Когда все расселись, матушка Цзя с улыбкой сказала:
– Выпьем по два кубка вина и будем играть в «застольный приказ».
– Вы уже успели придумать, что будете делать, почтенная госпожа! – улыбнулась тетушка Сюэ. – А нам как быть? Может быть, позволите нам выпить еще немного, мы опьянеем и тоже что-нибудь придумаем?
– Уж очень вы нынче скромны, – ответила ей матушка Цзя. – Заскучали, видно, со мной, старухой?
– Что вы, что вы! – вскричала тетушка Сюэ. — Просто я испугалась, что не сумею выполнить застольный приказ и надо мной станут смеяться!
– Не сумеете, выпьете лишний кубок, – засмеялась госпожа Ван, – захмелеете и отправитесь спать. Тогда вряд ли над вами будут смеяться!
– Хорошо, повинуюсь, – кивнула тетушка Сюэ. – Пусть почтенная госпожа выпьет вина и объявит приказ.
– Разумеется, объявлю! – произнесла матушка Цзя и осушила кубок.
Фэнцзе вскочила с места, подбежала к матушке Цзя и сказала:
– Уж если играть в застольный приказ, пусть распоряжается Юаньян.
И все поняли, что приказ, который собирается объявить матушка Цзя, придумала Юаньян.
– Верно, правильно! – послышались восклицания. Фэнцзе знаком велела Юаньян подойти.
– Раз мы играем в застольный приказ, незачем стоять, – заметила госпожа Ван и приказала девочке-служанке: – Принеси стул и поставь на циновку возле второй госпожи.
Юаньян сначала отказывалась, но потом все же села, выпила вино и с улыбкой сказала:
– Застольный приказ все равно что военный, ему обязаны подчиняться все. За нарушение – штраф!
– Само собой, – согласилась госпожа Ван. – Говори поскорее!
Вдруг старуха Лю вскочила с циновки и замахала руками:
– Я лучше уйду! А то вы будете надо мной смеяться!
– Это никуда не годится! – зашумели все.
Юаньян жестом велела усадить старуху Лю на место, и девочки-служанки снова потащили ее на циновку, подхватив под руки.
– Пощадите! – взмолилась старуха.
– Скажешь еще хоть слово, оштрафую на целый чайник вина! – пригрозила Юаньян.
Старуха Лю умолкла.
– Сейчас я возьму домино, буду открывать кости и объявлять очки, – продолжала Юаньян, – начну со старой госпожи и кончу бабушкой Лю. Сперва открою по порядку три кости: первую, вторую и третью. Потом назову общее число очков. На каждую кость нужно ответить стихотворением, песней, пословицей, поговоркой. Кто ошибется, тому штрафной кубок.
– Замечательно! – раздались одобрительные возгласы. – Объявляй скорей!
– Итак, открываю первую кость! – объявила Юаньян. – На левой кости две шестерки, «небо»[288] .
– Над головою синий купол неба, – ответила матушка Цзя.
– Хорошо! – закричали все.
– Кость в середине я открываю, вижу «пять-шесть»[289] на ней, – объявила Юаньян.
– Сливы цветы у шести мостов[290] , их запах проник до костей, – ответила матушка Цзя.
– Теперь одна осталась кость! – выкрикнула Юаньян. – На ней «один и шесть»!
– Один лишь солнца красный диск на небе в тучах есть![291] – ответила матушка Цзя.
– Это все растрепу беса вместе составляет! – воскликнула Юаньян.
– Этот бес Чжун Куя[292] ноги крепко обнимает, – отпарировала матушка Цзя.
Все захлопали в ладоши, бурно выражая свое восхищение. Матушка Цзя снова осушила кубок.
– Налево кость открыла я и вижу «дупель пять», – продолжала Юаньян.
– Цветы на сливе стали все под ветром танцевать, – тотчас же ответила тетушка Сюэ.
– Направо кость открыла я – вновь «дупель пять» в руках, – произнесла Юаньян.
– Десятый месяц, сливы цвет и аромат в горах, – опять ответила ей тетушка Сюэ.
– На средней кости семь очков:[293] здесь пять напротив двух, – сказала Юаньян.
– Ткачиху встретит в день седьмой седьмой луны пастух, – ответила тетушка Сюэ.
– Вместе все: Эрлан гуляет по Пяти вершинам[294] , – продолжала Юаньян.
– Радостей святых и духов в мире не найти нам, – мгновенно нашлась тетушка Сюэ.
Все в знак одобрения осушили кубки.
– Продолжаю! – объявила Юаньян. – Слева вижу «длинный аз» – две звезды сияют[295] .
– Небеса и землю месяц с солнцем освещают, – ответила Сянъюнь, до которой дошла очередь.
– Справа тоже «длинный аз» – две звезды сияют, – опять объявила Юаньян.
– Лепестки цветов на землю тихо опадают, – ответила Сянъюнь.
– В середине открыла я новую кость, «аз – четыре» я вижу на ней, – сказала Юаньян.
– Возле солнца, у самых собравшихся туч, абрикос[296] разгорелся красней, – ответила Сянъюнь.
– Вместе вышло: девять раз вишни созревали![297] – вновь воскликнула Юаньян.
– В императорском саду птицы их склевали, – ответила Сянъюнь.
Сказав это, Сянъюнь осушила кубок.
– Дальше, – объявила Юаньян. – Слева кость открыла я – «дупель тройка» вышел[289] .
– Слышишь, ласточки попарно говорят под крышей, – тотчас послышался ответ Баочай.
– И справа опять я «длинную тройку» нашла[299] , – продолжала Юаньян.
– Кувшинок зеленая длинная нить[300] под ветром в воде поплыла, – отпарировала Сянъюнь.
– Найдя в середине очки «три и шесть», я девять очков получаю[301] .
– Обрушилась вниз половина трех гор у неба лазурного края.
– В конце получается: челн одинокий прихвачен железом замка[302] , – сказала Юаньян.
– Повсюду, повсюду лишь волны и ветер, повсюду, повсюду тоска, – ответила ей Баочай и выпила вино.
– Я вижу, что слева лежат «небеса» предо мной, – тотчас продолжила Юаньян.
– И день так прекрасен, и виды чудесны, но я неспокойна душой, – ответила Дайюй, дождавшаяся своей очереди.
Баочай повернула голову и с удивлением взглянула на Дайюй, но та, занятая мыслью, как бы ее не оштрафовали, не заметила этого взгляда.