Глава 29

Нокс

— Я не буду этого делать.

Я выбрасываю овощи, которые должен был готовить, но отец ловит их, прежде чем они долетают до раковины, а затем прижимает их к моей груди.

— Продолжай резать, если хочешь сегодня поесть.

— Мы можем просто что-нибудь заказать.

У меня нет настроения готовить, потому что я не только попал в засаду моей семьи из ниоткуда, но Эльза и Тил были с Анастасией ровно двадцать три минуты и пятьдесят четыре секунды, разговаривая о хрен знает чем.

Может, моя сестра-близнец воспитывает в нас обоих психопата и говорит ей, какая я абсолютная задница.

Может, они причиняют ей боль.

Сильная рука сжимает меня за плечо, переключая мое внимание на настоящее.

— Расслабься, все идет хорошо. — он улыбается и имеет наглость быть таким расслабленным.

Хотя на самом деле это его обычное настроение.

Итан Стил может являться владельцем крупной корпорации, но он не показывает свою деловую звериную сторону перед нами.

Не помню, когда в последний раз видел его в ярости, а если он и злится, то обычно из-за своих детей — нас.

— У тебя нет права так говорить, когда ты привел их сюда, не предупредив меня. Это удар ниже пояса, и я официально не подарю тебе подарок на день отца.

— Во-первых, я не могу встать на твою сторону. Это верный способ начать войну. Во-вторых, если я не получу свой подарок, я просто приведу их обеих сюда снова.

Я сужаю глаза, а он сужает спину.

— Теперь, бегом-бегом. Никакой еды на заказ.

Вздохнув, я беру картошку и начинаю ее резать. Я не могу не смотреть на него время от времени. Несмотря на свои пятьдесят с небольшим, отец выглядит намного моложе. Его волосы по-прежнему темно-русые с едва заметными седыми прядями, а глаза темно-синие, и это единственное, что он передал Эльзе — своей биологической дочери.

Взгляд у него мудрый и собранный, будто он повидал весь мир и ничто больше не может его потревожить.

Он происходит из денежной семьи — старой, могущественной и влиятельной. Однако он не только использовал то, что унаследовал, чтобы оказаться там, где он сейчас. Он инвестировал их и открыл бесчисленные деловые предприятия, сделавшие его в десять раз богаче и неприкасаемее, чем когда-либо был его отец.

Но когда мы росли, он не позволял нам баловаться этими деньгами, не позволял использовать их в качестве пустого оправдания наших поступков или костыля, на который мы могли бы опереться, когда что-то не получалось.

У нас в семье есть один девиз — каждый отвечает за свои поступки.

Даже сам отец.

Иногда кажется, что он собрал вместе людей, которые никогда не смогли бы сложиться в один пазл, но, тем не менее, у нас как-то получается.

Мы самая сплоченная семья, которую я знаю.

Несмотря на наше темное и кровавое прошлое.

— Раз уж ты собрал весь Лондон, почему не закончил работу и не пригласил Агнуса, чтобы он мог приготовить?

— Он прилетел с нами, но предпочел закончить кое-какие дела в отеле.— он улыбается при упоминании своего друга детства/правой руки, ставшего мужем. — И он для тебя отец.

— Ни за что на свете я не стану называть его оцтом после того, как всю жизнь знал его как Агнуса.

— Тил прекрасно справляется с этим. Или ты можешь называть его папой, как это делает Эльза.

— Фу, ни за что. И Эльза делает это только для того, чтобы подзадорить его. Он ей все еще не нравится, если ты не заметил.

— Она добьется своего.

— Это пустые мечты, и ты это знаешь, отец.

Мрачный взгляд охватывает его черты, и я понимаю, что облажался, напомнив ему о фактах, о которых он не любит думать. Личная жизнь моего отца всегда была беспорядочной. Его первая жена, мать Эльзы, была психопаткой, которая заперла меня и Тил после того, как мы сбежали от матери, потому что хотела, чтобы мы были похожи на ее сына, которого она потеряла.

Будто этого было недостаточно, отец был застрелен ею и провел девять лет в коме, в течение которых Агнус заботился о нас. А когда он пришёл в себя, он словно стал другим человеком. Когда мы были маленькими, он был более общительным, но после почти десятилетней комы он изменился.

Единственным человеком, который поддерживал его на протяжении всего этого пути, был Агнус. Этого человека можно принять за немого, а Эльза в лицо называет его психом, и, честно говоря, у него действительно имеются антисоциальные наклонности, но я рано понял, как сильно он заботится об отце.

На самом деле, он заботился о нас в его отсутствие только ради отца.

Однако меня удивило, когда отец пригласил нас троих на семейный ужин и объявил, что у них с Агнусом отношения.

Хотя я всегда считал, что Агнус имеет смешанную ориентацию, отец самый натуральный человек из всех, кого я знаю. И он до сих пор гетеро, я думаю.

Однажды он сказал мне, что Агнус единственный мужчина, который его привлекает. Дело не в его половой принадлежности, а в нем самом.

Так что впервые в жизни у него имеется стабильность с единственным человеком, который понимает его больше всех. Тот факт, что между его единственной биологической дочерью и мужем существует плохая кровь, всегда его не устраивал.

Оглядываясь назад, я не должен был поднимать тему их вражды, поэтому перенаправляю разговор на тему, которая нравится отцу — похвала его мужа.

— Кстати, я получил годовой отчет по портфолио, который Агнус вел для меня, и прибыль утроилась.

Его губы трогает редкая ухмылка.

— Он знает, что делает.

— Очевидно. У меня больше денег, чем я когда-либо смогу потратить.

— Ты мог бы открыть свою собственную фирму.

— Не сейчас. Сначала мне нужно получить еще несколько лет опыта.

Он смотрит на меня пристальным взглядом.

Я оглядываюсь по сторонам, затем снова обращаю внимание на него.

— Что?

— Ты послал Агнусу благодарность за то, что он утроил твою прибыль?

— Ему это не нравится.

Я сопротивляюсь желанию упомянуть, что Агнус немного асоциален.

Ладно, достаточно асоциален. Я на миллион процентов уверен, что он стал бы серийным убийцей, если бы не встретил отца в самом начале их детства.

— Отправь.

— Хорошо. Он придет сюда позже?

— Нет, он проведет ночь в отеле.

— Почему?

— Я же сказал, по работе.

Я прищуриваюсь.

— С каких это пор Агнус выбирает работу, а не быть твоей тенью?

— Это особый вид работы. Брось это.

— Хм.

Отец приостанавливает перемешивание супа и смотрит на меня.

— Что?

— Мне любопытно, вот и все.

— А мне интересно про твою девушку и причины, по которым ты не познакомил ее с нами. У тебя с ней несерьезно?

Мой позвоночник перекручивается от его быстрого способа сменить тему и поставить меня в центр внимания. Я на мгновение задумываюсь, затем говорю низким тоном:

— Дело не в этом. Это... по-другому.

— По-другому в том смысле, что ты не используешь защиту, когда ты с ней?

Улыбка искажает его губы, в глазах блестит веселье.

— Как ты...? Я убью Дэниела к чертям собачьим.

— Вообще-то, это был Ронан. Он оживленно рассказывал эту историю примерно тридцати людям на вечеринке. Было забавно.

Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох.

— Пожалуйста, скажи мне, что Тил и Эльзы там не было.

— Они стояли первыми в ряду.

— Дерьмо.

— Именно из-за этой информации они решили прилететь с нами.

Он продолжает медленно и не торопливо смешивать ингредиенты.

Отец всегда был человеком, который никуда не торопится. Будь то бизнес или личная жизнь. Он спокоен, его почти никогда не провоцируют, до такой степени, что иногда это пугает.

— Ты собираешься дать определение слову «по-другому», Нокс?

— Я не знаю, как это объяснить. Думаю, я чувствую себя более спокойно, когда я с ней, немного менее встревоженным, быть может. Просто... не застреваю в своей голове, в своих тенях или в прошлом.

— Интересно.

— Думаешь, это нормально?

— Зависит от того, почему ты так себя чувствуешь.

— А, если я не знаю этих причин?

— Знаешь. Ты просто еще не осознаёшь их, чего и следовало ожидать, учитывая, что ты замыкался в себе десятилетиями.

— Я... не замыкался в себе.

— Нет, замыкался. — его голос приобретает более успокаивающий тон. — В первый день, когда я встретил тебя, ты был тощим ребенком с торчащими костями и отметинами по всему телу. Ты был явно ранен, голоден, хотел пить и был напуган. Ты был так напуган, что дрожал от страха, но даже тогда, в восемь лет, ты отодвинул Тил за собой и вышел вперёд. Хотя казалось, что твой мозг говорит тебе бежать, ты этого не сделал. Ты стоял, высоко подняв голову и не глядя по сторонам. Словно ты показывал миру средний палец и говорил ему, что больше не станешь убегать, не станешь прятаться. Тебе не будут указывать, что делать. С этого момента ты будешь бороться. За себя и свою сестру. В твоих глазах горел огонь, пламя, которое восстало из пепла, запечатывая твоё прошлое. Этот огонь причина, по которой я решил вырастить тебя, вас, Нокс, но я всегда знал, что он скрывает более глубокий слой, слой, с которым ты отказываешься встречаться, даже будучи взрослым.

Я крепче сжимаю нож и делаю глубокий вдох, замедляя долбаный стук в груди.

— С чем ты хочешь, чтобы я встретился лицом к лицу, отец? С моей шлюхой матерью, которая продала нас за наркотики, или с отцом, о личности которого она даже не знала? Их обоих уже нет, и думать о них бессмысленно.

Он смотрит мне в лицо, между его бровями появляется складка.

— Вот тут ты ошибаешься. Их нет, но ущерб, который они оставили после себя есть.

— Я в порядке, отец. Я адвокат, самый молодой партнер в фирме, фактически, и чертовски хорош в своем деле. Я не преступник, не ничтожество и не манипулятор. Со. Мной. Все. В. Порядке.

— Так сказала Тил, прежде чем сломалась.

Я делаю паузу, позволяя ножу упасть на разделочную доску, потому что у меня возникает искушение воткнуть его в собственные вены, чтобы увидеть кровь.

Это была одна из повторяющихся мыслей, посещавшие меня в подростковом возрасте, но я сопротивлялся, зная, что это расстроит отца и Ти. Ни за что на свете я не стал бы причиной страданий людей, о которых я больше всего заботился.