Только тогда она заметила на сиденье второй шлем. Более женственный шлем меньшего размера. Блядь. Он повезёт ее на своем байке? На своём байке? Священном, священном байке? На байке, на котором он действительно любил кататься?

— Если ты закончила зевать, мисс Виталио, у нас мало времени, — его грубый, низкий голос пронзил ее, выводя из ступора, его глаза не отрывались от нее.

Морана сглотнула и пошла вперед, опасение скрутилось в ее животе вместе с волнением, глядя на красивого черно- красного хромированного монстра, сиденье которого было выше ее талии. Как, черт возьми, она собиралась на него забраться?

Она подняла меньший шлем, зная, что он смотрит на нее. Это было не ново и явно женственно. Кому он принадлежал? Или это обычный шлем для всех женщин? По какой-то причине эта идея ей не понравилась.

— Чье это ? — выпалила она прежде, чем успела остановиться, ругая себя в тот момент, когда слова сорвались с ее губ.

Тристан Кейн приподнял бровь, глядя на нее, но промолчал, и внезапно ей в голову пришла ужасная мысль. Был ли там кто-то, с кем он должен быть...? Она отбросила эту мысль еще до того, как успела закончить. Нет. То немногое, что она знала о нем, из того, что она видела и слышала, Тристан Кейн не плохо обращался с женщинами. Она была единственным исключением, и даже несмотря на его ненависть, он дал ей убежище, когда она нуждалась в нем, чтобы зализывать свои раны и исцелять. Если бы там был кто-то другой, он бы не преследовал ее так же сексуально, как раньше. Морана была в этом уверена.

Именно поэтому она глубоко вздохнула и надела шлем, глядя на него, и обнаружила, что он смотрит на нее загадочным взглядом.

— Ты можешь снять очки, — прокомментировал он, его губы были полностью ровными.

Безмолвно стащив их, она на секунду запнулась, гадая, куда их положить, чтобы уберечь, прежде чем засунуть одну ушную ручку в декольте, позволив очкам свисать с майки. Она подняла глаза и увидела эти синие голубые глаза, которые беззастенчиво наблюдали за ее обнаженной кожей, а затем неторопливо погладили ее шею, а глаза остановились у рта.

Они оставались в таком положении на мгновение, прежде чем он повернулся лицом к лицу, его гибкое, изящное тело двигалось, когда он сбивал байк со стенда. Он начал его заводить мощным толчком, выжидая.

Морана почувствовала, как ее наполняет странное возбуждение. Она никогда не сидела на байке. Только когда-либо в своей машине и в машине ее отца. Она впервые ехала на байке с Тристаном Кейном.

Морана глубоко вздохнула, поставила ноги на подставку и положила руки на эти широкие мускулистые плечи для поддержки, закинув ногу.

Она села на сиденье, широко расставив ноги и удерживая его за бедра между ними. Под ней грохотал мощный байкерский зверь, посылая вибрации вверх и вниз по ее позвоночнику, вибрации в ее ядро, заставляя ее укусить в ответ.

— Тебе нужно держаться сильнее, а не за мое плечо, если не хочешь упасть, — его голос заглушил шум двигателя.

Она не хотела. Но она хотела. Морана заколебалась, но медленно положила руки на края его куртки, не чувствуя ничего, кроме напряженных, сжатых мускулов под кожей, ее пальцы сжимались в тепле его плоти.

— И держи ногу подальше от большого стержня справа.

Она уже догадалась об этом для себя. Через секунду мотоцикл загрохотал под ней, когда выехал с места, вибрации участились, когда мотоцикл набрал скорость, прижимая ее к его массивной спине. Господи, как она сможет выжить в такой поездке?

Он опустил козырек и один раз заглушил двигатель, прежде чем выехать со стоянки, выйти на тихую улицу перед зданием, повернуть налево на мосту и пролететь через него. Мир мчался все быстрее и быстрее, превращаясь в размытое пятно, которое она не могла увидеть без очков, а движение мотоцикла было более плавным, чем она думала.

Ветер пронзил ее свободные локоны, посылая их в разные стороны, когда ее груди полностью прижались к нему, ее тело прижалось к нему, когда она схватила его за живот, его пресс трясся от ее ладоней. Мотоцикл мурлыкал под ней, как довольный зверь, которого соблазнительно гладит его любовник. И ей пришлось признать это, Тристан Кейн хорошо ездил на байке. Действительно хорошо. Он мастерски маневрировал в людных местах, давая полную свободу действий на открытой дороге, при этом полностью контролируя монстра.

Ни на секунду она не беспокоилась о том, чтобы сломать себе шею, и ей следовало бы это сделать, когда они мчались по почти пустой автостраде далеко за пределами установленной скорости. Она должна волноваться, когда почувствовала, как пистолет, который он заправил за спину джинсов, прижался к ее животу. Но она этого не сделала. Все, что она чувствовала, была свобода. Дикость. Волнение, которого она никогда раньше не испытывала. Был ли это кайф, который он получал каждый раз, когда взбирался на мотоцикл? Неужели это свобода, которую он испытал, так неуловимо в их жизни? Была ли это дикость, которую он чувствовал, как пульс в его крови?

Морана запрокинула голову, чувствуя каждую ласку ветра на своей коже, чувствуя прилив настолько сильный, что она даже не могла объяснить это себе. Так что она этого не сделала. Она позволила себе уйти, позволить себе это, позволить себе быть свободной так, как она никогда не считала возможным.

Освободив от него руки, она крепче сжала его бёдрами и подняла руки над головой. Какой-то переключатель внутри нее щелкнул. Она знала, что он не позволит ей упасть, или он уже сделал бы это, имея множество шансов уничтожить ее. Она знала, что он уничтожит ее, но не сегодня. Сегодня, впервые, она должна быть никем, кроме девушки на задней части мужского мотоцикла, хотя бы на мгновение. Сегодня, впервые, она была просто женщиной без прошлого и без будущего, просто этой бесконечной дорогой с этим мужчиной, этой свободой и этой жизнью.

Она не могла сдержать громкий крик чистого возбуждения, сорвавшийся с ее губ, громкий крик, возвестивший миру о ее радости, давая человеку,  управляющему этим байком, понять, что она наслаждается этим. Это ее не сдерживало.

Морана развела руками, закрыв глаза, чувствуя, как ветер трется о нее, чувствуя, как он трется о нее, чувствуя, как трется о нее мотоцикл. Она закричала еще громче, без стыда, без ограничений, без цепей. Она позволила себе почувствовать себя глубже, безразличная, расстроенная, невозмутимая. Это был просто байк. Просто поездка. Это просто мужчина. Это было просто.

*** Реальность вторглась почти час спустя. Тристан Кейн свернул с главной дороги на проселочную, которую она знала всю свою жизнь, и впервые за час блаженства ее сердце снова забилось.

Ее пальцы сжались на его прессе, когда она увидела массивную структуру особняка Виталио, вырисовывающуюся за воротами из кованого железа. Какого черта?

Он остановил байк на обочине поместья, ближе к ее крылу, чем ворота. Он припарковался за густыми кустами, которые были достаточно высокими, чтобы скрыть их из виду. Внезапная тишина под ее бедрами резко контрастировала с гудением, пробегавшим по ее телу, заставляя ее чувства насторожиться, только звук ночных существ проникал в область вокруг них вместе с ее собственной кровью, стучащей в ее ушах.

Медленно она убрала пальцы с его живота и руки, обнимавшие его. Она отстранилась достаточно, чтобы дать ему пространство, чтобы спуститься. Он сделал одно из тех движений, которые она видела только в «Сынах анархии», и через несколько минут стоял на твердой земле, ожидая, когда она вступит на землю.

Морана сняла свой шлем и передала его ему, вытащив очки между грудей и надела их на нос, моргая, глядя на мир, внезапно оказавшийся в фокусе. Она нашла его пристальные синие глаза на себе, просто наблюдая за ней, когда она обвила ногой байк и прыгнула вниз.

Большая ошибка. Внезапное положение стоя заставило ее колени сморщиться под ней, когда руки схватили ее низко на бедрах и подняли ее, ее руки приземлились на его твердую грудь для поддержки, когда кровь прилила к ее ногам.

— Тебе нравится кататься, — мягко сказал он в пространство между их лицами.

Морана смотрела, как лунный свет играет с тенями на его лице. Его щетина скрывала щеки, в то время как глаза казались еще голубее. Он был сосредоточен на ней с тем же выражением, которое она чувствовала внутри себя: чистое, неразбавленное возбуждение.

— Тебе нравится заставлять меня кататься, — так же тихо парировала Морана.

Его губы дернулись на секунду, глаза скользнули по ее рту на долгое, пьянящее мгновение, прежде чем вуаль снова закрыла его лицо, и он сделал шаг назад, оставив ее стоять на благо устойчивых ногах. Вынув телефон, он прижал его к уху и сказал: — Сейчас,— прежде чем повесить трубку.

Морана приподняла брови. Как красноречиво. Мгновение спустя кусок стены поместья отошел. С другой стороны стоял мужчина с густой бородой в форме охранника, уважительно кивая Тристану Кейну. У него были шпионы в доме ее отца? Конечно, были. Вот как он проник внутрь и так легко взобрался на ее стену все эти недели назад. Боже, это было так давно. Тогда она была такой другой, во многом.

Морана посмотрела на него, приняв его, и поняла, как сильно изменилась с тех пор, и как много он имел к этому отношения.

— Чисто? — спросил охранника Тристан Кейн холодным, смертоносным голосом.

Мужчина кивнул.

— Да сэр. Можно сразу перейти к крылу. Никто вас не побеспокоит.

Святое дерьмо... ладно. Это было впервые. Впервые.

Морана ошеломленно наблюдала, как Тристан Кейн вошел в помещение, прося ее глазами следовать за ним. Он врывался в дом ее отца. Она врывалась в дом своего отца. Ее отец — самый опасный человек в этой части страны.

Не сейчас, — прошептал голос в ее голове, когда она наблюдала за мужчиной рядом с ней. Он двигался с той своей незаметной грацией, когда охранник исчез где-то в кустах, а лунный свет был единственным проводником по деревьям, окружавшим территорию.