Едва сдерживая свой удивленный вскрик, Морана взяла телефон и посмотрела на номер вызывающего абонента, прежде чем снова взглянуть на него.

Он звонил ей с расстояния менее фута, со стеклом между ними, с ним на открытом воздухе и ее сейфом в машине. Он звонил ей. И она позволяла ему звонить, никак не отвлекая их взглядов, ее сердце бешено колотилось в груди, когда капля пота катилась по ее спине, покалывая кожу.

Его рука не отрывалась от уха. Жужжание не прекращалось. Взгляд не дрогнул. Голубые глаза смотрят на неё. Посреди пустой дороги.

Он продолжал звонить, сидя рядом с ней на своем байке, а она продолжала игнорировать это, хватаясь за руль свободной рукой, ее суставы побелели.

После долгих-долгих минут, в течение которых ни один из них не отступал, Морана коснулась зеленой кнопки своего телефона и поднесла его к уху.

Она могла слышать, как он дышит в трубке, и ее собственное дыхание учащалось, грудь вздымалась, когда она смотрела на его расширяющуюся грудь. Он вдохнул, туго натягивая рубашку, и она наблюдала за вздохами, когда он выдыхал, и звук по телефону был чистым. Она никогда раньше не чувствовала чье-то дыхание, никогда. Это было почти далеко. Это было почти интимно. Она хотела сломать это, что бы это ни было. Она все еще чувствовала, что ненависть к нему наполняет ее тело, но не могла произнести ни слова, чтобы нарушить это тяжелое молчание.

Ей было, что от него требовать — так много вопросов. Почему он не остался в стороне от встречи? Почему сделал то, что сделал только что? Как узнал, что за ней следили? У нее были ответы, чтобы узнать. Но ей нужно дать волю гневу.

И все же она не могла оторвать этого взгляда, не могла оторвать глаз от него, не могла даже злиться. Просто дышать. Быстрыми неглубокими вдохами медленно переходящие в медленные глубокие вдохи. Прямо синхронно с его.

Это ее беспокоило. Это достаточно обеспокоило ее, чтобы моргнуть и отвернуться.

Это достаточно обеспокоило ее, чтобы завести машину и уехать. Это встревожило ее достаточно, чтобы нажать на красный значок на телефоне.

Она этого не понимала. Ей это не понравилось. Итак, она сбежала. Находиться с ним наедине, когда он всегда отталкивал ее от игры, делало ее уязвимой. Она никогда не откроет свою яремную вену человеку, который сделал себе имя на этом. Ее мозг имел привычку неправильно функционировать рядом с ним.

Ее телефон снова зазвонил, и она посмотрела в зеркало заднего вида и увидела его прямо позади себя, на своем хвосте. Она взяла трубку.

— Я говорил тебе никогда не прерывать мои звонки, — его голос стал резким, пугающим.

Он разрушил чары, даже когда соткал его.

— Нет смысла оставаться на линии, если все, что я слышу, — это жуткое дыхание, — возразила она, сглатывая, благодарная за то, что ее голос звучал не так хрипло, как она чувствовала.

Тишина. Но линия оставалась открытой.

Она подумала, стоит ли ей поблагодарить его за спасение. Это было бы вежливо.

— Кто был во внедорожнике? — тихо спросила она.

— Я узнаю, когда вернусь, — тихо ответил он, и на заднем плане шум воздуха был громким, когда он мчался за ней.

Взгляд Мораны снова переместился в зеркало заднего вида.

— Тебе не обязательно меня сопровождать, — едко сказала она ему.

Его голос вернулся столь же терпким.

— Я же сказал тебе, что я не занимаюсь такими джентльменскими вещами.

— Тогда что ты делаешь? — она потребовала.

— Убеждаюсь, что информация в твоей сумочке не попадет в чужие руки.

Конечно! Она полностью забыла о доказательствах, которые Данте дал ей посмотреть. Люди, окружающие Тристана Кейна. Конечно, ему нужен этот код. Это многое объяснило. Она снова прервала звонок, это чувство связи с ним тревожило, и ей этого хватило на ночь.

Всю оставшуюся дорогу она молчала, сосредоточившись на дороге. Телефон больше не зазвонил, но он следовал за ней. Прямо до тех пор, пока не стало видно ворот особняка.

Он снова остановился возле машины, когда она остановилась.

Она сознательно не смотрела на него, не желая, чтобы он заманил ее в ловушку, и почувствовала на себе тяжесть его взгляда, когда ее затылок осознанно покалывало. Покачав головой, Морана двинулась вперед и во двор, когда ворота открылись. Она увидела, как он уехал, и немного расслабилась, поднялась по подъездной дорожке и, наконец, после нескольких минут осмотра обширных лужаек, припарковалась на своем обычном месте.

Она выключила машину и молча села внутри, сделав несколько глубоких, расслабляющих вдохов, как только ее телефон снова зазвонил.

Ей серьезно нужно было больше заниматься йогой.

Она подняла трубку. Снова раздался этот хриплый низкий голос, заставивший ее закрыть глаза.

— Была еще одна причина, по которой я поехал за тобой сегодня вечером.

Воздух застрял у нее в горле, и ее грудь сжалась, сердце колотилось.

— Какая? Несколько секунд воцарилась тишина, прежде чем прозвучали слова, мертвый тон в них, жесткая ненависть в них скрутила ей живот.

— Никто другой не сможет убить тебя, мисс Виталио, — тихо, — сказал он. — Последнее лицо, которое ты увидишь перед смертью, будет моим. Когда дело дойдёт до твоей смерти, ты будешь принадлежать мне.

И тогда он впервые прервал звонок.