— Мадмуазель вы дворянка? — тихо произнёс он на своём языке и тяжело утробно закашлялся.

— Не волнуйтесь, я понимаю ваш язык. — Вырвалось у девушки. « А достаточно ли хорошо я понимаю» лихорадочно подумала она.

— Прекрасно. Хоть в чём — то повезло.- Отозвался он.

— Барышня, иди сюда, что скажу. — Позвала хозяйка и увела её в прохладные сени. — Не обнадёживай хранцуза, не жилец он. Ноги до колен обморожены, а до щиколотки потемнели уже. Кашляет не возвратно, отёк внутри. Долго шёл, видимо не одну ночь провёл в лесу. Говори с ним на его языке, пусть порадуется. Жалко его, тоже ведь чей-то сын, война никого не щадит. Еда в печке, настой из трав и мёд на столе. — Она накинула платок и шубу и ушла по делам с сыном.

Аня вернулась в горницу. Хозяин, сидя на лавке у окна резал ложки из деревянных чурок, он тяжело вздохнул.

— Мадмуазель, — тихий голос.- Как ваше имя?

Девушка взяла табуретку и села возле него.

— Меня зовут Анна Брагинская. А вас сударь?

— Меня Рене дАмбли, младший сын маркиза дАмбли. Хотя после революции титулы упразднили и я просто гражданин. Вы не могли бы взять меня за руку, мне будет не так страшно.

Его большие голубые глаза с мольбой посмотрели на неё. Чёрные чуть волнистые волосы прилипли к бледному влажному лицу.

— Хотите кушать? — спросила Анна, поразившись его благородному сходству с портретами находящимися в Эрмитаже в галерее посвящённой 1812 году.

Он отрицательно покачал головой.

— Тогда я принесу вам целительный чай с мёдом, я быстро вернусь месье. — За её спиной раздался всхлип.

Когда она брала тёплый чай, с добавленной в него ложкой мёда хозяин вопросительно посмотрел на неё продолжая стругать теперь уже игрушку сыну.

— Всё будет хорошо.- Упёрто произнесла девушка и пошла к больному.

Рене сделал два глотка и больше не смог. Она отставила глиняный стакан с чаем на окно и взяла его за руку.

— Я ваша сестра милосердия, маркиз.- Улыбнулась она.- « По- моему, это так называлось в те времена».

Мальчик, смутился и опустил глаза. Помолчав, он заговорил:

— Мой отец не хотел отпускать меня в этот поход. Он любил меня даже больше, чем старшего брата. Но месяц назад я получил письмо от Жюльена, что по контузии он вернулся в Париж к отцу. Мне же выпала другая судьба. Когда пришла мобилизация, избежать которой было невозможно, войска Бонапарта растворялись на ваших бескрайних просторах, хоть он продвигался дальше, и снова требовались солдаты, отец пристроил меня в отряд, где командовал его друг с условием, что я буду служить при штабе. И никогда не приму участия в боях.

Так и было, он сдержал своё слово. Я ни разу не стрелял, и на моих руках нет крови ваших солдат. Но, однажды ночью на нашу ставку напали партизаны. — Он остановил свой рассказ, что бы отдышаться и продолжил с ужасом в глазах, его рука с начинающими чернеть пальцами задрожала, несмотря на то, что Анна старалась дружески поглаживать его кисть.

— Это была кровавая бойня, мы заранее были обречены. Я вскочил на коня и поскакал проч. В сторону леса, надеясь там спрятаться. Тогда я удивился, что меня никто не преследовал. Но потом я понял. Когда проскакав несколько часов, мой конь остановился, и сел в снег, а потом стал заваливаться набок. Из этого леса я не выйду никогда. Я любил своего коня, и, умирая, он не покалечил меня, он дал мне время отойти.

Потом, я несколько дней шёл пешком, не знаю сколько, это уже не имело значения. Ночевал под деревьями пытаясь укрыться от пронизывающего ветра.

— Милый мальчик, отдохните, вам не стоит заново переживать то, что вы уже пережили.- Постаралась его утешить девушка.

Он опять пугающе закашлял, с трудом втягивая воздух в лёгкие, и задёргал ногами.

— У меня мало времени Анна, я не хотел вас пугать, но я уже ничего не вижу, я только слышу вас и чувствую вашу нежную руку.- Он тяжело дышал, приоткрыв рот, и уже смотрел куда-то мимо неё.- Знаете, отец воспитывал нас с братом очень строго. Я никогда не был влюблён, думая, что впереди вся жизнь. Никогда не прикасался к женщине. Знаете, я пишу в голове стихи:

Как горько умирать в чужом краю

Где веют равнодушием долины

Где не услышишь ты в ответ…

Мадмуазель Анна, вы так прелестны, простите меня за мою просьбу. Поцелуйте меня на прощание.

Анна наклонилась над ним, и, сдерживая комок в горле, нежно поцеловала Рене.

***

Когда её группа французского языка вышла из театра «Комеди франсез», она задержалась у афиши с подругой по курсу.

— Как жаль, что мы не застали времена, когда здесь играл Жан Марэ. — сказала подруга.

— Да, очень жаль.- Ответила Аня.- Я ещё побуду здесь.

— Наш автобус стоит 30 минут, не опаздывай.- Подруга побежала в ближайшее кафе.

Когда она проснулась в то утро, крючка под подушкой не было. Волшебство исчезло, оставив в воспоминаниях печальный сон и мокрую от слёз подушку.

— Мадмуазель. — Услышала она за спиной и обернулась.- Если хотите автограф, некоторые актёры мои друзья.

Голубые глаза, чёрные локоны, загорелая кожа.

— Здравствуйте маркиз. — Улыбнулась Анна, вспомнив нетленное» С ума поодиночке сходят, это только гриппом все вместе болеют».

Тёплый ветер заиграл подолом её нежно-розового батистового платья.

— Вы медиум, как Блаватская? — удивился молодой человек. — Я понял, что вы из России по акценту. Маркизом был мой далёкий предок. К сожалению, он потерял одного из своих сыновей, где то у вас в компанию Наполеона и теперь нас меньше, чем могло бы быть. — Он с сожалением пожал плечами.

— Как горько умирать в чужом краю

Где веют равнодушием долины… — вспомнила девушка.

— Вы точно медиум. Эти стихи я написал сегодня утром и даже не показывал родителям! — удивился парень.- О, совсем забыл очаровательная мадмуазель, меня зовут Жак дАмбли.

— Анна.- Девушка смутилась.

Жак неожиданно поцеловал ей руку, не сводя с неё глаз.

— Мы точно раньше не встречались?

— Могу сказать только, в вашу тетрадь со стихами я точно не подглядывала.

— Удивительно сводит людей судьба, мне кажется знакомым ваше прелестное лицо, а вам известны мои тайные стихи. — Он расстегнул верхнюю пуговку на сорочке.

— А почему вы взяли такую печальную тему?

Жак закашлял, воздушная пушка, дующая из дверей театра, несла с собой холодный воздух.

— Давайте отойдём, пока вы не простудились. — Поспешно сказала Аня.

Они спустились по ступеням, невдалеке стоял её автобус.

— Я много размышляю о бессмысленности войны, пытаюсь как человек не переживший, пройти дорогой чувств и переживаний тех, кто не вернулся. — Он ненадолго задумался.

— Мы сегодня уезжаем.- Она показала на автобус.

— Можете дать мне свой телефон? — Жак сделал смешное лицо, потом быстро добавил свой номер.- Позвоните мне, думаю, нам есть о чём поговорить.

— А вы не стойте на сквозняках и одевайтесь теплее зимой, как бы странно это не звучало.

Автобус посигналил.

— Мадмуазель, — краснея, сказал Жак - поцелуйте меня на прощание.