— Возможно, тебе следует более подробно мне объяснить, что в твоем понимании «любовники», — тут же парировала она.

— Я тебе говорил об этом ни один раз, — ответил он.

— Ты хочешь, чтобы я тебе доверяла.

— Да, это и многое другое.

Ее гибкое тело напряглось.

— Что другое? — спросила она.

Он изучал мгновение выражение ее лица, задаваясь вопросом, она была тупой или упрямой? Он выбрал последнее.

А также подумал, возможно, они наконец-то сдвинулись с мертвой точки.

С убывающим терпением он объяснил:

— Лия, моя одежда в твоем шкафу. Мое тело в твоей постели. Я прихожу домой к тебе каждую ночь.

Она моментально ответила:

— Люсьен, твоя одежда в твоем шкафу. Твое тело находится в твоей постели. Ты приходишь домой в свой дом каждую ночь.

Он почувствовал, как его брови сошлись на переносице.

— Это твой дом, Лия.

— Ты ошибаешься, — возразила она. — Это дом, который ты мне предоставил, «пока все это происходит».

Его глаза сузились под нахмуренными бровями, терпение опустилось еще на одну ступеньку.

— Ты права, я неправ. Это не твой дом. Но ты тоже ошибаешься. Это не дом, который я предоставил тебе «пока все это происходит».

Когда она заговорила, он почувствовал, что ее терпение тоже на исходе.

— Тогда в чем суть?

— Это наш дом.

Она вздрогнула и рефлекторно потянулась к его рукам. Он крепко держал ее, не уступая ни на дюйм.

— Нет никакого «нашего», — отрезала она, безрезультатно надавливая рукой ему на плечо. И все же она не остановилась.

— Есть, — решительно заявил он и увидел, как ее глаза вспыхнули, прежде чем они наполнились гневом.

Она надавила сильнее ему на плечо, сердито бормоча:

— Люсьен, отпусти меня.

Нет, он определенно ни на йоту не сдвинулся с места.

При ее попытке выбраться из его объятий, его терпению снова пришел конец.

— Как ты думаешь тогда, какого хрена все это значит? — выдохнул он.

Она встретилась с ним взглядом и потребовала:

— Отпусти меня.

— Ответь мне.

Она молчала. Вместо этого задала свой собственный вопрос.

— Это и есть укрощение? — Ее голос повышался. — Создание «нашего», ты создаешь «нас»?

— Да, это часть.

— Определенно еще есть некоторые детали, — саркастически парировала она.

— Да, черт побери, и если бы ты перестала быть такой чертовски упрямой, то могла бы изучить все детали и понять, насколько это прекрасно.

— Однозначно, — насмешливо ответила она.

Его руки легонько встряхнули ее.

— Ты понятия не имеешь, к чему относишься с таким презрением.

— О да, я как раз понимаю.

— Тогда объясни мне.

Она успокоилась и, к его удивлению, согласилась.

— Хорошо.

Он выдержал ее вызывающий взгляд, прежде чем пробормотать:

— Будет интересно.

Она бросила на него взгляд, который был бы забавным, если бы он находился в другом настроении, не был бы таким раздраженным.

Затем она начала, отчеканивая каждое слово.

— Красивый дом. Красивая одежда. Красивая тропинка, ведущая вниз к прекрасному озеру. Красивый бассейн. Шикарный район. В оперу с золотыми бабочками в волосах. Домработница, которая стирает одежду и готовит завтрак. Горячий, сверхчеловек вампир с великолепным телом, хорошо владеющий руками, не говоря уже о его рте, приходит домой каждую ночь. Девушка может к этому привыкнуть.

— В этом и суть, — ответил он.

— Хорошо, что произойдет со мной, когда закончится контракт?

— Это обычная практика для вампиров, включая меня, переселять своих наложниц в менее роскошные апартаменты после завершения Соглашения. Но если бы ты дала мне пять минут на объяснения еще в прошлом месяце, то знала бы, учитывая укрощение, твоя жизнь будет здесь до самой смерти.

Люсьен подумал, что это должно быть для нее довольно существенно.

Лия же была другого мнения.

— Спасибо, Люсьен, — саркастически огрызнулась она в ответ. — Ты снял у меня прямо камень с души.

Он встряхнул ее еще раз, на этот раз гораздо менее нежно.

— Объяснись.

Она бросила на него еще один свой особенный взгляд, на этот раз гораздо менее забавный. Также снова попыталась выпутаться из его рук, но он крепко прижал ее к себе.

— Думаю, что мне это не нужно, — заявила она.

— Правильно ли я тебя понял, моя зверушка. Я сказал тебе сейчас, что ты — важная часть моей жизни, значимая для меня часть. Я намерен жить с тобой, разделить с тобой свою жизнь, взять тебя в качестве своей любовницы, чего ты хочешь так же сильно, как и я, черт возьми, не отрицай этого, обеспечить тебе в высшей степени комфортную жизнь до твоей смерти, а ты заявляешь мне, что тебе это не нужно?

— Да, — мгновенно ответила она, теперь уже совсем вернулась прежняя Лия, потому что ее голос звучал бойко, она была готова к битве. — Именно. Я не хочу ничего из этого. — Она вытянула руку, обводя комнату, прежде чем повернулась назад, упираясь ему в грудь, пытаясь выбраться. — Я не хочу ничего из того, что ты сказал. И самое главное, я не хочу тебя.

Его терпение кончилось, он дал волю гневу. Очень большому гневу.

Он рывком перекинул ее к себе, они оказались нос к носу.

Его голос звучал низко и холодно.

— У меня есть желание изменить твое мнение по поводу твоих последних лживых слов.

Он видел, как ее гнев нарастает с той же скоростью, что и у него.

Поэтому она проигнорировала его угрозу и потребовала:

— Отпусти меня.

Он еще крепче сжал руки.

— Нет, пока ты не усвоишь сегодняшний урок, моя зверушка.

— Я не имею в виду сейчас! — огрызнулась она. — Я имею в виду совсем. Освободи меня от нашего Соглашения. Найди себе другую идиотку и морочь ей голову.

Ее слова пронеслись сквозь него, оставив позади то скручивающее, мерзкое чувство, которое он презирал, он внезапно сел, пытаясь приспособиться к нему, она была вынуждена сесть вместе с ним у него на коленях.

Она ахнула шокировано и удивленно, затем попыталась выбраться.

— Перестань бороться, — потребовал он, его рука обхватила ее за талию, а другая накрутила волосы.

— Отпусти меня, — выпалила она в ответ.

— Этого не случится, Лия.

— Ты хочешь, чтобы я отдала тебе все. Свое доверие, свое тело, свои года, и думаешь, что я должна быть благодарна за красивую одежду и чертовски отличный дом?

— Ты кое-что пропустила, — ответил он.

— О да, еще и свою кровь, — отрезала она.

— Да, твоя кровь и многое другое.

Она перестала вырываться из его объятий, и ее сердитое лицо приблизилось к нему.

— Понимаю, Люсьен. — Ее голос звучал разъяренным шепотом. — Ты открыто не говоришь, но я знаю, чего ты хочешь. Но ты не сможешь его получить, потому что знаю, что в конце концов ты выбросишь его на помойку. Потому что для тебя оно ни хрена не значит, какие бы льстивые речи ты мне тут не говорил. Так что я оставлю его себе.

Его руки непроизвольно напряглись, он понял, что она перешла черту, почувствовал, как участился ее пульс, у нее перехватило дыхание.

— Как ты можешь так говорить? — прошипел он.

С трудом дыша, она вернулась к своей предыдущей теме.

— Отпусти меня.

— Я ждал тебя двадцать чертовых лет, — напомнил он ей.

— Не переживай так, Люсьен. — резко произнесла она. — Уверена, что еще одна сладко пахнущая киска появится на твоем горизонте в скором времени.

Он развернулся, его ярость висела на очень тоненькой нити, но все же висела. Лия моментально приземлилась на спину на кровать, он навалился сверху, его бедра оказались между ее ног.

— Ты не слушала то, что я говорил и делал, — проскрежетал он.

— Я не пропустила ни единого долбаного слова! — крикнула она ему в лицо.

— Ты пропустила все. Поэтому я скажу так, чтобы ты поняла. Я ждал тебя с тех пор, как узнал, что ты существуешь. Но я ждал смертную вроде тебя пять чертовых столетий.

— Сомневаюсь, что земля в ближайшее время врежется в солнце и наступит конец света. Поэтому у тебя будет еще один шанс.

Боже правый, она была такой упрямой.

Он зарычал.

— Отпусти меня, — потребовала она.

— Нет.

— Отпусти меня! — закричала она.

— Никогда! — крикнул он в ответ.

Его последнее слово заставило ее измениться в лице. Оно исказилось от боли, такой острой и такой сильной, что застало его врасплох, превратившись в родственную боль у него в животе, настолько сильной, что он почувствовал мгновенную тошноту.

Поэтому ее кулак, соединившийся с его челюстью, стал для него полной неожиданностью.

Его голова дернулась в сторону, он пару секунд оставался в таком положении, глядя невидящим взглядом вдаль комнаты.

Боли он не почувствовал. Она была все же смертной женщиной, находящейся в невыгодном положении перед ним на спине.

Но он был вампиром.

Наложницы должны уважать своих хозяев — вампиров.

Он во многом доверял ей, потому что знал, на что шел, выбирая ее.

Но она только что переступила черту.

Медленно он повернул голову к ней. Она тяжело дышала, ее сердце бешено колотилось, в ее запахе чувствовался безудержный страх, а в глазах плескались упрямство и ярость.

— Ты ударила меня, — сказал он обманчиво мягким голосом.

Она проигнорировала опасность в его голосе, взбрыкнула и потребовала:

— Слезь с меня!

Он слез, но только для того, чтобы сесть на край кровати, грубо притянув ее к себе на колени, прижав к своему телу руками.

Она сопротивлялась.

— Отпусти меня!

Он тряхнул ее с достаточной силой, чтобы привлечь ее внимание. Она перестала сопротивляться, ее глаза метнулись к нему, и он услышал, как ее сердце забилось быстрее, и перехватило дыхание.

— Сейчас, Лия, ты научишься уважать меня, — прошептал он.

Она открыла рот, чтобы сказать, но он так быстро переложил ее на кровать, что слова застряли у нее в горле.

Теперь она лежала лицом вниз на кровати, ее бедра у него на коленях, задница была обращена к потолку.

Она поняла его намерение и закричала испуганно и с яростью:

— Нееееет!

«Замолчи», приказал он, крик мгновенно прекратился, но она продолжала бороться.

Он решил, пусть борется. Она и так не поблагодарит его за это, он предположил, что требовать ее согласия на порку, контролируя при этом ее разум, было бы тактической ошибкой. Достаточно было утихомирить ее крики. Он прошел с ней достаточно сражений, он явно не добился ни малейшего прогресса, даже после недели противостояния лицом к лицу, за которой последовали три недели разрядки. Ему не нужно было еще, чтобы она искренне ненавидела его еще больше вместо того, чтобы убеждать себя в обратном.