Глава 29

Кира считала Миназури большим. Она считала Гушон огромным. Когда стало видно Кодачи на горизонте, она поняла, как ошибалась. Императорский город был великаном. Всюду были люди, даже до границ города. Некоторые везли товары, другие шли к местным фермам, чтобы работать в полях. Тут и там солдаты в лакированной керамической броне следили за людьми. Их броня была темно-зеленой с красным узором и свернувшимся драконом на груди. Гуан склонился, увидев, что Кира пялится на них, и сказал ей, что это был Изумрудный Легион, армия императрицы Исэ Рьоко. Ипия была в состоянии гражданской войны, две ветви императорской семьи ждали получить власть над империей, но дороги и улицы в городе не очень сильно охранялись.

Дым промышленности поднимался над городом из тысяч труб, вонь встретила их, когда первые здания поднялись из грязи. Кира не могла назвать половину запахов, которые ударили ее по носу, но с запахами готовки еды, огней с углем, дублением кожи и отходов людей и зверей, развалины Хэйвы пахли почти как цветы. Кира не понимала, как столько людей могли жить в одном месте. Они наполняли дороги, двигались туда-сюда. Некоторые задевали других, толкая телеги, другие огибали людей, потрясая ловкостью. Она смотрела на них огромными глазами, не моргая.

У дорог были развлечения. Телеги, где мужчины и женщины готовили еду для прохожих, прилавки с артефактами, якобы наполненными ци героев. Кира замерла и разглядывала побрякушки на прилавке. Янмей оттащила ее и попросила не замирать. Было просто затеряться в толпе на улицах.

Грохот колес телег, крики торговцев, фырканье свиней и топот ног оглушали и восхищали, били по разуму Киры. Они прошли по шумному рынку, прилавки прижимались друг к другу, мужчины и женщины перекрикивали друг друга, представляя свои товары.

— Свежий рамен, только из печи, — кричала женщина с румяными толстыми щеками, сковорода шипела в ее ладони.

Великан с шеей, похожей на бочку, кричал:

— Пряности. Редкие. Из Хосы, Нэша и не только.

Худой мужчина с крючковатым носом стоял за телегой, махал глиняными бутылками.

— Дом угощений Цин Сяо предлагает только вино лучшего качества.

— Сыграйте в игру разумов. Докажите, что вы умнее обезьяны, — Кира повернула голову. Она еще не видела обезьян. Она прошла сквозь толпу, увидела столик и улыбающегося старика с тонкими волосами и золотым зубом среди желтых. На его коленях сидел коричневый пушистый зверек с длинными лапами, голова казалась слишком большой для его тела, и хвост не переставал двигаться и закручиваться. Он тихо щебетал, словно всегда говорил, но язык понимал только зверек. На столе лежали плитки маджонга. Худой мужчина с подковой черных волос сил перед стариком и его обезьяной, опустил на стол пару льен.

— Перемешай их, — сказал старик, пока обезьяна ворковала. — Лицом вниз. Вот так, хорошо перемешай. Не дай обезьяне отследить.

Кира поняла, что Гуан стоял рядом с ней. Старый поэт склонился и понизил голос:

— Никогда не доверяй этим играм. Две причины. Первая — обезьяна всегда побеждает.

Мужчина с подковой волос кивнул. Он закончил перемешивать плитки.

— Теперь, — сказал мужчина с обезьяной. — Подумай о паре. Любой паре плиток. Скажи обезьяне, какую пару найти. Если не сможет, получишь вдвое больше льен, чем дал.

Мужчина с подковой волос рассмеялся.

— Белый Лотос.

— Белый Лотос. Белый Лотос, — сказал мужчина. — Обезьяна, найди плитки Белого Лотоса.

Обезьяна защебетала и оглянулась на хозяина.

— Давай, — сказал мужчина. Обезьяна щебетала. — Не смотри на меня. Найди мне плитки Белого Лотоса, — обезьяна защебетала слова. — Белый. Лотос. Бе-е-елый. Ло-о-отос.

— Вот так вид, да? — шепнул Гуан. Он вытянул руку и поймал юношу за запястье. Кира поняла, что юноша тянулся к сумке Гуана. — Тут для тебя ничего нет, парень. Иди, и я ничего не скажу стражу, — юноша отдернул руку и побежал в толпу.

Гуан снова склонился.

— Вторая причина — дело не в игре.

Мужчина еще говорил с обезьяной, пытаясь уговорить зверька взять плитки.

— Если он не возьмет, я побеждаю? — спросил мужчина с подковой волос.

Обезьяна посмотрела на плитки, быстро схватила две из них, а потом подняла над головой и запрыгала на коленях хозяина.

— Белый Лотос. Вот он, — хозяин забрал монеты, а обезьяна стучала двумя плитками, улыбаясь, как жаба.

Это было не единственное отвлечение на рынке, но Гуан вел ее дальше. Они нашли Янмей и Харуто, ждущих их на краю рынка. Оттуда начинался город, и здания поднимались на два-три этажа. Академия Хэйва была огромным зданием, пока не сгорело, так что Кира видела строения из многих этажей, но тут их были тысячи — дома, мастерские, храмы — и это потрясло ее. Пагоды поднимались к небу. Ленивые реки текли по городу в глубоких каналах. Мужчины и женщины в лодках плавали по воде, некоторые с пассажирами, другие — с ящиками и бочками. Тут и там деревянные мосты пересекали реки. Каждый мост был с маленьким храмом рядом с ним, посвященным Тошаме, богу озер и рек.

Императорский дворец — замок Дачи — поднимался над городом, окруженный водой и стенами. На каждом углу больших каменных стен стоял огромный дом стражи с множеством этажей, брешами для лучников и навесами, чтобы ловить стрелы, выпущенные в них. Из-за стены выглядывали много этажей вершины замка. Стены сияли белизной, навесы пагоды были темно-зелеными.

Янмей покачала головой, они прошли замок, назвав его неприступным. Харуто фыркнул и ускорился. Он кривился, и Кира догадалась, что только он из них был внутри замка. Он был Ночной Песнью, его раньше любил император Ипии, он не только был в замке, он жил там. Кира хотела побывать внутри.

Гуан сказал, что императрица Исэ Рьоко была тщеславной женщиной. Кира гадала, было ли у нее много зеркал. Может, если она найдет подходящее зеркало на прилавке, она сможет увидеть, каким был замок внутри. Прорицание было непростой техникой, но Пятый Мудрец под Небесами научил ее основам в Хэйве. Кира не справлялась, но еще и не пыталась после уроков Гуана.

Харуто торопил их, и они вскоре пришли к маленькой гостинице в, по словам Гуана, захудалой части города. Табличка над дверью гордо заявляла: «Шитатару Бакецу». Харуто улыбнулся, пока они подходили, сказал им, что эту гостиницу давным-давно открыл его друг. Кира гадала, как ощущалось, когда все, кого она знала, умерли. Хотя она была такой же — ее семья и все ее друзья давно умерли, но она их не помнила.

Они сняли две комнаты, заказали горячую еду и купание. Кира чуть не разбилась от восторга. Она не мылась с Гушона, недели назад, переживала, что пахла хуже задницы осла. Она хотела чистую одежду, новое кимоно, не загрубевшее от пота. Ее волосы отросли, почти задевали плечи, и она гадала, сможет ли Янмей обрезать их, как нужно, или ей придется сделать это самой.

— Изуми где-то тут, — сказал Харуто, когда они поели и снова ощутили себя собой. Кира проглотила две миски горячего супа с лапшой, яйцами, свининой и овощами, которые она даже не успела рассмотреть.

— А другие онрё? — спросил Гуан. — Может, и убийца Тяна?

— Возможно, — сказал Харуто. Он подвинул чашку вина на столе, глядя на бледную жидкость. Кира играла с отражениями, заставила его увидеть летучих мышей под потолком, но Харуто не повелся. И она напугала Гуана тенью с топором. Старый мастер ци вздрогнул, повернулся к монстру, которого не существовало.

— Поймала, девочка, — он рассмеялся. — Даже кровь похолодела, — Кира усмехнулась ему.

— Останемся тут на ночь, — сказала Янмей. — А потом? Утром спросим о демонах из дыма и драконах за решеткой?

Харуто пожал плечами.

— Ночь хорошего сна пойдет на пользу всем вам, — Кира заметила, что он не включил себя. — Утром я найду храм, чтобы благословить ритуальные посохи. А потом повешу свою печать, и нам не придется спрашивать о ёкаях. Все захотят рассказать нам все истории о призраках и жуткие слухи.

Гуан рассмеялся.

— Половина работы оммедзи — уметь отличать правду от дураков и лжецов.

— Потому я нанял тебя, — сказал Харуто. Он сделал глоток вина. — Чтобы ты слушал весь этот бред, пока я работаю.

— Я думал, я был мулом?

— И это тоже, — Харуто подмигнул другу. — Ты должен как-то заслуживать деньги. Ты точно не делаешь этого поэзией.

— Капуста! Ты меня ранишь, старик. За это… — Гуан встал и громко кашлянул, чтобы привлечь внимание других посетителей. — Кто хочет послушать историю о жутком тэнгу, Вестнике Костей?

Кира первой подняла руку.

* * *

Все началось больше века назад, когда лошадиные лорды Нэша собрались под властью их лидера, варган, и напали на Хосу. То было тяжелое время в мире. Брат бился с сестрой. Империи сталкивались. Ипия была разделена, и пока семьи Исэ и Идо рвали империю на куски ради Змеиного трона, империя Кохран использовала свои приборы, чтобы проверить границу с Хосой. Все это время жители Нэша ждали в тени их выжженной солнцем пустыни.

Варган была великаном по имени Охмаа, умная женщина. Она собрала лордов и связала их стальными веревками обещаний и угроз, получила под своим знаменем могучую орду. Если бы Охмаа ордой, как копьем, ударила по сердцу Хосы, она сломала бы спину Десяти Королевств. Но Охмаа была умной. Она понимала правду. Хоса была плодом, висящим низко, выглядящим спело. Ее силы были отвлечены, южная граница была не защищена. Но это было отравленное яблоко, и если бы нэшцы его проглотили, все, что построила Охмаа, увяло бы. Она знала, что народ Нэша не мог править Хосой, земля была слишком большой, не подходила для кочевого образа жизни ее людей. Они станут толстыми и ленивыми в роскоши королевств Хосы. Но она собрала лордов, обещая богатство и завоевания. И бой войны шептал на ухо Охмаа, гнал ее в бой.

Или она так думала.

Охмаа повела большую армию в Хосу. Река Сэра, самая большая и яростная из всех рек, появилась перед ними, естественный барьер между Хосой и Нэш. Но одно безопасное место для перехода было. Они звали его тогда Мостом Покоя, а теперь его чаще зовут Мостом Крови. Солдаты Хосы стояли на могучем мосту, и Охмаа знала, что тысяча солдат могла выстоять против десяти тысяч, такой была защита. Но нэшцы были находчивыми. Они построили тайно плоты, срубив ближайший лес и распугав местных духов. Они построили тысячи плотов, создали из них временный мост на самой спокойной части реки. Там они попали на территорию врага. На Хосу напали, а никто не знал об этом.