Глава 11

МЭТТ

Имя Ноа, высветившееся на экране телефона, сродни прохладному душу после изнурительной тренировки. Я уехал из Нью-Йорка восемь дней назад, ни свет, ни заря, когда Ноа еще крепко спал. С тех пор от него не было даже смс, поэтому я задаюсь вопросом, зачем он мне звонит. Но еще больше мне интересно, с чего это вдруг я чувствую себя таким счастливым. Особенно учитывая, что наша интрижка закончилась, и мы снова вернулись к первоначальному плану деловых отношений.

— Будь ты моим настоящим бойфрендом, я был бы зол как черт, — выдаю я вместо приветствия.

— Почему? — игриво отзывается Ноа.

— Восемь дней, чувак. Ты не можешь вот так оставлять своего парня одного.

— Ну, знаешь ли, у твоего телефона тоже есть возможность набора. Мог бы и позвонить, если что.

— Ага, только я бегал выставлял квартиру на продажу, встречался с парнями по финансам, искал склады для мебели. Был загружен под завязку. А ты чем занимался?

Наступает небольшая пауза, после которой Ноа отвечает:

— Хочешь, верь, хочешь, нет, ходил на работу.

— Что? — восклицаю я. — Наверно, что-то не так со связью, а то мне показалось, ты сказал, что ходил на работу. Ведь это же избирательный штаб твоего отца?

— Все верно.

— Так по мне скучаешь, что добровольно ходишь в ненавистное место, лишь бы забыться? О-о, как мило. — Наверно не стоит провоцировать Ноа, ведь его так легко напугать, но в этом-то и есть все веселье.

— В действительности ко мне заявился самый крутой папин рекрутер и заставил взяться за ум.

— Стоп... на земле есть человек, обладающий возможностью принудить самого Ноа Хантингтона, блядь, Третьего что-то сделать?

— Ага. Этого человека я называю мама.

Не удержавшись, я начинаю смеяться.

Ноа вздыхает.

— Знаешь, есть причина, по которой я звоню.

— А именно?

— Наши костюмы для благотворительного вечера в выходные. Дэймон говорит, они должны быть похожими, но в то же время отличаться. Мне нужно знать, что ты наденешь.

Я ухмыляюсь.

— Они дадут нам все, что нужно.

— О.

— О чем Дэймон обязательно упомянул бы, если бы ты на самом деле с ним поговорил. А значит, ты звонишь по выдуманному поводу. — Теперь я точно не могу сдержать улыбку.

— Блин. Ладно. Я старался держаться подальше. Дэймон меня предупреждал. Да и все друзья твердили, что я поступаю с тобой так же, как с Ароном. Я не хотел причинять тебе боль, вот и решил, что твой отъезд в Пенсильванию — идеальный момент, чтобы отступить.

— А потом?

— А потом мне захотелось секса.

Я фыркаю:

— Восемь дней — это как-то обидно, учитывая, что все мои мысли были только о том, чтобы снова тебя трахнуть.

Из трубки доносится измученный стон, от которого мой член дергается.

— Не то, чтобы я все эти дни бездельничал, — говорит Ноа. — Но именно настолько меня хватило, чтобы дойти до критической точки. Никакое порно нахрен не спасает. Очевидно, мой член хочет именно тебя. Я пытался сказать ему «нет», но разве он слушает?

— Как мило. Наверное. И все же меня немного беспокоит то, что ты разговариваешь с собственным членом.

— Это станет проблемой только тогда, когда он начнет отвечать.

Как же велико искушение отменить все встречи и сорваться обратно в Нью-Йорк.

— Если бы я не встречался завтра с финансистом, то уже сидел бы в машине.

— Зачем тебе столько финансовых консультаций?

— Готовлюсь к худшему. Не хотелось бы об этом думать, но если не будет нового контракта, придется растянуть деньги, пока не решу, что делать с жизнью. Вот, пытаюсь продать свой лофт. В Фили меня больше ничего не держит — с контрактом или без.

— Ты получишь свой контракт. Я верю.

— Дэймон тоже полон надежд, но мне будет гораздо спокойнее, если финансовые дела будут улажены. На всякий случай.

— Так, когда ты сможешь приехать в Нью-Йорк? — спрашивает Ноа.

— До благотворительного вечера не получится. Может, ты приедешь?

— Думаю, смогу снова забить на работу.

— Нет, не надо, — говорю я.

— Но в таком случае мне не вырваться до вечера пятницы, а благотворительное мероприятие в субботу. В чем тогда смысл?

— Кроме двадцатичетырехчасового нон-стоп траха перед скучным официозным приемом, где нельзя будет прикасаться друг к другу, чтобы не попасть в объективы?

— Мне нравится ход твоих мыслей.

У меня формируется идея.

— Погоди секунду. Я перезвоню.

Сбросив рубашку и штаны, я забираюсь на кровать и звоню Ноа по видеосвязи.

Пока жду ответа, внутри все скручивает от нервов. Никогда раньше ни с кем такого не делал. Ну, на самом деле, много чего еще ни с кем никогда не делал. Но ведь это же Ноа, так что мне не стоит беспокоиться. Нервный узел внутри превращается в возбуждение, когда Ноа с широкой улыбкой отвечает на видеозвонок.

— Почему у меня такое чувство, что ночь стала гораздо веселее?

— Может, это как-то связанно с моим прессом? — Я опускаю камеру телефона вниз.

— Я тут подумал, хочу того, что под простыней. — Ноа облизывает губы. — Погоди, я в свою комнату.

С каждым шагом Ноа изображение на телефоне так подпрыгивает, что пока он добегает до третьего этажа, меня начинает укачивать.

Ноа швыряет телефон на кровать, и мне виден только потолок спальни. Но затем камера снова двигается, и мое терпение вознаграждается изображением на весь экран обнаженного Ноа. Я скольжу взглядом по твердому торсу, длинным конечностям, задерживаясь на кое-чем другом длинном и твердом.

Во рту резко пересыхает.

— Мы правда собираемся это сделать? — спрашивает Ноа.

— Похоже на то.

Определенно, я перешел точку невозврата. Даже если сейчас Ноа прервет звонок, я ни за что не остановлюсь. Пальцы тянутся к изнывающему члену.

— Не вижу твою руку. Чем она там занята? — спрашивает Ноа. — В смысле, у тебя симпатичное лицо и все такое, но сейчас мне нужно совсем не это.

Я бросаю подушку на другую сторону кровати и пристраиваю на ней телефон, предоставляя Ноа полный обзор.

— Что ты хочешь, чтобы я сделал?

Ноа прикусывает губу.

— А где твоя знаменитая коллекция игрушек?

Ухмыляясь, я перегибаюсь через край и нащупываю спрятанную под кроватью коробку.

— Блядь, какая задница, — шепчет Ноа.

— Вся твоя, если захочешь.

Ноа стонет.

— Когда-нибудь тебе удастся меня добить.

— Я вроде как рассчитывал, что ты меня будешь долбить, — нарочно переиначиваю я слова Ноа.

Он издает какой-то нечленораздельный звук. Выудив самую большую игрушку из коллекции, я снова переворачиваюсь и застаю Ноа ласкающим себя быстро и сильно.

— Я еще даже до лучшей части не добрался, — жалуюсь я.

— Мне достаточно одной мысли, чтобы дойти до края.

И все же, когда я жил у Ноа, сверху он быть отказывался. Я отгоняю эту мысль, чтобы не отвлекаться — это последнее, что мне нужно, когда перед глазами готовый кончить Ноа.

Его взгляд останавливается на вибраторе с толстой головкой. Я нарочно взял самый большой, чтобы показать Ноа, что не боюсь размеров. Со мной не нужно осторожничать. Может, меня и не трахали никогда, но за все эти годы я неплохо наловчился удовлетворять себя сам.

— Чувак, от вида этой штуковины даже моя задница сжимается, — выдает Ноа.

Мне бы ввернуть смешную реплику, но не могу оторвать взгляда от его руки, обхватившей член.

Ноа тяжело дышит:

— Как я сейчас жалею, что не послал нахрен работу и не приехал в Фили.

— А я жалею, что вообще выставил квартиру на продажу.

— Я ее куплю.

— Даже в этом случае придется ждать два часа, чтобы увидеться. Продержишься столько?

— Боже, нет. Мы займемся этим сейчас же. Ущипни себя за сосок.

Одна моя рука тянется к груди, а другая спускается к ноющему члену.

— Разве я разрешил тебе трогать член? — спрашивает Ноа.

— Ого, раскомандовался? Что будешь делать, если я до него дотронусь?

— Есть у меня пара идей. Например, уберу камеру, и ты не увидишь, как я кончаю.

— Движение руки Ноа замедляется, и я понимаю, что он не блефует.

— Ты этого не сделаешь.

— Не сделаю?

— Блядь! — Мои пальцы замирают на животе.

— Ущипни. Себя. За сосок.

Понятия не имею, как кто-то может одновременно и бесить меня и заводить не по детски. У Ноа прямо дар какой-то, только не знаю, нравится мне этот дар или нет. Я подчиняюсь приказу, и меня до самого паха простреливает ощущение, к которому я успел пристраститься, вырывая вздох, а у Ноа — стон.

— Черт. — Его дыхание становится напряженным.

Я ловлю взгляд Ноа, и его рука замирает.

— Что не так? — спрашиваю я.

— Я близко.

— Можно мне к себе прикоснуться? — Надеюсь, мучение не отражается в моем голосе.

— Подготовь свою задницу. Я хочу посмотреть.

Я сжимаю свой член и откидываю голову.

— Не-а. Только задницу.

— Ненавижу тебя.

— Нет, не ненавидишь.

Я тянусь к тумбочке за смазкой.

— Нет, не ненавижу.

С горящим взглядом Ноа следит, как я покрываю пальцы смазкой и сгибаю колени. Но затем между его бровей пролегает морщина.

— Мне так ничего не видно.

Передвинув ноги, я ложусь поперек кровати, свешиваю голову с края и предоставляю Ноа полный обзор. Возможно, это не самый лучший ракурс, и на секунду я замираю, чувствуя себя уязвимым от полной открытости, но все мысли улетучиваются, едва до меня доносится стон Ноа. Громкий.

Когда я пальцами проникаю в анус и медленно его разрабатываю, из крошечного динамика на телефоне вырывается резкий вдох. Скользя пальцами в заднице, я обхватываю ладонью яйца, помня, что нельзя касаться члена. Он истекает смазкой, капая на живот, и приходится прилагать все силы, чтобы сопротивляться искушению себя погладить. От падения за край меня отделяет лишь несколько движений.

— Представь, что это мои пальцы, — говорит Ноа. — Я с тобой. На тебе. В тебе.

Я закрываю глаза, мысленно воображая, что Ноа рядом. Я больше не вижу его на экране телефона, но чувствую его присутствие. Смотрит на меня, продолжая растягивать мой зад.

— Если бы я оказался там, засосал бы тебя до основания, одновременно трахая пальцами.

Из груди вырывается глубокий, гортанный стон.

— Я бы держал тебя на грани оргазма, пока бы ты не взмолился, чтобы я трахнул твою девственную задницу.