Глава 45

Мэри

Джимми падает передо мной на колени и начинает целовать моё тело дюйм за дюймом. Он начинает с кончиков пальцев моих ног и поднимается по ногам выше. Его глаза закрыты, лицо расслаблено, и пламя свечей освещает его красивую грудь, виднеющуюся из-под трех расстегнутых пуговиц, до которых я успела дотянуться.

Он целует моё колено, а затем бедро. Своим языком Джимми проводит линию по моим бедрам, целует мой пупок, и я притягиваю его к себе. Его язык медленно и осторожно движется под каждой грудью. Он нежно и благоговейно посасывает мои соски.

Я кладу руки ему на щеки, пытаясь заставить Джимми подняться и поцеловать меня по-настоящему, потому что мне отчаянно хочется снова ощутить вкус его поцелуя на своём языке. Но вместо того, чтобы двигаться вверх, Джимми прижимается лицом к моей груди и целует кончики моих пальцев, один за другим.

— Я не хочу, чтобы это закончилось. Никогда, — шепчет он, прежде чем перейти к моему безымянному пальцу. — Кстати, тебе не кажется, что здесь чего-то не хватает?

Боже мой, моё кольцо. Я пытаюсь вспомнить, где его оставила, но Джимми уже лезет в карман, достаёт кольцо и надевает его камнем наружу, так, как я его ношу.

Но это неправильно. Уже нет. Не сейчас.

— Переверни, — говорю я ему.

Глаза Джимми вспыхивают, и он сильнее сжимает мою руку.

— Да?

— Да, — говорю я, легонько пробегая пальцами по его волосам и задерживая свои руки у него на шее. — Потому что я тоже это чувствую, Джимми Фалькони.

— Ты уверена?

Я киваю ему и протягиваю руку.

— Я никуда не денусь.

— Обещаешь? — спрашивает он, поворачивая кольцо на моём пальце камнем ко мне.

Я никогда его так не носила. И я так счастлива, что мне хочется плакать.

— Обещаю.

И Джимми нежно целует центр моей ладони. Он выпрямляется у края кровати и долго смотрит на меня, проводя рукой по моему животу.

Сегодня вечером на нем не тот ремень, к которому я привыкла, а из блестящей черной кожи с матовой серебряной пряжкой. Я расстегиваю пуговицу на его брюках, и Джимми позволяет мне снова встать на колени. Я стягиваю с него штаны. Пряжка его ремня отскакивает от края кровати, наполняя комнату звуком, напоминающим мне перезвон ветра.

Эта его часть, эта уязвимая, тихая, чувствительная его часть — это то, что мне нравится больше всего. Он мне нравился и на ринге, и на кухонном столе, и на поле, но этот Джимми Фалькони — медленный, тихий, осознанный герой — этот человек мне нравится больше всего.

Теперь моя очередь покрыть его поцелуями. Я начинаю прямо над его боксерами, чувствуя его твердость и длину своей грудью. Я прохожу вверх и вниз по его прессу, а рука Джимми опускается мне на затылок. Не агрессивно, а просто расслаблено. Его кожа теплая после душа, мягкая и гладкая или грубая во всех нужных местах. Секс с ним — это не спутанные конечности и неловкие движения. Мы будто идеально подходим друг другу. Как будто мы всегда ждали, чтобы найти друг друга и во всем разобраться.

Я расстегиваю маленькую пуговицу на его боксерах и беру его яички в руки, сначала в левую, а затем в правую. Джимми упирается мне в плечо и отклоняет голову назад.

Но затем он осторожно кладёт меня обратно на кровать, поворачивает на бок и сгибает колени, обхватив лодыжки своей огромной твердой рукой.

Я слежу за каждым его движением. Его рубашка упала с плеч, и он взбирается на меня сверху, заставляя снова чувствовать себя такой крошечной.

Джимми прижимает меня рукой к талии и, не отрывая взгляда, толкается внутрь меня. Я сжимаю его предплечья, и он шепчет: «Давай вернемся к тому месту, где мы были прошлой ночью».

— С тобой так хорошо, — говорю я ему. — Очень хорошо. — Я уже трепещу внутри для него. Я пытаюсь это остановить, пытаюсь сбавить обороты, но ничего не могу с собой поделать. Потребность прожигает меня. Я хочу заставить его вспотеть. Я хочу заставить его застонать.

— Я хочу, чтобы тот жар и ярость, которые я видела на поле, были внутри меня. Прямо сейчас. Повсюду.

— Чёёёёёрт, — шепчет Джимми. — Я тоже хочу всего этого от тебя. Я хочу быть таким. — Он медленно входит в меня. — Я хочу, чтобы это длилось часами, но я также хочу трахать тебя до отупения на полу в ванной.

— Ты можешь получить все это. Я хочу, чтобы у тебя было все.

— Знаешь, о чем я думал сегодня на поле? — спрашивает он, опускаясь на меня и обхватив меня руками.

— О чём? — я позволяю своему языку задержаться на мочке его уха.

Джимми толкает меня носом.

— Ты. И я. На День Благодарения. У меня дома.

А потом входит немного глубже. Мы останавливаемся на долгую секунду, связанные, пока, наконец, я не нарушаю тишину.

— Мистер Фалькони, ты просишь меня провести с тобой каникулы?

Он нежно и сладко кивает мне в грудь.

— Я хочу немного традиций с тобой. И я не хочу ждать.