Глава 17

Лиам

Я уезжаю из Сентрвилля на неделю. После того, как перезвонил своему агенту, мы обсудили идею, которая возникла у меня на пикнике. Он заказал рекламный ролик и в рекордные сроки доставил меня на место съемок. Мы с Джинни не говорили о том, что произошло у ручья. Черт, я не совсем понимаю, что произошло, или, что еще важнее, куда двигаться дальше. Границы больше не ясны. Мы не просто друзья, мы нечто большее, но не... я не знаю. Не знаю, как определить роль, которую играю в ее жизни.

Я знаю, какую роль они играют в моей. Она и Бин — причина, по которой я здесь. Они обе поселились в моем сердце так глубоко, что я никогда не смогу их оттуда вытащить.

Я отправился на неделю съемок, чтобы оценить перспективы. Чтобы понять, изменились ли мои чувства от долгого отсутствия. Но они не изменились. Даже наоборот, они стали сильнее. Я собираюсь попросить Джинни о большем. Быть больше, чем друзьями. Я знаю, что сказал, что покину Сентрвилль, и, судя по реакции моего агента и интересу со стороны студий, скоро мне будут звонить. Но... я не хочу оставлять Джинни и Бин. У нас все может получиться. У многих людей есть отношения на расстоянии.

Я не предупредил Джинни о том, что вернулся в город. Направляюсь прямо к ней домой, и когда открывает дверь, она выглядит немного усталой и очень грустной. Но потом она видит, что это я, и ее лицо преображается.

— Ты вернулся, — говорит она.

— Я вернулся, — повторяю за ней. И вдруг снова чувствую себя неловким подростком. Поцелуй ее, не целуй ее, поцелуй ее.

— Лиам, — кричит Бин.

Не целуй ее.

Бин подбегает ко мне и обнимает за талию.

— Ты вернулся. Бабушка говорила, что ты не вернешься. Она сказала, что ты — гора страданий. А Хизер сказала, что ты должен остаться в Голливуде, потому что мама — людоедка, а потом Финик сказал, что Хизер — сварливая корова, а Джоэл сказал, что Финик должен радоваться, что сестра взяла его к себе, а Финик сказал, что он жалеет, что она это сделала, и тогда...

— Я тоже рад тебя видеть.

Бин вырывается из объятий и говорит:

— Ну, я верила в тебя. И мама тоже. Но больше никто не верил. — Она говорит это торжественно и со значением. Похоже, они единственные, кто всегда верит в меня. Осознание, что я поступаю правильно, поселяется в моей груди. Съемки рекламного ролика в эту последнюю неделю были правильным поступком.

— У меня есть сюрприз, — говорю я. — Тренировка супергероя.

Джинни поднимает брови.

— Правда? Сегодня?

Я киваю.

Могу сказать, что Джинни сдерживается от множества вопросов о прошедшей неделе. Мы говорили по телефону и писали смс, но мало, и не о том, что произошло у ручья.

— Неужели я наконец-то научусь летать? — спрашивает Бин. Она тоже выглядит уставшей и немного бледнее, чем обычно. Даже ее объятия показались чуть слабее. Возможно, этот сюрприз поможет ей взбодриться.

— Неужели я наконец-то, наконец-то научусь летать?

Я глажу ее по голове.

— Тебе лучше в это поверить.

Бин визжит, а выражение лица Джинни бесценно.

— Я буду летать, я буду летать, — кричит Бин и кружится по кругу, раскинув руки.

Я улыбаюсь вместе с Джинни энтузиазму Бин.

Затем подхожу ближе к Джинни и осторожно прижимаю тыльную сторону своей руки к ее. Она смотрит на меня, но не отстраняется.

— Я скучал по тебе, — говорю я. И это очень напоминает попытку поставить себя на край пропасти. Джинни ничего не говорит сразу, и я думаю, не собирается ли она позволить мне упасть вниз и вообще ничего не сказать.

Но через мгновение она тихо отвечает:

— Я тоже по тебе скучала.

Напряжение, которое я испытывал, отпускает.

Все будет хорошо.

Когда мы приезжаем в частный аэропорт, Бин почти парит, она так взволнована.

Нам проводят экскурсию по маленькому аэропорту, и Бин видит различные машины. Затем пилот ведет нас к четырехместному самолету «Сессна». Крылья расположены высоко над кабиной, так что у нас будет отличный вид на землю.

— Он называется «Ястреб», — говорит пилот. Она уволилась из ВВС и теперь учит летать.

— Вау, — говорит Бин. — «Ястреб». — У нее огромные глаза, и она задает тысячу вопросов в минуту. Мы поднимаемся, и пилот показывает Бин все элементы управления.

Затем Бин устраивается в кресле второго пилота, а мы с Джинни садимся сзади. Мы надеваем наушники и готовимся к полету.

— Я полечу, — говорит Бин, и от того, как она это произносит, мне хочется купить ей самолет. Чертов ребенок, она даже не представляет, какой эффект производит.

— Это точно, — соглашаюсь я.

Джинни тянется и кладет свою руку в мою.

— Спасибо, — говорит она.

— Конечно. — Как я вообще могу не согласиться? Бин хотела летать с того момента, как мы с ней познакомились.

Самолет выруливает на взлетную полосу, и у меня замирает живот, когда мы поднимаемся в воздух. Бин визжит, когда колеса отрываются от земли. Затем она указывает на все знакомые ей ориентиры: школу, продуктовый магазин, детскую площадку, библиотеку. Когда Бин видит лесопарк рядом с моим домом и указывает на тропинку, Джинни краснеет. Я провожу большим пальцем по тыльной стороне руки Джинни, и она смотрит на меня из-под ресниц.

— Вон наш дом, — замечает Бин. — Вот он. Привет бабушка, привет дедушка. — Она безумно машет рукой и уверена, что они видят ее и машут в ответ.

Джинни улыбается мне, и вся усталость, которую я заметил, когда вернулся, просто тает. Мы не разговариваем, но могу сказать, о чем она думает, потому что я тоже об этом думаю. Мы оставили все позади. Сложности, беспокойство, будущее. Сейчас все это не имеет значения. Когда самолет оторвался от земли, мы оставили все, и сейчас мы свободны.

Я провожу пальцами по руке Джинни, по ее ладони, потом переплетаю свои пальцы с ее. Она смотрит на голубовато-зеленые холмы, на расплывающиеся деревья, на выкрашенные в красный цвет сараи, а я смотрю на нее.

Пока Бин смеется в кресле пилота, а Джинни улыбается мне, глядя в глаза, я чувствую, нет, верю, что мы можем сделать все. Нет ничего в будущем, с чем бы мы не справились. Вместе.

Джинни ловит мой взгляд и вопросительно поднимает бровь. Я подмигиваю ей.

Все в порядке. У нас все будет хорошо.

Когда самолет снижается и колеса ударяются о землю, я все еще ощущаю это чувство правильности.

— Как круто, — восклицает Бин, когда ее спускают с самолета. — Я летала. Я действительно летала.

— Это точно, — говорю я. — Похоже, теперь ты дипломированный помощник.

Ее глаза расширились, и она говорит:

— Ого-го. Мама, ты слышала? Я — помощник. Настоящий помощник.

— Это потрясающе, детка, — отвечает Джинни. Она берет Бин у меня и крепко обнимает. — Ты сделала это. — Она целует Бин в макушку, и когда Джинни поднимает голову, ее глаза туманны. — Я так рада за тебя.

— Тебе понадобится имя, — говорю я.

— Скайхок, — отвечает Бин.

Все решено. Единственное, что ей еще нужно, это ее собственный костюм супергероя.

— Я так счастлива, как никогда в жизни, — сообщает она.

Джинни крепко сжимает ее.

— Я тоже.