Глава 21

Мэри

Некоторое время я не двигаюсь, просто обнимая Джимми. Я высовываю язык и пробую его на вкус, втягивая зубами свою верхнюю губу в рот. Джимми остаётся неподвижным, прижимая меня к себе скрещенными руками. Я притягиваю нас друг к другу ногами, обёрнутыми вокруг его талии, и замираю, сохраняя совершенную неподвижность.

Он бормочет «Спасибо» в мою грудь, когда его дыхание замедляется.

— Большое тебе, чёрт возьми, спасибо.

— Думаю, мне следует поблагодарить тебя, — говорю я.

У меня не хватает слов, чтобы выразить, сколько для меня значит то, когда тебя так принимают. Никаких правил и разрешений, просто страсть, какую я никогда раньше не испытывала.

Мои глаза всё еще закрыты, и его сперма начинает высыхать. Но, прежде чем я успеваю попросить Джимми очистить мое лицо, он выходит из меня. Его рука остается в моей, и я слышу, как включается кран.

Я знаю, что произошедшее должно считаться унизительным, но это не так. Это красиво. Джимми рассказал мне о своём желании, и я позволила ему осуществиться. И мне очень, очень нравится, какие чувства это вызывает во мне.

Я чувствую на щеке теплое мягкое сложенное полотенце. Медленными, осторожными поглаживаниями Джимми отчищает меня, периодически переворачивая ткань на чистую сторону. Он проводит полотенцем по моими глазами и векам, вниз по носу и щекам. Мне так нравится эта нежность, что я не открываю глаза, пока он не говорит: «Вот и всё. Отлично».

Я вижу улыбающееся лицо Джимми в нескольких дюймах от моего.

— Серьёзно. Спасибо, — он целует меня. Это не сексуальный и дикий поцелуй, как раньше. Он мягкий, медленный и добрый. — Можешь кончить ещё раз? Мне нужно увидеть это снова.

— Дай мне передышку, животное. Кажется, я всё ещё кончаю.

И я не лгу. Я всё ещё чувствую пульсацию. Это не большие волны удовольствия, а, скорее, прилив эндорфинов, тепла и жара. Кажется, у моего клитора есть свой пульс.

— Позволь мне позаботиться о тебе, — говорит Джимми, с осторожностью очищая мед и шампанское с моего тела. — Просто скажи мне, что тебе нравится. И это всё твоё.

Я отвечаю не сразу, растягивая удовольствие.

Джимми подхватывает меня, усаживая на стол.

— Вам нужно дать отдых ноге, мистер, — предупреждаю я его.

— Я не чувствую никакой боли.

— Джимми.

Он притягивает меня ближе и крепче сжимает.

— Просто скажи мне, что ты хочешь, и я сделаю это. Тогда я отдохну.

Честно говоря, я хочу залезть с ним в кровать. Именно так. Просто быть рядом и в тепле.

— Хочешь, чтобы я заказал еду на вынос? Пиццу?

— Да, определенно, но сначала, — говорю я, — мы можем принять ванну?

Снова эта улыбка.

— Значит, ванну.

— Ванну с пеной, — говорю я ему. — С большим количеством пузырей. У тебя есть пена для ванной?

Джимми кивает.

— Да. Есть «Мистер Бабл». Подойдет?

Конечно, подойдёт, но это немного... ну, это восхитительно. Я думала, что с пеной он сталкивался только при мытье тела с каким-нибудь мужским гелем для душа.

— Что ты делаешь с мистером Баблом?

— Иногда здесь останавливается моя племянница. Она его фанат. Это странно, что у меня есть «Мистер Бабл»? Или что мы собираемся использовать «Мистера Бабла»?

Я не привередлива, но считаю себя знатоком пены для ванны. И, по моему опыту, у «Мистера Бабла» не самые лучшие пузыри.

— Думаю, все будет хорошо, — говорю я с улыбкой.

— Фантастика, — говорит Джимми и уносит меня в ванную, заключая в свои объятия, где, как оказалось, мне очень нравится быть.

***

Главная ванная комната аккуратная и организованная. На стойке располагаются бутылка одеколона, зубная щетка и лосьон для чувствительной кожи.

Пока Джимми проверяет воду, я заглядываю в бельевой шкаф. Всё аккуратно сложено, и в корзине на полу лежит около дюжины рулонов туалетной бумаги Costco. На обратной стороне двери на крючке висит халат для маленькой девочки, розовый с вышитыми пингвинами.

— Сколько лет твоей племяннице? — спрашиваю я его.

Джимми поворачивается ко мне лицом, всё ещё держа руку в воде. Его улыбка такая тёплая и счастливая, что я сразу понимаю, как сильно он её обожает.

— Ей три года. Её зовут Энни. Она самый милый человек на планете.

Он открывает шкафчик под раковиной и достает очень большую бутылку «Мистера Бабла». Еще в шкафчике стоит розовая пластиковая корзина, в которой я замечаю резиновую уточку, осьминога с мотором и большой пушистый шарик ярко-фиолетового цвета.

— А у тебя нет детей? — спрашиваю я.

Я задала этот вопрос не из-за страха, а потому что это кажется естественным. Я легко могу представить его в роли папы.

Джимми смотрит мне прямо в глаза и протягивает руку.

— Еще нет. А у тебя?

Я качаю головой и наблюдаю за наполнением ванны.

— Я еще не определилась.

Джимми фыркает от смеха.

— Я знаю. Не думаю, что я был бы так близок с Энни, если бы мой брат не был таким дерьмом, — в его голосе слышится рычание. — Но я рад, что мы близки. Она — настоящее сокровище.

Джимми выливает в ванну приличное количество «Мистера Бабла», отчего звук воды, падающей в ванну, меняется на мягкую пенистую тишину.

После он чего сразу говорит:

— Так, ты идёшь первой.

Я смотрю на ванну. Она не наполнена даже на четверть. Покрытая пеной, но всё же, едва заполненная. Я озадаченно смотрю на него.

— Я за сохранение воды, но…

Джимми улыбается.

— Я большой парень и затапливал эту ванную столько раз, что стыдно признаться. Всегда можно добавить ещё воды, но лучше начать с меньшего объёма. Мне, может, и принадлежит это здание, но затопление — настоящая проблема. После тебя, — он протягивает мне руки, словно помогает выйти из кареты.

Я вхожу в огромную роскошную ванну, и вода доходит мне до колен. Я опускаюсь на корточки, едва скрытая водой.

Но затем входит Джимми, и линия воды поднимается вверх, когда он оказывается позади меня. Сейчас, как никогда, я осознаю, насколько он массивный. Его водоизмещение, думаю, так это называется, просто удивительно. Прежде чем скользнуть в его объятия, мне приходится поменять положение ног.

— Тебе удобно? — спрашиваю я, поворачиваясь, чтобы проверить.

Кажется, ему не очень удобно. Ультрасовременный кран врезается в его плечо, но Джимми просто улыбается и притягивает меня ближе.

— Лучше не бывало.

И там, в ванне, мы разговариваем так же легко и непринуждённо, как за ужином прошлой ночью. Мы говорим о его травме в паховой области, о плече. Джимми рассказывает мне о домашней игре в воскресенье против «Джетс». А потом о выездной игре на следующей неделе, которая пройдёт с Денвером.

— Это значит в Денвере? — спрашиваю я, наблюдая за ним через плечо.

— Верно, — говорит он, гордо глядя на меня. — Ты начинаешь понимать. В Денвере Они всегда ставят команду гостей на первое место. Медведи с Денвером.

В этом есть смысл. Я не знаю, как у них там все устроено, но это нормально. Футбол — это совершенно новый язык, и если Джимми разбирается в нем, то я тоже с радостью его выучу.

Я позволяю своему телу расслабиться в его объятиях, и руки Джимми обвиваются вокруг моей талии под водой, притягивая меня ближе. Я кладу немного мыльной пены на его колено и сдуваю.

— Мне нравится быть с тобой. Очень, — все мое тело замирает. — Я действительно ни с кем давно не был. Ни с кем серьезно.

Одна из рук Джимми поднимается по моему телу и прижимает мою голову обратно к его груди. Он мягко и с теплотой целует меня в голову и глубоко вздыхает.

— Ты мне нравишься, Мэри, — говорит он в мои волосы. — Я хочу, чтобы ты это знала.

Я смеюсь, что заставляет пузырьки взлетать с его колена.

— Я знаю тебя только... — я разворачиваюсь к нему лицом, и моя кожа скрипит из-за трения о ванную. — …один день?

Джимми дарит мне своего рода дерзкий кивок.

— Конечно. Но ты знаешь, куда можно дойти за один день?

Я качаю головой. В тишине я почти слышу его и своё сердцебиение, сквозь шипение лопающихся пузырей.

— До самой Луны.