась за наслаждением вместе с ним.

Мы трахались как животные.

У него выносливость бога секса, клянусь.

Неудивительно, что девушки, которые спали с ним, хвастаются об этом перед всеми, кто слушает. Неудивительно, что его репутация достигла других школ.

Он мог бы стать порнозвездой с модельной карьерой на стороне.

И эта мысль наполняет меня раскаленным трепетом. От этой мысли кровь становится зеленой от ревности.

Но я могу отодвинуть это на второй план, потому что этот момент важнее.

Мы целуемся прямо сейчас. Или, скорее, он пожирает меня у стены душа после того, как трахнул меня у нее.

Вкус его губ грубее и слаще, чем я когда-либо могла себе представить.

Они как мой наркотик, сделанный на заказ, и я могу продолжать целовать их до последнего вздоха. Он щедрый любовник, который всегда ставит мое удовольствие выше своего, заставляет меня кончать раньше него, и хотя он у меня первый, я знаю, что большинство мужчин это не волнует.

Если я скажу, что удивлена, это будет ложью. Дэниел мог бы быть основателем моего антифанатского клуба, но в целом он щедрый. Он занимается волонтерством в благотворительных организациях, когда другие богатые дети позволяют деньгам своих родителей заботиться об этом.

Я не только счастлива, что он мой первый, но и испытываю огромное облегчение.

Секс меня не интересовал. Точнее, секс с другими, которые не Дэниел, меня не интересовал.

Его сперма стекает по моему бедру вместе с водой, и в этот момент мозг, затуманенный похотью, включается.

Мои губы рывком покидают его.

Раздражение искажает его красивое лицо, вероятно, потому что я прервала его удовольствие.

Его волосы прилипли к вискам, и капли воды стекают по его груди, целуя грудные мышцы и облизывая уже полутвердый член.

— Ты... не использовал презерватив.

— Поздновато указывать на очевидное, Персик.

— Почему ты не воспользовался им?

— Я забыл.

— Ты что?

Он хватает меня за волосы, и я начинаю думать, что это его знак, чтобы я либо заткнулась, либо обратила внимание.

А может, и то, и другое.

— Не надо так ко мне относиться, когда ты забыла сама.

— Но это был мой первый раз.

— Это было по крайней мере пять раз назад.

— И ты тоже забыл во время всех этих разов!

— Я был занят тем, что трахал твои мозги, Николь. Не надо делать из этого чертово событие.

— А если ты заразишь меня какой-нибудь венерической болезнью от своих предыдущих сексуальных вылазок? Видит Бог, ты, наверное, побывал в половине доступных дырок Лондона.

Он прижимает меня спиной к стене, и у меня нет выбора, кроме как уставиться на него. Я и не знала, что он может быть таким властным, когда ему взбредет в голову.

— Ты следишь за мной, Персик?

— В твоих снах. Я просто беспокоюсь о своем здоровье.

— Не так уж и беспокоишься, если ты не взяла презервативы для секса с Крисом.

Он говорит неодобрительно, даже сердито.

— Я же сказала тебе, что это не входило в мои планы. А с остальными ты хотя бы предохраняешься?

— А что? Переживаешь, что я стану отцом-подростком?

— Во-первых, это было бы ужасно для тети Норы. Она не заслуживает твоих проблем. Во-вторых, я беспокоюсь за себя.

— С тобой все будет нормально.

Я сузила глаза.

— Ты уверен?

— Да. А вот в чем я не уверен, так это в том, станешь ли ты не станешь ли ты мамой-подростком.

— Я принимаю противозачаточные! Ты последний человек, чье дитя я бы хотела иметь внутри себя.

Он кривит губы с явным недовольством или

я не уверена.

— И кто же первый в твоем списке?

— Не твое дело. Может, я не хочу детей в течение следующие десять лет. Погоди-ка, а почему я говорю о детях с тобой?

— Потому что ты тайно хочешь, чтобы я стал твоим папочкой. Я богат, умен, обаятелен, и, что самое главное, у меня есть подходящее оборудование.

Его член касается моего бедра, и меня пронзает дрожь. Он смотрит на меня так, будто снова будет трахать меня жестко и быстро.

Как будто он заставит меня кричать его имя.

— Нет... ни за что, Дэниел.

— Почему нет? Ты дрожишь от желания.

— Ты сексуальный наркоман?

— Ты делаешь меня сексуальным маньяком, Персик, и я поглощу тебя за это. Я буду трахать тебя, пока никто из нас не сможет больше этого выносить.

— Разве ты... не ненавидишь меня?

— Я все еще могу хотеть тебя.

— И это все?

Его глаза встречаются с моими, но ненадолго, прежде чем он опускает голову и впивается зубами в пространство между моими ключицами и плечом, а затем говорит:

— Поверь мне, ты больше ничего от меня не захочешь.

— Почему... нет?

— Потому что весь мир ниже тебя, Николь. И я в том числе.

Я вздрагиваю, и не только потому, что его зубы вернулись к к этому чувствительному месту, кусая и посасывая, словно ему нужно что-то выгравировать на моей плоти.

Воспоминание.

Память.

Или деталь гораздо более гнусная.

Мое тело прижимается к его телу, и я подбираю слова, чтобы сказать ему, что он никогда не был ниже меня.

Он был и всегда будет моей самой темной, самой запретной фантазией.

— Дэниел, я...

— Пожар!

Кто-то стучит в дверь, когда шум проникает снаружи.

Дэниел и я смотрим друг на друга, а затем он вытаскивает меня из ванной в комнату. Мы поспешно вытираемся, и Дэниел мгновенно приводит себя в порядок.

Затем он вздыхает, когда видит, как я вожусь с лямками платья.

— Дай сюда.

Он не ждет меня. Выхватывает платье из моих пальцев и надевает его на меня с ошеломляющей быстротой. На мне нет нижнего белья, и мои мокрые волосы капают на платье, но это не имеет значения, поскольку Дэниел берет меня за запястье и тащит к выходу.

В коридоре нас встречает суматоха. Люди бегут, другие кричат, а огнетушители используются самым дилетантским образом.

Я немного ошеломлена всем этим хаосом, запахом дыма и криками.

Дэниел, однако, кажется более сосредоточенным, чем я. Он движется вперед, оттесняя всех со своего пути, а меня крепко держит за спиной, его теплая рука плотно обхватывает мое запястье.

И вот так вся эта суматоха теряет смысл. Ужас от пожара теперь не существует.

Затем он достает телефон и подносит его к уху.

— Возьми трубку, Астрид. Давай.

Я прикусываю нижнюю губу, когда его брови сходятся вместе, когда она не отвечает.

Как только мы выходим на улицу, начинается хаос. Левое крыло полностью охвачено пламенем. Студенты снимают на видео, другие бегут, кричат или шумят без видимой причины.

— Николь!

— Что?

Я понимаю, что Дэниел обращается ко мне, когда он щелкает пальцами перед моим лицом.

— У тебя есть машина?

— Да.

— Ты можешь водить?

— Нет. Я чувствую себя немного пьяной.

— Черт. Просто жди здесь.

— Что... куда ты идешь?

— Мне нужно найти Астрид. Она не отвечает на звонки.

Я хватаюсь за его руку обеими руками, и впервые с тех пор, как я его знаю, я говорю:

— Нет, возвращайся со мной.

Неважно, что я уже попросила маму заехать за мной, я хочу, чтобы это сделал именно он.

Он нахмуривает брови, и когда он не делает ни шагу, я делаю то, чего я никогда не делала. Я умоляю:

— Пожалуйста.

Его глаза на секунду сталкиваются с моими, и я вижу, как рушатся его стены, но прежде чем я успеваю подглядеть, что за ними, он поднимает их обратно.

Дэниел убирает мою руку со своей.

— Я найду Астрид и скоро вернусь.

А потом он снова бежит через дом.

Я падаю на ступеньки, мое сердце колотится, в груди рана.

Кровь капает на бетон; никто ее не видит, но она прямо здесь. Темная.

Красная.

Смертельная.

Потребность плакать обрушивается на меня, как стихийное бедствие, которое должно произойти, но я не даю волю слезам. Я остаюсь.