ГЛАВА 46

Лиам не последовал за мной, и я посчитала, что он перевоплотился в человеческое обличие и выполнил мою просьбу. Я молилась о том, чтобы моё объяснение дошло до Эвереста, и чтобы он не стал наказывать Эвелин за моё дезертирство.

Я летела в сторону гостиницы точно молния и так отчаянно била лапами о землю, что моё сердце готово было разорваться. Спешка и адреналин притупили тот ужас, который я испытала после того, как узнала... что сделал мой кузен.

Добежав до территории гостиницы, я замедлилась, чтобы убедиться, что вокруг не было слишком много людей, но затем поняла, что теряю драгоценные минуты. К черту зрителей. Я не была таким впечатляющим созданием, как Лиам и остальные парни. Они явно не могли сойти за обычных волков; а я вполне могла. Я продралась сквозь колючие хвойные деревья и выбежала на парковку. Раздвижное окно Эвелин было всё ещё широко раскрыто.

Добежав до него, я опустила нос и понюхала горячий асфальт. И снова — запах пепла от раздавленной сигареты, смешанный с запахом мятной мази Эвелин. Эверест не курил... Или курил? Знала ли я вообще своего кузена?

Запах мази от артрита чувствовался на всём протяжении парковки и отдавал выхлопными газами. Он увёз Эвелин на машине. Но как я могла выследить машину?

Я побежала, но не быстро, стараясь держаться поближе к краю дороги. Я обнаружила бычок с остатками сухой слюны, после чего снова уловила запах мази Эвелин. Я молилась, чтобы это не было игрой моего больного воображения, которое придумывало себе запахи, которых тут не было.

Солнце пекло мне спину, но, к счастью, моя белая шерсть отражала часть тепла. Я шла и шла, не раз теряя след, но каждый раз находя его снова. Он висел в воздухе, точно порванная в разных местах цепь. Я нашла этому только одно объяснение: похитители Эвелин, должно быть, оставили открытым окно в машине.

Дальше дорога разветвлялась на две. Я понюхала воздух и застыла, оглядев местность.

Нет...

НЕТ!

Я шла по старому запаху. От отчаяния у меня помутилось в глазах. Я уставилась на крутой холм и дорогу с выбоинами, которая вела к дому из моего детства. Моё сердце колотилось. Я начала пятиться, но наступила в грязь, в которой увязла моя задняя лапа. Я выдернула её, и вдруг заметила след от протекторов шин под следом своей лапы.

Свежий след от протекторов.

Здесь проезжала машина.

Может быть, я всё-таки шла не по старому следу?

Я быстро побежала вверх по холму, мой пульс дико ускорился. За домом оказался спрятан чёрный минивэн с логотипом Боулдеровской гостиницы. В душé я всё ещё надеялась, что ошибалась. Что моя собственная семья не могла так поступить со мной. Но этот фургон не оставил мне надежды.

У волков не было мурашек, и всё же мне казалось, что по моей шерсти их ползали тысячи.

Я покачнулась, но постаралась успокоить свои нервы, и начала подходить к зданию сантиметр за сантиметром, навострив уши. Сквозь грязное окно, ведущее в мою старую гостиную, я увидела то, от чего воздух вокруг меня превратился в вакуум.

Эвелин была привязана к стулу, её растрёпанные чёрные волосы рассыпались по сгорбившимся плечам. Я прищурила глаза, заметив, что её ноги были примотаны к ножкам стула скотчем, а руки связаны стяжками у неё за спиной. Я пыталась разглядеть её грудь, чтобы понять — дышала ли она, но Эвелин сидела под углом ко мне.

Желание вонзить клыки в чью-нибудь плоть и пролить кровь было таким сильным, что мои мышцы начали подёргиваться.

Один из пальцев Эвелин пошевелился.

Она была жива!

В доме раздался голос, он был хриплым, хотя и женским:

— Она не прошла испытание.

У меня помутилось в глазах, но потом всё снова сделалось чётким.

Люси!

Я обошла дом и подошла к разбитому окну своей спальни. Я знала: как только стекло упадёт на деревянный пол, Люси поймёт, что я здесь.

Мои внутренности сжались, стоило запаху сигарет и ментола ворваться в мой пульсирующий нос.

Сейчас!

Стекло врезалось в мою плоть, и осколки дождём посыпались на пол.

Что-то слегка стукнуло в гостиной. И затем всё стихло. Я ринулась к раскрытой двери и широко распахнула её, мои когти застучали по дереву. Тётя раскрыла рот, а я прыгнула на неё и повалила на пол. Её череп хрустнул, точно яичная скорлупа, хотя, вероятно, это была одна из костей в её теле, потому что её глаза были всё ещё широко раскрыты, всё ещё смотрели на меня. Я обнажила зубы и зарычала.

Резкий запах мочи вперемешку со страхом заполнил комнату.

— Несс! — закричала она, но её голос прозвучал, как помехи в моих гудящих ушах.

Я рявкнула, а она отчаянно замигала.

Вдруг что-то врезалось в меня сбоку, столкнув меня с пухлого тела тёти, пропитанного мочой.