Джей не прерывал зрительный контакт с моим отцом, не делал ничего, чтобы дать понять, что это больная тема для него, или что он чувствует себя неловко. С другой стороны, я никогда не видела, чтобы Джей выглядел по другому. Только как контролирующий доминант. Я ничего так не хотела в мире, как увидеть его неуверенным или объясняющим что-то.

— Мой отец служил в армии, — сказал Джей, промокнув рот салфеткой. — Он был ранен при исполнении и получил инвалидность на всю оставшуюся жизнь. Мать работала в супермаркете.

— Армия, — повторил папа, одобрительно кивая. — Ты часто с ними разговариваешь?

— Нет, — ответил Джей как ни в чем не бывало. — Оба моих родителя мертвы.

Я моргнула от того, как бесстрастно он это сказал. Хотя меня это не удивило, зная Джея. Неудивительно, что его родители умерли. Я не видела ни одной фотографии в его доме. Не слышала, чтобы он с кем-нибудь разговаривал по телефону.

И все же какая-то часть меня переживала за него. Я не знала, как бы жила, не зная, что мой отец рядом со мной. Поддерживает, слушает, когда мне нужна помощь. Без него жизнь была бы невыносимо одинокой и опасной.

— Мне жаль это слышать, сынок, — сказал мой отец с искренним чувством в голосе. Я знала, что сейчас он чувствовал с Джеем родство, ведь у того не было родителей.

Джей кивнул в ответ.

За столом воцарилась тишина, которая, конечно, длилась недолго. Только не в присутствии моего отца.

— Хорошо, я все уберу. Возьми сумки из машины и отнеси их в спальню Стеллы, — сообщил он Джею. Папа посмотрел на меня. — А ты отдыхай. Съешь огромный кусок шоколадного торта, который я испек специально для тебя. Это приказ.

Я улыбнулась отцу, и все мое тело согрелось.

— Хорошо.

Остаток выходных прошел быстро. Слишком быстро. Я думала, что будет холодно, неестественно и неловко рядом с Джеем, что его мрачное присутствие будет тенью на фоне прекрасных выходных.

Я была более чем удивлена тому, что все было наоборот. Конечно, Джей не изменился. Не начал смеяться, улыбаться или шутить. Он продолжал сохранять невозмутимое выражение лица, нечитаемое настроение и краткие ответы. Но что-то в нем казалось… расслабленным. Он смотрел футбол с моим отцом, пока я перечитывала кое-какие свои старые книги. Он даже помогал мыть посуду.

Ночью он притянул меня ближе к себе, пробормотал все то, что сделает со мной, как только мы вернемся в самолет, а его твердый член вжимался в меня.

Я знала, что мой отец кое-что заметил в Джее. Заметил тьму и опасность, которые он таил в себе. Заметил, как он властвовал комнатой. Властвовал мной.

Он упомянул об этом однажды днем, когда Джей ходил за вином. Я едва успела сделать последний глоток, как он встал, заявив, что пойдет возьмет еще. Это одновременно удивило и обрадовало меня.

— Ты и не думала завести обычные отношения, обычного мужчину, да? — спросил мой отец, когда я уставилась на дверь, в которую только что вышел Джей.

Его слова привлекли мое внимание, он сидел в своем кресле, которое стояло у нас с тех пор, как я себя помню.

Мой желудок сжался при мысли, что он уловил что-то подозрительное.

— Что ты имеешь в виду? — пискнула я.

— Всё напряженно, Стеллс, — сказал он. — Его взгляд. Как будто он готов поймать тебя, если земля уйдет у тебя из-под ног. Будто он ожидает, что кто-то заберет тебя. И то, как ты смотришь на него. Ты двигаешься, когда он двигается. Ты на его орбите.

Да, мой отец был проницателен.

Слишком проницателен.

Я действительно жалела, что допила последний глоток вина, потому что сейчас оно мне действительно было нужно.

— Я просто не хочу, чтобы тебя засосало, милая. Я не хочу, чтобы ты забывала, что у тебя есть своя собственная гравитация. Тебе не нужно вращаться вокруг кого-либо, — сказал папа.

Я проглотила комок в горле.

— Я знаю, пап, — прошептала я. — Ты научил меня этому. И клянусь… я в порядке.

Он усмехнулся.

— Нет, милая, это не так. Ты очень глубоко увязла в этом человеке. Я не знаю, что будет, но он обвился вокруг тебя, и я не смогу этого изменить.

Да, мой отец сразу же понял мои чувства. Но этот разговор о Джее был единственным. Не было ни предупреждений, ни дальнейших обсуждений. Это было не в стиле моего отца. Джей не улыбался, не шутил, не проявлял никаких эмоций, кроме холодной интенсивности, к которой я так и не привыкла, мой отец это заметил. Не заметить этого было невозможно.

На День Благодарения у нас был ужин из пяти блюд. Было много тепла, смеха и любви, по крайней мере, между мной и папой. Джей казался вполне довольным. Или мне нравилось так думать.

Маму мы не навестили. В обычной ситуации я бы так и сделала. Обычно она приходила на ужин, и я проводила с ней целый день. Не всегда все проходило хорошо. Не всегда я была счастлива, но это была наша традиция. Она моя мама. Я любила ее, даже если эта любовь была болезненной и пронизанной страхом и дискомфортом.

Папа отвел меня в сторону в ту первую ночь, тихо сказал о том, что у мамы был приступ, поэтому она не сможет прийти. Я бы никак не смогла ее увидеть.

Он говорил тихо, мягко, обхватив ладонью мою щеку, зная, какую боль причиняют его слова.

Я знала, что ей становилось все хуже. Знала, что ее поместят в лечебницу навсегда, но эта новость поразила меня. Очень. Это пробудило страхи о моем собственном будущем, и вызвало желчь во рту. Я пыталась сделать храброе лицо для своего отца, пыталась надеть маску ради Джея.

Но я знала, что Джей заметил, как что-то изменилось. Почувствовал это. Но он ничего не сказал. Не спросил, все ли со мной в порядке, нужно ли мне поговорить. Мы не такие.

Но он обнимал меня всю ночь, собирая мои осколки воедино и прогоняя худшие из моих страхов.

Проблема в том, что Джей не был постоянным. Я когда-нибудь засну без него и в конце концов развалюсь на части. И мои страхи снова найдут меня.