Несущий Пламя вышел в центр площади, и тысячеголосый рев приветствий рванулся из глоток воинов. Он поднял руку, и наступила тишина.

– Так для вас ничего не значит, кто я?

– Ты освободил нас! Ты дал нам братство! Ты дал нам честь! – грянули воины, а если кто и думал по иному, то он предпочел промолчать.

– Спасибо вам, дети мои! – поклонился им Несущий Пламя, в уголках глаз которого заблестели не замеченные никем слезы. – Мы пришли сюда наказать тех, кто способен сотворить с другим то, что сделали со мной. Воины отряда Фотаг согласились помочь мне в этом, и я им благодарен.

– Мы все готовы помочь тебе в свершении правосудия, вождь! – вновь грянул рев на площади.

– Еще раз я благодарю вас! – снова поклонился своим воинам вождь, затем повернулся к центру площади и увидел, что обнаженных Дорхану и ее подручных уже привязали, как его когда-то, к кольям, вбитым в землю.

Несущий Пламя махнул рукой и скомандовал:

– Начинайте казнь!

Фотаг коротко поклонилась ему, взяла клещи, подошла к воющей Дорхане и не спеша, по одному, выдрала все передние зубы дочери старейшины, лишив ее возможности кусаться. Затем сняла штаны и, крепко сжав руками голову привязанной, уселась ей прямо на лицо. Вождь наблюдал за всей этой малоприятной для него процедурой с брезгливостью, но он понимал, что это необходимо было сделать. Сотворившие подобное с ним и убившие его любимую должны на себе почувствовать все, что тогда пришлось перенести ему и Сианке. Почти всю ночь он спокойно наблюдал за казнью. Никакого удовлетворения он не чувствовал, просто вершилась справедливость. Вот уже с отвратительным звуком шлепнулись на землю пышные груди Дорханы, отрезанные кем-то из отряда Фотаг, вот уже несколько женщин задрали и развели в стороны ноги дочери старейшины, и Фотаг воткнула ей в самое интимное место широкий, окровавленный кинжал. Когда все закончилось, Несущий Пламя еще несколько минут смотрел на залитое мочой и кровью, искалеченное тело еще живой Дорханы, но не чувствовал ничего, кроме глубочайшего отвращения. Месть свершилась, но лучше себя он не почувствовал. Тяжело вздохнув, вождь вновь повернулся к воинам.

– Вы все видели это? – прогремел над площадью его голос.

– Да!

– Такова справедливость! Глаз за глаз, кровь за кровь, смерть за смерть! Так будет со всеми, кто осмелится сотворить подобное с другим. Он получит то же, что испытала его жертва. Это понятно?

– Да, вождь!

– И еще одно запомните! Для нас не существуют законы, внушенные магами. Люди имеют право любить друг друга так, как им того хочется. И для тех, кто идет со мной, отныне запретно рабство – у них не должно быть рабов! Вам понятно?!

На каждый его крик воины отвечали коротким слитным воплем «Но-рхой!» и стуком рукоятей мечей о щиты. Несущий Пламя смотрел на них и уже понимал, что хоть его личная месть и свершилась, он пойдет дальше, нести свободу в мир, пойдет до конца и лучше погибнет, чем остановится. Он уже предчувствовал, что многие еще падут к его ногам вскоре. Об одном лишь жалел предводитель восставших – что он не живет во времена Серого Убийцы и не может отдать тому свое сердце.