Вернувшись домой, Тихимин разбудила бывшего мужа и внимательно осмотрела его рану. Та, на удивление, почти затянулась, видимо, его лечили с помощью магии. Он даже смог встать, умыться и сесть за стол. Женщина покормила его легким завтраком, налила пива и села напротив, опершись головой о кулаки. Она смотрела на Римада и не узнавала его. Куда подевался веселый, разбитной, постоянно шутящий парень? Перед ней сидело сломанное, запуганное до полусмерти существо. Она для пробы замахнулась на него, и он взвигнул от ужаса, заслонившись руками и забившись в угол. Тихимин стало жалко Римада, ведь она же его любила. Но сейчас перед ней сидел не он, а нечто настолько иное, настолько отвратительное, что при взгляде на то, чем он стал, молодая женщина испытывала гадливое презрение. Она скривилась и приказала ему, поняв, что кроме приказов он сейчас иного языка не разумеет:

– Рассказывай, как все было!

Он покорно начал рассказывать и Тихимин потрясенно замотала головой. Одна молодая девушка, пусть даже и воительница, столь легко заломала огромного Римада с его невероятной силой? Да не могло такого быть! Она ведь помнила, как муж чуть ли не в одиночку подымал телеги, катал камни в свой рост. Его считали невероятно сильным! «Как же я в тебе ошибалась… – с горечью подумала молодая женщина. – Ты-то, оказывается, всегда был слаб…» А бывший муж, к тому же, скрыл от нее то, что харнгиратская стерва использовала его рот под туалет.

– Это все? – холодно спросила его Тихимин.

Римад закивал головой, подобострастно смотря на нее и чуть ли не изгибаясь от желания услужить. Женщина подождала немного, надеясь все-таки, что он расскажет правду, но бывший муж лишь продолжал кивать, глупо и униженно улыбаясь. Тут нервы ее не выдержали, Тихимин вскочила и надавала ему пощечин, плача от обиды и горя. Но когда она увидела результат своих действий, то женщине стало еще противнее – большой, сильный мужчина забился под стол, закрылся от нее руками и, зажмурившись, тихо визжал…

– Боже ж ты мой… – застонала Тихимин и, уткнувшись в колени лицом, зарыдала сама. Она долго плакала, невозможно без слез было смотреть на то, во что превратился Римад, слишком страшно для нее было видеть такое. Но через некоторое время она вдруг ощутила на своем плече чью-то большую, теплую и сильную руку. Подняв глаза, Тихимин увидела устремленный на нее сочувствующий и любящий взгляд мужа. Видимо, слезы той, кого он любил, помогли ему преодолеть шок от происшедшего с ним, заставили вспомнить, что есть в этом мире те, ради кого он должен жить, о ком он должен заботиться. Женщина с надеждой всмотрелась в его лицо и вздохнула – он выглядел почти прежним, скотский страх ушел из его глаз, сменившись сочувствием.

– Слава богам, опомнился! – простонала она и уткнулась головой в его живот, снова залившись слезами.

Плача, она услыхала глухой, сдавленный стон и, подняв голову, увидела перекошенное от боли лицо Римада. Сперва Тихимин не поняла, что произошло, но тут же догадка пронзила ее, и ей стало стыдно – видимо, она задела его рану… Она сама вскрикнула, чуть ли не физически ощутив его боль, вскочила и, поддерживая его, отвела к кровати и уложила. Сама она уселась рядом на стул. Через короткое время он отошел, вздохнул и почти неслышно прошептал:

– Прости меня, девочка моя… Я струсил… Но клянусь, я ничего не мог с ней поделать, она избила и заломала меня, как котенка! И я не смог выдержать ее пыток, слишком уж больно было… И я не все тебе рассказал…

– Я знаю, – грустно улыбнулась женщина.

– Откуда?

– Она передала сопроводительное письмо, где описала все…

– Вот как? – искривились его губы. – И что же ты думаешь? Ведь теперь я тебе не муж, а раб…

– Я не хочу обращаться с тобой, как с рабом… – простонала Тихимин, едва сдерживая слезы. – Я же люблю тебя, идиот! В любом виде люблю!

– И я люблю тебя, пигалица, – грустно улыбнулся ей бывший муж, вспомнив девичье прозвище любимой.

– Но как же нам выжить?! – заплакала женщина. – Как?! Через три недели нечего есть будет…

– Я не знаю! – схватился за голову Римад. – Может, меня куда-нибудь продать?

– Даже если и так, – вздохнула Тихимин, – деньги все равно скоро закончатся, а что делать нам с малышом дальше?

– А может есть какая работа, куда ты сможешь определить раба?

– Ты же не дитя, – горько ответила она, – и знаешь, что для урезанного раба есть только два пути – Дом Удовольствий или каменоломни.

– Да…

– В Дом Удовольствий я тебя не продам, а в аренду они рабов не берут. В каменоломне же заплатят такие жалкие крохи, что нам даже на сухой хлеб не хватит…

– О, боги… – застонал Римад, обхватив руками голову, такими сильными и такими бесполезными руками.

– Мне работы не найти… – продолжала между тем Тихимин. – Никакой и нигде. Ведь даже в Дом Удовольствий на урезание рожавших женщин не берут… Так?

– Так…

– Есть один выход… – внимательно смотря ему в глаза, сказала женщина.

– Какой? – поднял он глаза.

– Страшный для тебя выход, унизительный и отвратительный… Но он даст нам с малышом возможность прокормиться.

Римад долго ждал продолжения, но Тихимин не сразу решилась ему рассказать о своей идее. Она долго набиралась мужества, прежде чем с решимостью отчаяния выложила ему все. По мере ее рассказа глаза мужчины медленно расширялись и мертвели. Страшно мертвели, ее корежило от этого зрелища, но она все равно продолжала, ибо не было иного выбора.

– Ну, да… – с горечью рассмеялся он. – Я ведь теперь урезанный раб, а ты моя госпожа…

– Нет… Не так… – застонала в отчаянии Тихимин. – Но нет же другого выхода! Нет…

– И ты готова обречь меня на такое? – зажмурившись, прошептал Римад.

– А что же делать?! – вскочила она. – Ну, давай убьем малыша, чтобы не мучился, а потом и сами…

– Нет, он должен жить… – с мукой в голосе прошептал Римад. – Я не допущу, чтобы мой мальчик умер. Я согласен…

Он встал, подошел к взахлеб рыдающей жене, положил ей руку на голову и гладил, пока она не смогла успокоиться. Затем сказал:

– Но первой будешь ты.

– Нет! – вскинулась женщина. – Нет!

– От тебя, любимая, – горько усмехнулся он, – мне будет радостно принять все… А после этого будет легче и с остальными. Прошу тебя…