Она знала, что не может драться с ним прямо сейчас, не должна драться с ним, если только не хочет проиграть. Это был полёт.

Не дожидаясь следующего удара, она повернулась и побежала к своей машине, не осмеливаясь даже оглянуться, чтобы посмотреть, приближается ли он. Кровь слишком громко хлынула в ее уши, и ее тяжелое дыхание мешало ей слушать звук его шагов, но она даже не остановилась, чтобы перевести дух. Она просто продолжала бежать на полной скорости, выкладываясь на все сто. Ее ноги болели от внезапного напряжения, сердце бешено билось, чтобы не отставать, но она бежала, будто от этого зависела ее жизнь. Это было именно так.

Все три машины были внизу. Она была рядом с этими машинами, когда две твердые руки сомкнулись вокруг нее, прижимая ее к теплой обнаженной груди, останавливая ее. Она отчаянно боролась, ее тело извивалось против его, чтобы освободиться, но руки оставались вокруг нее, как обвязки, ее голова прижалась к его челюсти, пальцы ног отрывались от пола в попытке вырваться от него.

— Отпусти меня! — крикнула она на него, повернув голову и кусая его напряженный бицепс, в восторге от того, что нанесла ему эту небольшую травму.

Она почувствовала, как его грудь резко поднялась на вдохе у ее спины, его член ожил у ее движущегося позвоночника, когда он наклонился ближе, прижался губами к ее уху, его щетина коснулась оболочки и послала тепло прямо к ее сердцу.

— Ты пожелала мне удачи, не так ли? — тихо пробормотал он, его губы почти касались ее кожи, но не ее, заставляя ее тело болеть от этого прикосновения. — Разве ты не знаешь, что нельзя убегать от хищников, дорогая? Нам нравится охота.

Его слова заставили ее внутренности сжаться от запретного трепета, даже когда она боролась с ним, пытаясь убежать, в то время как часть ее чувствовала себя наэлектризованной.

— Если ты не хочешь, чтобы я попробовал тебя на вкус прямо на твоей окровавленной машине и трахнул тебя, прекрати двигаться.

Морана замерла, ее грудь вздымалась у его рук, когда небольшая часть ее сказала ей пошевелить бедрами, заставляя его выполнить свою угрозу.

Нет, этого не должно случиться. Не снова. Больше никогда.

Сдерживая смущенные эмоции, она тихо заговорила.

— Отпусти меня.

Его нос уткнулся носом в ее голову, глубоко вдыхая.

— Я сказал тебе, что у нас незаконченные дела.

— Мне все равно, — выдавила она, стиснув зубы, несмотря на все ощущения, захлестнувшие ее изнутри и снаружи.

Прежде чем он заговорил, наступила секунда молчания.

— Мы никогда не лгали друг другу, мисс Виталио. Давай не будем начинать сейчас, — пробормотал он своим глубоким голосом, виски и греха, который покатился по ее коже, как ласка любовника, заставляя ее желать закатить глаза и прильнуть к нему.

Ее челюсти сжались. Она снова повернула голову и укусила его за бицепс. Снова. Прежде чем она успела сделать больше, он повернул ее и прижал к своему телу. Ее вздымающиеся груди прижались к его, его эрекция прижалась к ее животу, руки обнимали ее почти в интимной хватке любовника, а не врага. Его великолепные голубые глаза впились в ее с интенсивностью, которая одновременно поразила и как-то успокоила ее.

Он не произнес ни слова, ненадолго, просто смотрел на нее с необычайной сосредоточенностью, его челюсти сжаты, кожа была теплой прилегающей к ее, его дыхание обдувало ее лицо. Его губы колебались всего в дюйме от ее, этот мускусный аромат окружал их смертельным коконом.

Он медленно поднял правую руку и схватил ее челюсть своей ладонью, его пальцы и большой палец на ее щеках, не болезненно, но твердо. Откинув голову назад, когда ее сердце колотилось в груди, две конфликтующие стороны ее внутренностей боролись из-за маленького пространства между их ртами. Ее руки дрожали рядом, когда она сжимала их в кулаки, контролируя дрожь своего тела.

— Не смотри таким взглядом на мой рот, дикая кошечка, — сказал он мягко, смертоносно, эротично. Между их губами, от этого движения они почти соприкоснулись.

Почти. Его голос упал ниже, глаза были прикованы к ней.

— Это вызывает у меня желание ответить взаимностью. И ты же не хочешь, чтобы мой рот был рядом с твоим, помнишь?

Морана почувствовала, как ее сердце стукнуло, ее грудь быстро поднималась и опускалась.

— Это был не чертов поцелуй. Я тебя укусила.

Одна сторона его губ изогнулась, хотя глаза горели.

— Неважно. Я прижмусь к тебе, и ты никогда не будешь прежней.

Он наклонился ближе, невероятно ближе, его губы находились прямо здесь, прямо там, но все еще далеко, его рука на ее лице не давала ей двигаться вперед и назад.

— Действуй с умом, мисс Виталио.

Прежде чем Морана смогла моргнуть, он плавно отступил на шаг и отпустил ее лицо, склонив голову в сторону открытого лифта, ожидая, пока она двинется, не говоря ни слова.

В тот момент, когда он отступил и дал ей возможность выбирать между очень многими вещами, Морана осознала, что как бы она ни хотела убежать, она не сможет. Она была так увлечена созданным ею беспорядком, что не смогла бы уйти надолго, если бы не ее нос. Ей было так любопытно, так соблазнена, чем была но была эта странная вещь между ними, эта вещь, которая заставляла ее чувствовать себя в безопасности впервые в жизни, даже когда он обещал убить ее. Так что она не могла уйти. Она не могла бежать. Он не позволил ей.

Морана сглотнула и сделала шаг, медленно направившись к лифту, зная о его бдительном присутствии позади нее, молча говоря, что он не отпустит ее. Пока нет. И по какой-то глупой причине это ее взволновало.

Она задавалась вопросом, не подсознательно ли она послала ему сообщение, потому что знала об этом. Была ли она? Она не знала. Именно поэтому Тристан Кейн так ее напугал. Не потому, что он грозился убить ее, она и так это знала. Она призналась себе честно, когда вошла в лифт, который снова поднимет ее рядом с ним. Тристан Кейн напугал ее, но не из-за смерти, которую он медленно приносил ей, смерти, которую он принесет ей однажды, смерти, которую он воскресил в ней. Нет. Это была жизнь.