— Хочешь, чтобы я прикоснулся к тебе, Рейна?

Мой голос падает в диапазоне.

Она прикусывает внутреннюю сторону щеки, но ничего не говорит.

— Отвечай, или ничего не будет.

— Я... — она разрывает зрительный контакт и сосредотачивается на своих пальцах ног, которые свернулись на плюшевом ковре. Когда она говорит, ее голос едва слышен. — Да.

— Я не расслышал. — я впитываю ее реакцию, продолжая: — Теперь посмотри на меня и скажи это снова.

Она так тяжело сглатывает, что я слышу это, когда она медленно поднимает голову. Ее веки опускаются, когда она произносит:

— Да.

— Жаль, что ты этого не заслуживаешь. — мой взгляд скользит по ее ногам, ее упругим сиськам и влажной шее, пока я не достигаю ее лица. — Думаешь, это весело бросать мне вызов, королева выпускного?

— Н-нет?

— Почему это прозвучало как вопрос?

— Я не знаю.

Она тяжело дышит, и, судя по тому, как мертвой хваткой она вцепилась в полотенце, она возбуждена, но не любит этого показывать.

— Сбрось полотенце.

Она резко втягивает воздух, когда ее взгляд встречается с моим. В этих голубых глазах тысяча вопросов.

Зачем ты это делаешь? Разве ты не должен ненавидеть меня?

Так же, как и у нее, у меня нет ответа, потому что в этом проблема Рейны.

Я продолжаю возвращаться к ней, нравится мне это или нет. Она держит меня под действием какой-то черной магии. Это в том, как она смотрит на меня, как никогда ни на кого другого.

Как будто я ее единственный и неповторимый.

— Это так ужасно, — бормочет она, словно переводя мои мысли.

— Это мы. — я указываю на ее руку. — А теперь сбрось полотенце. Я не буду повторять в другой раз.

Я чувствую, как она сдается, еще до того, как вижу это. Еще кое-что об этой Рейне? Она живет настоящим моментом, независимо от того, что говорит ей ее мозг.

Она убирает руку, и полотенце соскальзывает с ее тела, прежде чем упасть к ногам.

Трахните меня.

Мне никогда так не нравилось смотреть на обнаженную девушку, как мне нравится наблюдать за Рейной.

Тонкая линия ее талии, ее бедра, которые были созданы для моих рук, гладкая киска, которая просит моего члена внутри нее.

Мой взгляд скользит вверх. Ее соски твердеют под моим пристальным взглядом, соблазняя приблизиться. Это богохульство не прикасаться к ней, когда она прямо здесь.

Полностью моя.

Ее грудь тяжелая и готовая для моего языка и губ, или, еще лучше, моим членом между ними.

Когда-нибудь.

У меня так много планов на ее тело. Оно было создано для меня. Все это.

Я ловлю ее взгляд из-под тяжелых век своими. Еще одна вещь в ней, которая никогда не менялась — всякий раз, когда она возбуждается, Рейне едва удается держать глаза открытыми.

Как будто она борется с собой, чтобы оставаться в настоящем моменте.

— Как мне теперь тебя наказать?

— Н-наказать?

Ее голос напуган, но черты лица говорят о чем-то совершенно другом.

Волнение, трепет.

Она едва может усидеть на месте в нарастающем предвкушении, ерзая и обнимая друг друга обеими руками.

— Ты бросила мне вызов. Мне не нравится, когда мне бросают вызов. Так что да, Рейна, ты должна быть наказана.

Ее взгляд на секунду устремляется вперед, когда она посасывает внутреннюю сторону щеки. Рейна всегда обладала чертовски сексуальной привлекательностью, которая привлекала всех ублюдков в ее окрестностях. Я знаю, потому что всегда боролся с желанием вырвать им глаза за то, что они смотрели на нее.

И да, возможно, я кого-то избил.

Однако сейчас она излучает иную сексуальную привлекательность. Мой член становится чертовски твердым, чем больше я впитываю ее неуверенность и утонченную невинность.

Она замечает это, когда снова сосредотачивается на мне, и просто так опускается на колени между моими раздвинутыми ногами.

Вид сверху просто сюрреалистический. Рейна, обнаженная и покорная, стоит на коленях между моих ног.

Я никогда к этому не привыкну.

Это было нереально, когда она сделала это в первый раз, и так продолжается и сейчас.

Я скрываю свое болезненное удовольствие, когда ее взволнованные пальцы расстегивают пуговицу на моих джинсах. Это занимает у нее больше времени, чем нужно в ее рвении, и мой член почти вырывается из своих пределов каждый раз, когда ее длинные пальцы касаются моей эрекции.

Наконец ей удается схватить мой член своими тонкими, крошечными ручками. Я стону, когда она гладит меня снизу вверх.

Мысль о том, что она могла бы делать это с другим мужчиной, заставляет мою кровь раскаляться докрасна.

Она моя.

Блядь, моя.

И никто не прикасается к ней, кроме меня.

— Что ты делаешь, Рейна? — мой голос звучит хриплее, чем обычно.

— Ты сказал, что собираешься наказать меня.

Она облизывает головку моего члена, стараясь собрать всю предварительную сперму на своем языке, и я стону, как гребаное животное.

Эта девушка мой ад, и я готов сгореть.

— Я единственный мужчина, перед которым ты когда-либо встанешь на колени, поняла?

— Да, Эш.

— Повтори.

Ее голос становится страстным.

— Да, Эш.

— Снова.

Я никогда не привыкну к звуку ее покорности, к ее словам.

— Трахни мой рот, Эш.

Я чуть не освобождаюсь в ее горло прямо здесь и сейчас.

Будь проклята эта сторона Рейны — это дорога с односторонним движением ко греху, к небытию.

Кто сказал, что легко найти правильную дорогу? Если Рейна не та, я не покину это гребаное место никогда.

Я хватаю ее волосы и наматываю их на руку, полностью контролируя ее.

— Открой этот ротик. — все еще сжимая мой член, она делает, как ей говорят, и приоткрывает для меня губы. — Впусти меня внутрь.

Лизнув в последний раз, она берет меня в рот… в ее горячий, влажный рот.

— Теперь убери руки. Положи их на свои бедра. Если они двинутся, мы будем заниматься этим всю ночь, понятно?

Она кивает вокруг моего члена и опускает руки на бедра. Они такие маленькие, нежные и хрупкие, совсем как она.

Все еще хватая ее за волосы, я двигаю бедрами вперед. Ее ротик крошечный и не принимает всего меня. Я толкаюсь быстрее, ударяясь о заднюю стенку ее горла и рыча от удовольствия, которое это приносит.

Ее глаза расширяются, и в уголках появляются слезы. Ее руки поднимаются, вероятно, в инстинктивной реакции, чтобы оттолкнуть меня.

— Что я говорил об этих руках?

Она опускает их обратно, ее безумные глаза просят воздуха. Ей не следовало просить меня трахнуть ее в рот, если бы она не знала, во что ввязалась.

— Это наказание, помнишь?

Я стону, когда она отчаянно кивает.

Я выхожу, и она кашляет, отплевываясь. Слюна стекает по уголку ее рта, и ее лицо краснеет, но она снова приоткрывает губы, с нетерпением глядя на меня.

Черт, эта девушка.

Ее безоговорочная покорность проворачивает дерьмо с доминирующей стороной меня. Кто бы мог подумать, что жесткая, решительная Рейна позволит мне так вольничать с ней?

Я снова вонзаюсь, ударяя ее в заднюю часть горла, перекрывая доступ к воздуху, а затем давая ей возможность дышать только для того, чтобы снова войти и выйти.

Как она и просила, я трахаю ее рот.

Мне принадлежит еще одна ее часть, которая раньше была недоступна.

— Прикоснись к себе, — приказываю я.

Это должно было быть наказанием, но я хочу увидеть ее лицо в оргазме, когда я кончаю ей в глотку.

Она даже не останавливается, чтобы подумать об этом. Рейна раздвигает бедра и играет со своим клитором, издавая вокруг меня неразборчивые звуки.

— Введи в себя палец.

Мой тон становится грубее с каждым сантиметром в ее ротике. Громкий стон вырывается у нее, когда ее рука исчезает между ног, приближая себя к оргазму.

— Добавь еще один, — приказываю я.

Она подчиняется, ее глаза слегка закрываются при этом движении. Звуков, которые она издает, достаточно, чтобы заставить священника согрешить.

Рейна воплощенное чертово искушение.

— Сильнее, — стону я. — Быстрее.

Ее рука входит и выходит из ее киски в ритме, который почти совпадает с моим собственным. Затем она замирает, опустив глаза, когда ее охватывает дрожь во всем теле.

Нет ничего прекраснее, чем смотреть, как кончает Рейна, как выгибается ее спина, как вздымаются ее сиськи, а розовые соски становятся твердыми, как крошечные бриллианты. Пот покрывает ее брови, и она выглядит как богиня секса, когда закрывает глаза, слегка откинув голову назад.

Богиня секса, которая полностью моя.

Когда ее волна спадает, я вытаскиваю свой член и хватаю ее за волосы достаточно сильно, чтобы ее глаза распахнулись.

— Открой этот рот. — ее губы медленно приоткрываются. — Покажи мне свой язык.

Ее брови хмурятся, но она делает, как сказано. Я кладу кончик своего члена ей на язык и кончаю ей в глотку. Мои яйца сжимаются с силой освобождения, когда я наслаждаюсь тем, как моя сперма покрывает ее язык и губы, как она стекает по уголку ее рта и вниз по подбородку.

Моя.

Блядь, моя.

Рейна не прерывает зрительный контакт, поскольку я владею каждым сантиметром ее тела, отмечаю ее, чтобы ни один ублюдок больше не приблизился к ней.

— Теперь, глотай. Полностью.

Она делает, даже облизывает губы, чтобы не пропустить ни капли.

Мои пальцы гладят ее волосы, когда она смотрит на меня с довольным выражением лица, выражением кого-то такого довольного и бескостного.

Я отпускаю ее голову и похлопываю себя по коленям.

— Иди сюда.

Стоя на дрожащих ногах, она без протеста взбирается по моему телу и обхватывает бедрами мою талию.

Я снимаю футболку, бросаю ее рядом с кроватью и стягиваю джинсы с ног, позволяя своему члену оказаться на ее голой заднице.

Ее голова покоится на моем плече, как у маленького ребенка, которому нужно поспать. Она, должно быть, устала после всех переездов и сегодняшней тренировки.

Я обнимаю ее рукой за спину. Я хотел трахнуть ее, но теперь, когда она так мирно лежит в моих объятиях, я хочу, чтобы этот момент длился дольше.

Какого черта?

Ее палец скользит по моему бицепсу и моей татуировке. Некоторое время она молчит, рисуя медленные узоры на моей коже.

— Что это за язык? — бормочет она сонным голосом.