Замерев у двери, мужчина скрестил руки на груди. Посмотрев на Виктора, он кивнул ему. И когда Виктор встал и подошёл ко мне, я непонимающе нахмурилась.

Спустя несколько секунд, я почувствовала его руки на верёвке. Несколько рывков – и я вздрогнула от дискомфорта и боли.

А затем – мои запястья свободны.

Они мне поверили? Я понятия не имела как вести себя.

Меня освободили или собираются ещё пытать?

– Вставай, – мрачным тоном велел Алессио.

Подчинившись, я прижала раненные руки к груди.

– Отправляйся в свою спальню. Ты свободна, – всё так же бесстрастно произнёс русский.

Оступившись, я, натолкнувшись спиной о твёрдую грудь, тяжело вздохнула. Мне и поворачиваться не нужно. Я и без того знала, что это Виктор.

Мужчина схватил меня за плечи, удерживая в вертикальном положении, поскольку слабость дала о себе знать. Меня трясло так, что, если не наёмник – я уже оказалась бы на полу.

– Ты можешь идти? – спросил он на удивление мягким голосом, словно разговаривал с раненным животным.

Я кивнула, и Виктор отпустил меня. Спотыкаясь, я медленно направилась к Алессио. Каждый шаг давался с трудом. Сосредоточившись на Иваншове, я шла к двери. Русский не двигался, ничего не говорил – он просто смотрел на меня.

Стоило переступить порог, и холодный голос Алессио вынудил меня замереть на месте.

– Даже не думай о побеге.

Не поворачиваясь к нему, я кивнула. У меня и мыслей о побеге не было. Я понимала, что мне не сбежать – так какой в этом смысл.

Его люди поймают меня. И, в конце концов, мне придётся заплатить за своё неповиновение. У меня не было ни единого желания возвращаться в подвал и прочувствовать на себе гнев Алессио Иваншова.

Я собиралась прожить свою жизнь горничной, приложив все усилия, чтобы стать как можно более незаметной.

До меня донёсся голос Артура:

– Босс, почему вы...

Заставляя его замолчать, Алессио поднял ладонь. Мои плечи опустились. Мне хотелось расплакаться от облегчения.

Я следовала за шедшим впереди Фениксом. Мы поднялись оп лестнице на главный этаж. В доме стояла полная тишина. Я никого не видела.

– Который сейчас час? – взволнованно спросила я.

– Половина третьего утра, – ответил Феникс.

У меня подкосились ноги. Почти семнадцать часов. Меня держали в подвале почти семнадцать часов.

– Идёшь или нет? – спросил наёмник, когда я остановилась.

Кивнув, я последовала за мужчиной наверх. Он проводил меня к спальне.

– Прими душ и поспи, – велел Феникс.

– Спасибо, – прошептала я, глядя в пол, пряча от него свои слёзы.

Я переступила порог, и Феникс закрыл за мной дверь. Вслепую найдя выключатель, я включила его, позволяя свету мгновенно наполнить комнату.

Уставшая, слабая, голодная, сонная и обессиленная – вот как я себя чувствовала. Мне хотелось просто уснуть и никогда больше не просыпаться.

Быстро раздевшись, я направилась в ванну. Тёплые потоки воды обрушились на мою кожу. Моё озябшее тело постепенно начало согреваться. Принимая душ, я чувствовала, как стучат мои зубы. По щекам текли тихие слёзы. Слёзы облечения. Осев на пол, я расплакалась, позволив воде омывать моё слабое тело. Понятия не имею, сколько пробыла здесь, но, когда мне наконец удалось согреться, и слёзы высохли, я поднялась на ноги и вышла из кабинки.

Надев чёрную пижаму, я почувствовала, что улыбаюсь. Я усну и всё забуду.

Но улыбка сменилась сорвавшимся с губ тихим вскриком ужаса, когда я заметила сидящего на моей кровати Алессио. Отшатнувшись, я сжалась. Меня сковал страх.

Увидев, как я спряталась за дверью, мужчина поспешно встал.

– Ч-ш-ш, не бойся. Я здесь не для того, чтобы сделать тебе больно. Я не причиню тебе вреда.

Мои глаза распахнулись от удивления. Он говорил так нежно и мягко.

Я сошла с ума. Должно быть, я сплю.

Покачав головой, я пробормотала:

– Ты... Ты… Я…

Алессио мягко улыбнулся, и, увидев это, у меня голова пошла кругом. Ноги подкосились, но прежде чем я упала на пол, Иваншов бросился вперёд и подхватил меня на руки, прижимая к своей груди. Я инстинктивно обняла мужчину за шею, опасаясь, что он меня отпустит.

– Всё в порядке. Я держу тебя, – прошептал Алессио. Подойдя к кровати, русский осторожно уложил меня на матрас.

Мужчина присел рядом и только тогда я заметила аптечку. Иваншов переложил её поближе к себе, вытащил несколько бинтов и упаковку стерильных салфеток. Алессио поднял глаза и наши взгляды встретились. Увидев, что его переполняют эмоции, я застыла.

Наклонившись, Алессио мягко взял меня за руки, устроив их у себя на коленях. Открыв салфетки, русский осторожно вытер мои раненные запястья. Я зашипела, и Иваншов поспешно пробормотал:

– Извини.

Он правда это сказал?

Алессио подул на ссадину, продолжив очищать её. Кожу жгло, но сейчас боль постепенно уменьшалась.

Прикрыв веки, я позволила мужчине наложить повязку.

– Всё. Я закончил, – прошептал Иваншов, медленно поглаживая пальцем бинт на моей руке.

Открыв глаза, я посмотрела на босса мафии. Зачем он это сделал?

Когда босс мафии поднёс мои руки к губам, поцеловав каждую, моё сердце замерло. От удивления мои губы приоткрылись. Это ведь не происходит на самом деле, верно?

– Извини, Айла, – сказал Алессио, не отпуская меня. На мгновение у меня перехватило дыхание. Он извинялся. Глава русской мафии, Алессио Иваншов, мужчина, который, вероятно, и слова такого не знал, только что попросил у меня прощение.

Я была в шоке. Сердце бешено колотилось в груди, я едва могла дышать. Алессио посмотрел на меня, и под его мягким взглядом внутри меня зародилось тепло.

Это невозможно. Алессио не мог сейчас сидеть передо мной и извиняться. Он не мог быть таким… нежным.

– Мне не следовало так поступать с тобой. Мне не искупить эту вину. Но, пожалуйста, знай, мне очень жаль, – продолжил мужчина, вновь положив мои руки себе на колени. Коснувшись ладонью моего лица, Иваншов убрал прядь волос мне за ухо, задержавшись пальцами на щеке. – Я верю тебе, – добавил Алессио.

Ахнув, я тяжело сглотнула, во все глаза уставившись на него. Я не сказала ни слова. Просто не могла.

– Пожалуйста, прости меня за это ужасное решение. Больше этого не повторится. Здесь ты в безопасности. Никто и никогда больше не станет плохо с тобой обращаться, – тихо произнёс он немного грубым, но всё ещё мягким голосом.

Алессио рассматривал меня несколько секунд. В его голубых глазах мерцали эмоции, но я не могла точно сказать, что это были за эмоции. Иваншов всегда вёл себя грубо, высокомерно, подло, вызывающе и угрожающе.

Но эта его сторона была странной. И вопреки всей моей решимости, моё сердце дрогнуло. Его нежность и осторожность казались неестественными, но я не могла остаться равнодушной.

Для такого человека, как он, попросить прощение – это что-то значит, верно?

Русский внезапно отстранился, но затем его губы изогнулись в улыбке.

– Тебе принесли еду.

Мужчина кивнул в сторону прикроватной тумбочки, на которой теперь я заметила поднос.

Когда Алессио продолжил, я оглянулась на него:

– Пожалуйста, поешь. Должно быть, ты чувствуешь слабость. Я скажу Лене, что завтра ты работать не будешь. Тебе нужно отдохнуть.

Кивнув, я всё ещё смотрела Иваншову в глаза, пытаясь найти хотя бы намёк на то, что всё происходящее обман или какая-то уловка. Но я видела только искренность. Он и правда чувствовал себя виноватым.

Сбитая с толку таким поворотом событий, я потеряла дар речи. Не дождавшись от меня ответа, Алессио вздохнул. Отодвинувшись, Иваншов поднялся на ноги и посмотрел на меня.

– Спокойной ночи, – всё так же мягко произнёс он.

Алессио казался расстроенным и подавленным. Выражение его лица почти что можно было назвать скорбным.

Моё сердце сжалось, и я нахмурилась. Почему мне было грустно из-за него? Алессио заслуживал всё это из-за того, что причинил мне боль, хоть я ничего и не сделала.

Но почему же мне так плохо?

В то время, как я пыталась разобраться с собственными чувствами, Алессио бросил на меня последний взгляд и отвернулся. Ничего не сказав, он вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь.

Не зная, что и думать, я осталась в одиночестве.

Этот новый Алессио – кто он?