Глава 19

Пенни

На следующую ночь я проснулась оттого, что кто-то зажал мне рот рукой.

И, что ж, большую часть моих дней, полных тренировок, я реагировала еще до того, как мои глаза открылись.

В комнате было темно, как в комнате без окон, что означало кромешную тьму, поэтому я ничего не видела, когда ударила по телу рядом с кроватью, пытаясь выбить его из равновесия.

Я протянула руку через свое тело, схватив запястье руки у рта, зная, что моя рука была сильнее, когда она тянулась к моему телу, чем от него, и мне удалось вырвать руку.

Я не была героем.

Ло научила меня кое-чему получше.

Как только мой рот освободился, я втянула воздух, чтобы закричать.

— Пенни, шшш, — произнес тихий шепот Дюка, заставив меня замолчать.

— Дюк? — я ахнула, моя рука потянулась к сердцу, которое пыталось вырваться из груди.

— Это был не самый лучший ход, — тихо сказала Мейз, заставив меня напрячься. Какого черта она все еще не спит?

— Я не знаю. Страх может стать довольно хорошим афродизиаком, — вставила Саммер.

— Почему вы, девочки, не спите? — прошептала я в ответ. — Разве беременность не должна вас утомлять?

— Так и есть. Первым делом утром, когда тебе нужно встать с постели. Затем во второй половине дня. Весь вечер. Но никогда, когда на самом деле пора спать, потому что именно тогда маленькие дьяволы любят двигаться, брыкаться, хлюпать вашим мочевым пузырем и другими способами делать вас несчастными, — сообщила мне Мейз.

— Привет, Мейз. Саммер, — сказал Дюк, его громкий голос не был способен быть полностью спокойным, и я съежилась при мысли о том, что он разбудит одного из детей. Особенно Феррин, которая хуже всех пыталась добраться до постели ночью, несмотря на то, что была самой старшей.

— Продолжай. Уведи ее, — сказала Мейз. — Получи то дикое, потное веселье, по которому я скучаю.

— Я знаю, верно? — добавила Саммер. — Рейн, кажется, думает, что я сейчас могу сломаться, так что, когда мы…

— Ладно, немного слишком много информации о моих братьях, — сказал Дюк, но в его голосе звучало удивление, когда я почувствовала, как его рука сомкнулась на моем запястье и подняла меня на ноги. — Поспите немного, дамы. Рейн и Репо встанут утром, чтобы провести с вами некоторое время.

А потом мы отправились в нашу особую комнату.

И Дюк сделал все дикое и потное.

Затем, прямо перед утром, медленно и сладко.

Он делал это не каждую ночь. Два дня я его вообще не видела. Но он приходил как можно чаще. Иногда спать со мной, иногда просто пить кофе по утрам. Однажды он пришел с единственной целью — посмотреть, как я тренируюсь. Это, конечно, заставляло меня ужасно смущаться, потому что не было ничего приятного в том, чтобы быть покрытым потом, грязью и, в гораздо меньшей степени, кровью.

— Дюк, — внезапно позвала Ло, заставив нас обоих вздрогнуть. — Иди сюда и напади на Пенни.

— Черт возьми, нет, — это была немедленная реакция Дюка, коленный рефлекс (прим.перев.: коленный рефлекс — рефлекс голени, вызываемый резким легким ударом по коленному сухожилию сразу под коленной чашечкой. При ударе сухожилие растягивается, действуя в свою очередь на мышцу-разгибатель, что вызывает непроизвольное разгибание голени).

— Она всегда тренируется только со мной, и, хотя я выше ее, наш вес не сильно отличается. Ей нужно попрактиковаться в том, чтобы справиться с кем-то таким же большим, как ты.

— У вас тут есть ребята… — все пытался возразить он.

— О, перестань быть слабаком и попробуй повалить свою подружку на землю.

В конце концов, как она почти всегда делала, Ло победила.

Затем я попыталась напасть на Дюка.

Это было очень похоже на попытку атаковать кирпичную стену.

Несмотря на то, что было ясно, что он много сдерживался, он все равно уложил меня на землю больше раз, чем я могла сосчитать, и самое большее, что мне удалось, это сильный удар в челюсть, который заставил его хмыкнуть.

— Хм, — сказала Ло, качая головой, когда Дюк поднял меня на ноги и поцеловал в висок, извиняясь за мое очевидное поражение. — Я думаю, тебе следует поработать с ней, когда она вернется в лагерь. Она все равно будет приезжать сюда на тренировки, и я заставлю ее начать работать с другими людьми, кроме меня. Но ты намного крупнее большинства моих парней, так что ты дашь ей еще один вариант.

Это было согласовано, и я действительно была очень взволнована этой идеей.

— Это тоже отличная прелюдия, — сообщила мне Ло, когда я смотрела, как Дюк уходит.

Шел девятый день, на два дня дольше, чем мы первоначально думали, когда караван черных внедорожников с затемненными окнами подъехал к комплексу.

Когда я увидела, что Рейн и Репо выскочили, я ничего не подумала об этом. Они все время приезжали повидаться со своими семьями. И я перестала завидовать этому и была счастлива за Мэйз и Саммер. Они напускали на себя храбрые лица и делали все возможное, чтобы быть обоими родителями для всех детей, но было очевидно, что они скучали по своим мужьям, особенно с беременностью, которая действительно начала давить на Саммер.

Но когда открылся третий внедорожник, и я увидела Дюка, я все поняла.

Лагерь был готов.

Мы возвращались.

И как бы я ни чувствовала себя комфортно в Хейлшторме и даже подружилась с некоторыми из них, особенно с Ло, Малкольмом и Элом, я всегда знала, что это временно. Это был не дом. Я все еще чувствовала небольшой укол грусти от того, что уезжаю.

Тем не менее, эта боль была полностью подавлена всепоглощающим волнением и счастьем от того, что я могу видеть Дюка в любое время, когда захочу, а не от необходимости ехать часами, когда мы могли бы это сделать.

Поэтому я выронила нож, который держала в руке, и полетела через поле туда, где Дюк остановился, широко раскинув руки, ожидая, когда я брошусь к нему.

И я сделала это, улыбка была достаточно широкой, чтобы причинить боль.

И он крепко обнял меня, поднял на ноги и закружил по кругу.

Рейн и Репо вошли внутрь, чтобы забрать своих женщин и детей, и, поспешно собрав вещи, мы все отправились обратно в лагерь, вместе с Ло, чтобы она могла увидеть Кэша.

— Счастлива, — сказал Дюк, на секунду переводя взгляд на меня. Вероятно, потому, что я смотрела на его профиль и улыбалась, как идиотка, с тех пор, как мы уехали.

— Да, — согласилась я, он опустил свою руку мне на бедро и оставил ее там.

— Я тоже, — согласился он.

— Все переезжают? — спросила я. — Саммер, Мейз и дети?

— Да. Пока мы не разберемся и не избавимся от угрозы, лучше никому не возвращаться домой. У Рейна и Репо есть довольно безопасные места, но у них работает Хейлшторм, и это делает их еще более безопасными в будущем. На данный момент, однако, он собирается сделать гораздо больше систем наблюдения в комплексе.

— Они хорошие дети, — защищалась я, прекрасно зная, что все они были горсткой хулиганов благодаря более пассивному подходу к воспитанию, который предпочитали Приспешники, позволяя детям попадать в неприятности, царапаться, раниться и получать синяки, и вмешиваться только тогда, когда казалось, что они могут повредить имущество или в конечном итоге сломать шею. И я не преувеличиваю. Дети были бесстрашны. Я видела, как некоторым парням из Хейлшторма приходилось лазить по деревьям, чтобы спустить их, прежде чем они осуществили свои планы спрыгнуть с деревьев на небольшой тренировочный батут, чтобы «подпрыгнуть» на кучу подушек, которые они украли со всех казарменных кроватей.

Дюк одарил меня понимающей улыбкой. — Они проказники. Но так и должно быть.

— Ты любишь детей, — сказала я, скорее утверждая, чем спрашивая.

Но он все равно ответил. — Да. Я вырос среди многих из них. Когда они рядом, это естественно. — Он замолчал, глядя на меня, когда мои глаза повернулись к стеклу. — А ты?

— Я никогда по-настоящему не проводила время с детьми, пока не попала в Хейлшторм. Но, да, они мне нравятся. Они вызывают хороший стресс. Если в этом есть хоть какой-то смысл. Хотя, то, что я не могу принять душ в одиночку, немного жестко.

— Не волнуйся об этом, — сказал Дюк, его рука слегка скользнула по моему бедру. — Я помогу тебе привыкнуть к общему душу. А потом, к тому времени, когда дети попытаются вломиться к тебе, это даже не будет тебя беспокоить.

— Ты же понимаешь, что это совершенно разные вещи…

— Не привноси в это свою логику, — сказал он с улыбкой. — Я пытался сообщить тебе, что в любое время, когда ты будешь голой, начиная с этого момента, я хочу быть в этом замешан. Кроме того, мне нравится идея иметь детей.

— Рада это знать, — кивнула я. Тем временем мои яичники исполняли маленький счастливый танец.

Через пару минут мы выехали на дорогу, ведущую к комплексу, заставив меня напрячься на сиденье и наклониться вперед, пытаясь получше рассмотреть.

Но не было никакого «лучшего вида».

Это было в основном потому, что там, где раньше был просто высокий металлический забор, была гигантская цементная стена.

— Что… — начала я, качая головой.

— Да, мы и люди из Хейлшторма были чертовски заняты, — сказал он, когда мы въехали в отверстие. Но он не свернул на боковое поле, как мы привыкли. Мы въехали в гигантское сооружение, очень похожее на то, что было в Хейлшторме, которое было соединено (новым) коридором с комплексом.

И это было не единственное изменение.

— Что это было на крыше? — услышала я свой вопрос, когда мы вышли. Дюк подошел ко мне, взял меня за руку и потащил к двери с отпечатком ладони, ведущей в холл. Холл привел нас прямо в главную часть клубного дома, прямо рядом с полным баром, в нескольких футах от входной двери.

Все это отличалось от того, что я видела в последний раз. Отчасти это было потому, что здесь было так пусто без всех мужчин вокруг. Другая часть заключалась в том, что стены были окрашены. С тяжелым сердцем я подумала, что это, потому, что всё в старой комнате, вероятно, было в крови. Стены были выкрашены в средний серый цвет. Полы были цементными, как и раньше, но выкрашены в темно-серый цвет. Диваны, стулья, журнальный столик, телевизор… Все было новым. Как и парадная и задняя двери. Там, где они раньше были стандартными дверями безопасности, их заменили на те, которые больше напоминали двери банковских хранилищ, чем двери домов, с небольшими стеклянными панелями, сквозь которые можно было видеть.