— Ты и так понимаешь, — ответил он.

Ксандер поднял голову и взглянул прямо на меня. В его голосе не было упрека — лишь простое утверждение.

Он был прав. Я боялась его не потому, что не понимала, что с ним творится, а потому, что понимала слишком хорошо. Я держалась от Ксандера в отдалении, как будто это могло спасти меня от превращения в него.

— Со мной это тоже происходит, — сказала я. — Все чаще с тех пор, как мы выяснили правду о взрыве.

При упоминании взрыва его тело застыло, а глаза остекленели.

— Бесконечный огонь, — произнес Ксандер.

— Знаю.

Я попыталась взять его за руку, но он ее вырвал. Не понять, то ли умышленно отмахнулся, то ли его тело скрутила привычная судорога. И я все равно осталась с ним. Мы сидели так еще долго: вдвоем, укрытые внутри сгоревшего дерева, среди огня, который был виден только нам.

        * ΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩ *

Когда мы возвращались через южные ворота, я заметила, что Дудочник держит руку на бедре, рядом с ножами. Едва я остановилась, чтобы взглянуть на растущую стену телег — они стояли сплошной длинной цепочкой, — он легонько потянул меня под прикрытие дверного проема.

— Ты почему сегодня такой дерганый? — спросила я.

Он огляделся, убеждаясь, что никто не подслушивает.

— Не хотел рассказывать об этом у Эльзы, поблизости от Зака. — Он пробежал языком по нижней губе. — С нашим патрульным разведчиком вступили в контакт. К нему пришел безоружный солдат-альфа и передал послание от Синедриона. Передал список нужных Синедриону людей, в обмен на которых сулят вознаграждение.

— Кого же включили в список?

Он улыбнулся.

— А ты как думаешь? Тебя, Зака. Меня, Зои. И Ксандера тоже — Синедриону известна ценность провидцев. И Салли — о ней не забыли.

— А Палому?

Дудочник опустил голову в кивке.

— Ее не назвали по имени. «Бледная женщина из Далекого края». Так и написано.

У меня в желудке заледенело.

— Кто рассказал Синедриону, что Палома у нас?

Дудочник снова огляделся по сторонам.

— Да любой, кто видел ее на улице, наслушавшись сплетен о наших поисках Далекого края, и сумел сложить два и два. Или же предатель из внутреннего круга. — Он тяжело вздохнул. — Нам не стоило привозить ее сюда.

— У нас не было выбора, — возразила я.

Всякий раз, когда мимо нас кто-то проходил, я невольно напрягалась. Высокий мужчина толкал по улице тачку с ведрами для воды и обернулся на меня. К вниманию горожан мне было не привыкать: все здесь знали, что я провидица, в конце-то концов. Но сейчас под взглядом незнакомца все нутро сжалось. Это длилось лишь мгновение, затем он отвернулся и двинулся дальше, но меня бросило в пот.

— Разведчик пришел к тебе? — уточнила я.

Дудочник кивнул.

— Нам повезло. Это был Криспин. Они пообещали деньги и помилование. Ему посулы Синедриона безразличны. Но другие могут польститься, если этот список пошел по рукам. Вряд ли обратились к одному Криспину. Наверняка уже попробовали договориться и с другими.

Какую же беспомощность я почувствовала. Мы были вынуждены ждать: телег и войск, чтобы отправиться на Уиндхем; следующего шага Воительницы; предательства, которое было неизбежно, как приход лета.

        * ΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩ *

Той ночью я увидела взрыв и очнулась, одной рукой цепляясь за железную раму кровати, холодную и прочную, а другой упираясь в каменную стену спальни. Однако взрыв показал мне, что устойчивость — это иллюзия. Я видела мосты, взмывающие в воздух и рвущиеся, словно флаги на ветру. Огромные здания, срезанные наподобие песчаного вала. Видела, как люди попросту исчезали: вот сейчас фигурки еще тут, а вот их уже нет, словно никогда и не было.

Я рано отправилась спать, а когда пробудилась, крысы вовсю топотали где-то под крышей и луна стояла высоко. До марша на Уиндхем оставалось одиннадцать дней. По-прежнему ничего нового о подрывной машине; мои усилия определить ее местоположение не приносили ничего, кроме расстройства. Я чувствовала себя чужачкой в собственном разуме во время этих тихих ночей, мечась между видениями взрыва и бесплодными попытками выследить механизм, который его породит. А Зак все так же молчал о машине — со мной, с Инспектором и с Дудочником.

Тишина бывает очень разной. Успокаивающая, которую я делила с Эльзой. Любовная, как между Зои и Паломой, молча сидящими у костра. И тишина между мной и Заком, когда мы лежали на соседних кроватях в спальне. То была тревожная тишина, полная подспудных слов, которые никогда не будут произнесены.

Когда Инспектор отодвинул засовы снаружи нашей двери, крысиная возня оживилась.

— Мне нужно поговорить с Заком наедине, — произнес он.

— Я не оставлю тебя с ним, — ответила я.

Садясь, я натянула одеяло повыше, чтобы прикрыть тонкую ночнушку, потому что вспомнила жадный взгляд во время нашей последней встречи и пальцы, вцепившиеся в мое плечо.

Позади Инспектора стоял Дудочник.

— Не волнуйся. — Он оттолкнул Инспектора и тоже вошел в комнату. — Я за ним присмотрю.

Зак сел, наблюдая за Инспектором и Дудочником из-под нахмуренных бровей. Из-за скованных впереди рук и цепи, пропущенной через вбитое в стену кольцо, он сидел немного криво. И выглядел очень маленьким в сравнении с гостями. Будь это кто-то другой, я бы его пожалела.

Поверх ночнушки я натянула пальто. Зак встретился со мной глазами, когда я почти дошла до двери.

— Касс, — произнес он.

Я подождала, но если он и собирался умолять меня о помощи, то не смог себя заставить. Просто таращился на меня. Я видела, как его кадык вздымается и опускается, когда он медленно сглатывал.

— Иди, — велел Инспектор, и я ушла.

Зои и Палома еще не спали и сидели в кухне с Эльзой, Салли и Ксандером, притулившимся в уголке на стуле. Салли и Эльза болтали, но я не могла сосредоточиться на их словах. Я пыталась вспомнить, принес ли Инспектор с собой нож.

Когда Палома передала мне кружку чая, я понадеялась, что она не заметит дрожь моих пальцев.

Однако Зои ничего не упустила из виду.

— Дудочник не даст Инспектору разбушеваться, — бросила она мне.

Я кивнула, желая поверить сказанному. Мы ожидали в тишине.

Затем из спальни послышался грохот, кто-то повысил голос. Зои вскочила так быстро, что, пробегая мимо Паломы, выбила у нее чашку. Дверь с треском распахнулась. Дудочник и Инспектор сцепились у выхода во дворик, оба были едва видны в ночном сумраке. Потом я услышала низкое рычание Инспектора и увидела, как он согнулся пополам. Ладонь Дудочника легла на плечо Инспектора. С того места, где я скорчилась у окна, невозможно было разобрать — успокаивает ли он Инспектора или сдерживает.

Плечи Зои расслабились, и она опустила клинок. На другом конце дворика Дудочник заложил руки за спину.

Выпрямившись, Инспектор заявил:

— Держись от меня подальше. Любого другого я бы выпорол за подобное вмешательство.

— Это было бы ошибкой. — Голос Дудочника звучал спокойно. — Почти такой же серьезной, как та, которую ты чуть не допустил на допросе.

Салли с трудом поднялась на ноги и присоединилась ко мне, выглядывая из окна во дворик.

— Ложная тревога? — спросила она.

Зои кивнула и повернулась к зрелищу спиной.

— У Дудочника все под контролем, — подтвердила она.

Эльза встала на коленки, собирая с пола осколки чашки.

— Синедриону не удалось уничтожить все мое имущество, — бросила она Зои. — Хорошо хоть ты здесь и стараешься закончишь за них работу.

— Всегда к вашим услугам, — ответила Зои, усмехнувшись.

Она нагнулась и принялась помогать Эльзе с уборкой.

Но я осталась у окна, слушая спор Инспектора и Дудочника снаружи.

— Мы оба видели, что такая боль может сотворить с человеком, — говорил Дудочник.

— Я не новичок, — возразил Инспектор. — Я могу заставить его говорить.

— Я не о нем толкую, — уперся Дудочник.

— Нам нужны его сведения, — не уступал Инспектор.

— Нам нужна она, — выпалил Дудочник. — Если бы не она, мы бы даже понятия не имели о подрывной машине.

— Если бы не он, машины вообще бы не существовало, — заявил Инспектор.

— Она вот настолько, — Дудочник свел большой и указательный пальцы, — подошла к безумию. Начни его пытать, и мы ее потеряем.

Позади меня в кухне Салли что-то сказала, и Эльза фыркнула. Инспектор развернулся. Увидел, что я за ним наблюдаю. Несколько секунд мы так и стояли: они с Дудочником смотрели на меня, силуэт в окне. Потом Инспектор размашисто зашагал через дворик. Он не заглянул на кухню — я услышала шум его шагов в коридоре и стук захлопнувшейся парадной двери.

Я вышла во дворик. Дудочник ждал меня, прислонившись к стене.

— Я не позволю ему тронуть Зака, — сказал он.

Я просто смотрела на него.

— Я пытаюсь тебя защитить, — продолжал Дудочник.

— Зачем? — спросила я. — Какой смысл? Ты ведь не можешь спасти меня от безумия.

Меня злили все. Зак. Инспектор. Дудочник. Даже Ксандер, бедный Ксандер, раскачивающийся в кухне с закрытыми глазами. Это о нем я подумала, услышав слова Дудочника. Безумие. Они не могли сделать с Заком ничего хуже того, что уже происходило с Ксандером. И со мной.

— Касс... — начал Дудочник.

— Я иду спать, — перебила я. — И тебе лучше пойти.

Я отодвинула засовы на двери спальни, вошла и с грохотом захлопнула ее за собой. Было слышно, как Дудочник вновь все запер.

        * ΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩΑΩ *

Зак стоял около своей кровати. Рубашка на нем висела криво, но ран на теле не было — ни единой отметины, кроме заживающего шрама на лбу. Он старался поправить рубашку. Из-за скованных рук получалось плохо. Я поддернула его рукав и села напротив, на свою кровать.

— Не доверяй Инспектору, — произнес он. — Он вытащил нож. И был в шаге от того, чтобы пырнуть меня.

— Дудочник ему не позволил.

— Сегодня, — сказал Зак. — Но солдат у Инспектора больше, чем у Дудочника. И если Инспектор всерьез решит меня пытать, как долго, по-твоему, Дудочник сможет его сдерживать?

— Не знаю, — ответила я. — Поэтому мне придется сделать это самой.

Со дня, когда Зак переехал в спальню, я носила свой нож прикрепленным тонким ремешком к телу. И сейчас вынула его. Зак напрягся.