ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Создаваемое солнцем ослепительное световое шоу между деревьями отбрасывало мандариновые осколки, когда они ехали к усадьбе. После жаркого лета Кайла наслаждалась прохладным воздухом, дующим через открытое окно. Максин возилась с радио, пытаясь найти станцию, на которой играет музыка, вместо того, чтобы просто слушать дурацкую рекламу или неприятные ток-шоу. В конце концов, она остановилась на станции классического рока - играла «Моя милая малышка» Guns N’ Roses - когда они ехали вверх и вниз по холмам, наслаждаясь красивой атмосферой осени вокруг них. На восточном небе звёзды начали появляться веснушками, окружая жёлтую луну, когда она перелезала через линию деревьев, призрачную вторую Землю. Вдруг ниоткуда Максин спросила:

- Так ты собираешься с ним трахнуться?

- Максин!

- Что? Ты можешь мне сказать.

Кайла не могла поверить, насколько тупо вела себя её подруга. Они были близки ещё со средней школы, но некоторые вещи были личными.

- Я не хочу об этом говорить.

- Хорошо, - сказала она. - Но ты сама не знаешь, что ты теряешь.

Максин вела половую жизнь со средней школы. Ей было очень комфортно со своей вульгарностью, и она была склонна одеваться более вызывающе, чем Кайла, почти так же, как теперь она была одета в свою обтягивающую блузку, более узкую мини-юбку и пару кожаных сапог на высоком каблуке. Её губная помада блестела, глаза были загадочные под слоем синих теней, потрясающе сияющие. Кайла зашевелилась за рулём.

- Я даже не встречаюсь с Джо. Ещё нет.

- Это не имеет значения.

Максин могла трахнуться с парнем даже не будучи с ним в отношениях, и Кайла определённо считала бы её шлюхой, если бы они не дружили.

- Это имеет значение для меня.

Максин посмотрела в зеркало на себя, снова проверив свой макияж.

- Как знаешь.

Они проехали мимо фермы МакЛири. Ряды тыкв выстроились вдоль поля, и Кайла вспомнила, как они с родителями каждый год ходили на тыквенный фестиваль МакЛири, чтобы выбрать свою тыкву, купить свежего попкорна и попрыгать на сеновале, а также прогуляться по фермерской земле, которая простиралась на сотни с лишним акров. Она скучала по этому, помимо прочего, чего они больше не делали как семья. Это заставило её чувствовать себя плохо из-за своей младшей сестры, которой никогда не удавалось наслаждаться этими традициями. К тому времени, когда родилась Патриция, папа уже посвятил всё своё время своей карьере в сфере корпоративного розничного бизнеса, иногда работая более семидесяти часов в неделю. Патриция росла, почти не видя своего отца, и пропускала четвёртое июля и каникулы в День труда, которыми Кайла когда-то наслаждалась со своими родными, когда они катались на буги-досках у пляжей Лонг-Айленда и ели рожки мороженого, когда сидели на колесе обозрения. Патриция не участвовала в шоу фейерверков над ночными реками, деревенских ярмарках среди пышных источников или резных фигурках фонарей-тыкв в преддверии Хэллоуина. Эти моменты породили одни из самых ценных воспоминаний Кайлы, и она тосковала по ним с болезненной ностальгией не по годам.

- Я видела, как Дэнни тренировался сегодня, - сказала Максин. - Я думаю, они могли бы пройти весь путь до финала в этом году с ним в команде, - её глаза и улыбка расширились. - Ты бы видела его сегодня. Он был словно монстром!

Они ели пиццу, и все, кроме Робби, пили пиво. Джо подумал, что было бы забавно наполнить пивом миску для Горация, но Кайла удержала его от этого. К большому удовольствию Максин, они вернулись в бассейн. Кайла наблюдала, как она плывет из джакузи. У неё была безупречная форма, как будто она родилась с плавниками. Кайла же, напротив, была более неаккуратной пловчихой. Она не могла ни нырять, ни плыть брассом. Когда дело доходило до воды, она была такой же грациозной, как Гораций.

В бассейне Дэнни и собака играли с теннисным мячом, и Гораций просто был счастлив. Он плавал так же, как и лабрадор, и разрезал воду к Дэнни каждый раз, когда возвращал мяч, тяжело дыша от радости. Кайле нравилось смотреть, как Дэнни играет с ним. Это раскрыло у футболиста его мальчишескую сторону. Джо, однако, не проявлял интереса к Горацию. Он был слишком занят, проявляя к ней интерес - по крайней мере, её некоторым частям. Он всё время поглядывал на её грудь, пока та плавала на краю пузырей. Это её не сильно беспокоило, пока он смотрел ей в лицо, когда они разговаривали. Его рука вернулась, и она почувствовала головокружение и игривость, поэтому, когда он наклонился для поцелуя, она запрокинула голову, чтобы принять его. Но когда она почувствовала, как его рука скользит по её груди, она оттолкнула его. Внезапно он отстранился, прекратив поцелуй. Кайла мгновенно отругала себя. Он сделал первый шаг, а она была ханжой. Дело не в том, что она действительно была против целоваться с ним, совсем нет. Она просто не хотела делать это на глазах у остальных. Она подумала, стоит ли ей извиниться? Джо вернулся к тому, чтобы смотреть в ночное небо за закрытым навесом, больше не глядя на неё. Она решила взять его за руку. Он не отстранился. Вместо этого он обнял её, и она почувствовала прилив облегчения. Она не всё испортила. Она снова положила его руку себе на бедро, на этот раз выше, и он улыбнулся ей.

Это был лишь вопрос времени, когда Максин и Дэнни поднимутся наверх, а после этого Джо прогонит своего младшего брата. Она предвкушала их одиночество с нервозностью и возбуждением, охватившей все ее личные, секретные места. Мысль остаться с ним наедине, всё ещё полуобнажённой после купания, заставила её почувствовать себя энергичной. Она была девственницей, но не без нормального женского аппетита.

Робби снова сидел в тени патио, и было видно только его лицо, светящееся синим от света бассейна. Его глаза следили за Максин, никогда не сбиваясь с пути. Мальчик был таким застенчивым и замкнутым. Кайла подумала, была ли у него когда-нибудь вообще девушка?

Налетели тучи и поглотили звёзды, как разгневанное божество, и взошедшая луна теперь превратилась в слабое пятно. Потому что это было время Хэллоуина, по кабельным сетям показывали много фильмов ужасов, а накануне вечером она смотрела «Вой», и теперь вид дымной луны вызвал у неё неожиданное чувство беспокойства. Она попыталась стряхнуть его, говоря себе, что она просто впечатлительная, но чувство осталось, цепляясь за неё, как клещ.

Через мгновение пошла морось, а затем небо разверзлось, и все вылезли из воды, спасаясь от дождя, хотя все были насквозь мокрыми. Они завернулись в полотенца и вошли внутрь, Робби волочился за ними, вытирая собаку. Гораций уткнулся носом в полотенце и джинсы Робби, но, похоже, он не возражал. Кайле это показалось очень милым. Они выросли рядом, и она полюбила младшего брата Джо.

Дэнни обнял Максин, его рука была почти такой же большой, как её голова.

- Я похищаю её, - он поднял Максин за талию и перекинул через плечо.

Максин взвизгнула. Он подмигнул Джо и Кайле.

- Теперь вам будет весело.

Его мокрые ноги скользнули по полу, и они исчезли. Она слышала, как он со шлепками поднимался по лестнице, а Максин смеялась и визжала, а Дэнни пел песню «Суперчудачка» Рика Джеймса. Джо хихикнул, когда обнял её за талию, и она прижалась к нему. Его голая грудь была прохладной, а мокрые волосы падали ей на шею.

- Эй, - прошептал он ей на ухо. - Может, нам стоит позволить Робби побыть наедине с его новой собакой?

Его рука скользнула по её ягодицам.

- Мы могли бы это сделать, - сказала она. - Знаешь, я просто не хочу, чтобы ты это… ожидал чего-то.

Он посмотрел на неё.

- Что ты имеешь в виду?

- Давай не будем торопиться, ладно? Я не против немного подурачиться, но я не готова сделать всё.

Он улыбнулся, но она заметила лёгкое раздражение в его глазах.

- Не торопиться, - сказал он. - Без проблем. Я могу и подождать.

Хэйзел могла слышать их из-за стен.

Стоны брюнетки, которую она прогнала накануне вечером, и ритмичные движения большого мальчика. В другой комнате белокурая девушка тяжело дышала, когда другой мальчик сосал её шею.

Она поморщилась.

Это был её дом; это делало их её мальчиками.

У этих девочек были свои школы и социальные центры, свои танцы, клубы и парки. У них была вся свобода, которую отняли у Хэйзел. Они могли найти других мальчиков где угодно. Как они смеют пытаться забрать этих у неё в собственном доме! Это было неправильно, и она уже предупредила темноволосую.

Шлюха, которую она убила в душе, вообще не получила предупреждения. Это произошло потому, что она преследовала самого любимого мальчика Хэйзел - молодого девственника. Это наполнило её яростью, такой горячей и неистовой, что она напомнила ей о ненависти, которую она испытывала по отношению к своему отцу.

Он был тем, кто лишил её возможности заводить дружбу, плескаться и играться в озёрах с детьми своего возраста, как эта группа проводила время в бассейне, или гулять рука об руку с парнем, который собирал ей цветы и вплетал их в её волосы. У неё никогда не было того, что должно быть у каждой американской девушки, всё потому, что её старик был пуританином с промытыми Библией мозгами, который никогда не позволял ей выходить из дома из-за страха, что её разум, тело и душа будут испорчены язычниками и атеистами. Он был чересчур строгим, мучительно таким, и она никогда не простит ему того, что он зря потратил её молодость в этой тюрьме. Дом был великолепен, но удерживал её против её воли, и никакое великолепие не могло компенсировать отсутствие самых элементарных свобод, которые эти девушки считали само собой разумеющимися.

Он отнял у неё всё.

Вот почему она так много отняла у него.

Брюнетка снова застонала, и Хэйзел впилась ногтями в ладони, потянув за собой чёрную кровь. Ей хотелось выпотрошить маленькую сучку и натянуть её кишки на перила, как гирлянду. Но она не могла этого сделать перед большим мальчиком, Дэнни. Это заставит его в ужасе бежать вместе с остальными, и тогда Хэйзел снова останется одна и будет плакать в темноте, пока мама не вернётся домой.