38

Во время чтения субботнего выпуска «Вестерн Индепендент», Пегги неожиданно услышала, как что-то сильно ударило в ее входную дверь. Она навострила уши. Стукнули явно не рукой, она пошла посмотреть. Кит продолжал смотреть мультфильмы, пребывая в каком-то трансе от анимации. Она открыла дверь и поняла, что издало этот звук — трость Артура.

Он потер свою седеющую бороду.

— Надеюсь, ты не возражаешь, что я пришел без предупреждения.

Кто-нибудь когда-нибудь говорил «да», когда ему задавали такой вопрос? Она чувствовала себя так, словно торговец наркотиками пытал ее всю ночь, узнав, что она работает под прикрытием. Наверное, и выглядела также, не слишком привлекательно в данный момент.

— Нет, конечно, нет, — солгала она. — Кит будет в восторге. Он, наверное, заставит тебя играть в шашки, пока глаза не начнут слезиться.

Он фыркнул.

— Надеюсь, что нет. В моем возрасте, это обычно означает, не глаза слезиться, а инсульт или ты умер.

Желание прикрыться или даже лучше переодеться было сильным. Она проспала, наверное, на час, прежде чем натянула шорты полицейской академии и футболку всю в дырках. Артур же выглядел выглаженным и отполированным в темно–синих брюках и белой рубашке на пуговицах. Ее одежда напоминала о комфортных днях, когда она не задавалась вопросом, кто она такая. После прошлой ночи она больше не была уверена, что у нее есть ответ на этот вопрос. Горечь сожаления опустилась на нее, как саван, как только она покинула дом Мака и остыла. Ее попытка шантажировать его была низкой. И тут уже она не могла забрать свои слова назад, о чем очень жалела.

Она боролась сама с собой, хотела ли узнать, отправился на игру Дэвид на турнир Мака. Однако не могла поднять трубку и спросить об этом Таннера, не после вчерашнего вечера.

Артур постучал тростью, возвращая ее в настоящее.

— На самом деле я пришел к тебе. Мы можем где-нибудь поговорить?

Непрекращающаяся чесотка у нее на спине усилилась.

— Что-нибудь случилось?

Его рука легла ей на плечо.

— Никто не умер, но Джилл устраивает что-то вроде поминок. Я только что вышел из кофейни. Давай куда-нибудь присядем. Бедро начинает беспокоить. Бурсит.

Ее мышцы напряглись. Она повела его внутрь, пока вопросы, не переставая, крутились в голове. Что случилось? Разве недостаточно дерьма произошло в ее мире за последние двадцать четыре часа?

— Мама! Кто это?

— Это мистер Хейл, но ему нужно поговорить со мной. Ты смотри свои мультики. Мы будем в моем кабинете.

Ее взгляд пересчитал ступеньки, а затем упал на его трость.

— Ах, может нам не стоит подниматься в мой кабинет.

Он зарычал.

— Не оскорбляй меня. Я могу справиться с несколькими ступеньками.

Ноги Кита застучали по полу, когда он подбежал.

— Привет, мистер Хейл. — Он осторожно обнял его, как она его учила.

Артур погладил мальчика по голове, а затем полез в карман за одной из своих вездесущих жгучих конфеток.

— Вот, держи. Лучше вытащи шашки. Я побью тебя, когда закончу разговор с твоей мамой.

Кит не стал открывать конфету так быстро, как обычно. Он изучал Артура.

— В чем дело? — спросил он.

Артур подмигнул.

— Газетный материал. Твоя мама будет моим источником.

Его рот открылся.

— Круто. Ее имя появится в газете?

Взгляд, которым наградил Пегги журналист-ветеран, заставил ее вспомнить о своем первом капитане полиции. Что-то было неправильно.

— Она может быть конфиденциальным источником — лучшим из лучших. А теперь проваливай. Возможно, ты захочешь немного потренироваться перед игрой. Это единственный способ победить.

Кит закатил глаза.

— Я побеждал тебя много раз.

— Не напоминай мне. А теперь проваливай. Мы скоро к тебе спустимся.

Кит поплелся к телевизору. Трость Артура постукивала по каждой ступеньке, пока он медленно поднимался на второй этаж. Пегги вытянула руки, следуя за ним, готовая поддержать, если он вдруг споткнется.

Он задержался на мгновение наверху лестницы.

— Я бы хотел застрелить того, кто изобрел лестницу.

Она слишком нервничала, чтобы ответить, поэтому просто проводила его в свой кабинет. Доска, которую она достала из шкафа прошлой ночью, теперь стояла в углу. Ее внутренности сжались. Она бросилась к ней, чтобы ее перевернуть лицом к стене.

Смешок Артура остановил ее.

— Неужели ты думаешь, что я не узнаю полицейское управление, когда увижу его? Мак довольно фотогеничный парень.

Ее руки сжались, когда он появился рядом с ней. Рядом с доской у нее снова зачесалась спина. Глядя сейчас на свою коллекцию, все, что она собрала, Пегги испытывала настоящий стыд. Она обращалась с Маком как с преступником, а он не сделал ничего, чтобы заслужить такое обращение с ее стороны. Она была ужасным человеком и полным неудачником как офицер. Она пыталась шантажировать его личной информацией, чтобы он выполнил ее просьбу, личную просьбу. Она нарушила все клятвы, которые когда-либо давала.

Несмотря на то, что у нее внутри живота полыхал огонь, она расправила плечи.

— Что вы хотели обсудить? — Она не могла заставить себя произнести имя Джилл. Ее подруга возненавидела бы ее, если бы узнала, что Пегги натворила. Черт возьми, каждый бы возненавидел ее.

— Какое-то время назад мы заключили с тобой сделку, — напомнил ей Артур. — Ты сказала, что будешь рассказывать мне все, если узнаешь что-нибудь о Маке.

Ее рот открылся.

— Что? Я имею в виду…Я думала, это как-то связано с Джилл. — Боже, неужели Мак уже рассказал Джилл, как она ему угрожала?

Он указал на ее офисное кресло.

— Можно мне?

— Пожалуйста, садитесь. — Желание расхаживать по комнате заставило ее упереться ногами в ковер.

— Джилл устраивает поминки в кофейне, потому что Мак заявил сегодня утром, что он и его семья на этой неделе возвращаются в Аризону, он оставляет Цинса ответственным за Джилл в качестве его заместителя. Джилл в бешенстве, она думает, что ты, должно быть, разбила ему сердце.

Ее собственное сердце разбилось от правды. Как она могла так ужасно подорвать его доверие после всего, что он для нее сделал?

Артур потрогал свою трость.

— Мак заверил ее, что все будет хорошо, но он так и не сообщил ей, почему уезжает. Я полагаю, что это должно быть нечто большее, чем разбитое сердце. Мак не стал бы кривить душой из–за чего-то подобного. Он слишком похож на мужчину. Я полагаю, ты что-то нарыла на него, заставив его уехать. Я пришел, чтобы выполнить нашу сделку и выяснить, что ты отыскала. Я хочу опубликовать это в завтрашней газете, если смогу подтвердить информацию сегодня.

Шок прокатился по ней, как огонь по перекати-поле.

— Он уезжает? — воскликнула она вслух. Она не могла представить, что больше не увидит его.

Кустистая бровь Артура взлетела вверх.

— Ты не знала?! Что ж, теперь мне, как репортеру, очень любопытно узнать, как ты выгнала его из города.

Его откровенность отбросила ее на шаг назад. Выгнала. Его. Затем она посмотрела на доску. Она подпала под его чары, когда искала способы его уничтожить. В словаре, чтобы охарактеризовать ее, было недостаточно плохих слов.

Она прижала руки к лицу и резко обернулась.

— Артур, я не могу говорить... прямо сейчас. Пожалуйста. Иди поиграй... с Китом.

Что-то вцепилось ей в горло. Ногти впились в ладони.

Рука, опустившая ей на плечо, заставила ее подпрыгнуть. Ее глаза распахнулись при виде нахмуренного лица Артура.

— Сейчас и здесь. За эти годы я утешал многих женщин. Узнаю несчастную женщину из всех. Поговори со стариком.

Ее губы задрожали, годы сдержанности дали трещину.

— Нет. Я... не могу. Артур, ты должен оставить меня одну.

Он покачал головой и потянулся, обняв ее. Она слишком боялась причинить ему боль, поэтому не стала отталкивать. Его костлявые руки обхватили ее. Боль, шок и боль — все это пробило лед внутри нее. Она развалилась на части, в большой клубок уродливого плача.

Его бормотание и похлопывания отдавались в ее сознании, когда эмоции захлестнули, оставив головокружение, духоту и тошноту в животе. Когда она не смогла дышать через заложенный нос, то отстранилась. Артур вложил ей в руку матерчатый носовой платок.

— Выпусти все наружу. Тебе полегчает.

Она подумала о Ките, помолилась, чтобы он не слышал ее рыданий из-за звука телевизора. Она не хотела пугать его. Он никогда раньше не видел ее плачущей, потому что она никогда не плакала, даже после ухода Фрэнка.

Теперь она не могла остановиться.

Когда ее лоб упал на плечо Артура, он переместил свой вес. Она не навредит его бедру? Она отступила и вытерла нос.

— Я в ужасе, мне так стыдно, Артур. Мне никогда не было так стыдно.

Его рот дернулся.

— Знаю. Всегда можно сказать, кто самый крутой. Но даже самые крутые плачут, воют, как койоты в каньоне. Я видел многих в слезах. Я смогу это вынести.

— Пожалуйста, сядьте, — выдавила она из-за жужжания в ушах.

Он присел. Ее тело опустилось на пол, так как она больше не могла стоять на ногах.

Его локти покоились на коленях.

— Почему бы тебе не начать с самого начала?

Ее руки потянули за футболку, нерешительность переполняла ее.

— Я не могу тебе рассказать. Ты хочешь написать в газете.

Он поправил очки на носу.

— Почему тебя волнует напишу ли я в газете?

У нее перехватило горло.

— Потому что я не хочу, чтобы там что-то было о нас.

Мак все это время был честен. А она свою совесть вчера выбросила в мусорное ведро.

— Как насчет того, — продолжил Артур, — сейчас с тобой я не журналист. А просто буду твоим дедушкой на сегодня. Тебе столько же лет, сколько Джилл и Мэре. Поговори со стариком. Ты почувствуешь себя лучше.

Она села по-индийски и уставилась на ноги. Затем слова стали вырываться сами собой. У нее даже заболело горло. Ее голос охрип, но она продолжала говорить. Он кивал, пока слушал, его мрачные голубые глаза не отрывались от ее лица. Он передвинулся вперед, чтобы положить ей руку на плечо. Она вытерла с глаз чертову уйму слез. Она была похожа на гейзер, отчаянно нуждающийся в клапане.