Ворча, группа перед ней ушла, угрожая плохими отзывами, когда они двинулись на поиски другого места, чтобы начать ночь.

— Ты тоже, милая, — вышибала оглядел Вэл с ног до головы взглядом, который говорил, что его не впечатлило то, что он увидел. — Найди другое место, куда можно пойти.

— Илья Андреев пригласил меня сюда, — сообщила Вэл, скрестив руки на груди. — Он захочет меня увидеть.

— Тебя и любую другую девушку. — Мужчина полез в карман пальто за рацией, демонстрируя ее, одновременно протягивая руку, чтобы преградить вход другой группе. Он пробормотал что-то, чего Вэл не смогла разобрать. Более громким голосом он спросил. — Как тебя зовут?

— Банни, — сказала Вэл.

Очевидно, этот ответ подошел. Вышибала отцепил потертую синюю веревку и кивнул в сторону дверей.

— Он ждет тебя. Поднимайся по лестнице справа и не блуждай. Первая дверь, которую увидишь, принадлежит ему. Сначала постучи, — зловеще добавил он, уже поворачиваясь лицом к очереди.

«Он с кем-то?» Эта мысль смутно оскорбила ее, но не так сильно, как следовало бы. Она знала, что он спал с Дейзи. На самом деле, он подошел к ней, когда Дейзи валялась в отключке после ночи выпивки и секса в соседней комнате.

Он, наверное, трахал много женщин.

«Это ошибка, — предупредил ее рациональный уголок ее мозга, сбитый с толку запахом сигарет в клубе и мигающими синими огнями. — Повернись и уходи».

Вэл отбросила свои сомнения и направилась вверх по лестнице. Она была плохо освещена. Единственным источником света служила голая лампочка, окруженная проволочной сеткой. К тому времени, как она добралась до верхней ступеньки, у нее немного кружилась голова. Вэл не поела — когда Мартин отправил ее домой, она осталась без обычного бесплатного ужина

Теперь она действительно чувствовала голод, эту нехватку еды. Ее голова кружилась, как карусель. Тряхнув головой, чтобы прояснить ее, Вэл постучала в дверь.

— Входи, — раздался знакомый голос, и ее плечи инстинктивно напряглись.

Прерывисто вздохнув, Вэл повернула дверную ручку и вошла в комнату.

— Банни. — Илья сидел, откинувшись на спинку стула за письменным столом из твердой древесины, и курил, хотя, когда она вошла, он затушил сигарету в хрустальном блюде.

— Я ждал тебя несколько недель назад. Выпьешь?

Вэл оглядела кабинет. Все было на удивление аккуратно, хотя и по-спартански. За его спиной лежала книга, похоже бухгалтерская, а в дальнем углу стояла вешалка, на которой висел единственный пиджак. И там, справа от нее, было большое окно, выходящее на танцпол. Тела корчились под голубыми огнями.

Это действительно одностороннее стекло?

— Нет, — запоздало сказала она, отворачиваясь от окна и поворачиваясь лицом к Илье.

— Тогда я буду пить один. — Он открыл ящик стола и достал бутылку водки. Вэл не узнала этикетку, но она выглядела дорогой. Бросив еще один взгляд в ее сторону, он налил себе стакан, аккуратно, глядя на нее поверх ободка. — Но, возможно, ты выпьешь со мной. За девушек, которые знают, чего хотят.

Что за дурацкая шутка. Она не знала, чего хочет.

Илья сделал щедрый глоток, опустошив половину стакана.

— Вот почему ты здесь, чтобы увидеть меня, да? — Алкоголь сделал его голос хриплым. — Из-за того, чего ты хочешь.

Вэл тяжело вздохнула.

— Я... я думаю, что совершила ошибку.

— Нет, Банни. — Он допил стакан и со звоном поставил его на стол. — Здесь нет никакой ошибки. Мы оба знаем, почему ты здесь. Ты хочешь, чтобы тебя трахнули. — Он улыбнулся, когда она вздрогнула, и одним плавным движением поднялся со стула. — И теперь вопрос только в том, как.

Пол, казалось, заколебался у нее под ногами. Она едва удержалась, чтобы не побежать, когда он приблизился к ней с той же нарочитой походкой хищника.

— Я... — Она взглянула на дверь, все еще приоткрытую. Вэл чувствовала себя в ловушке. — Я не знаю.

— Знаешь. — Ее сдерживаемое дыхание вырвалось в удушающем вздохе, когда он провел одним пальцем по ее шее. — И ты боишься, что это сделает тебя не такой милой, если ты скажешь мне. — Он приподнял ее подбородок, заставляя Вэл поднять глаза. — Даже несмотря на то, что ты уже так часто дышишь.

Это снова походило на разговор на кухню, только почему-то на этот раз она чувствовала себя голой. Глядя в его серо-зеленые глаза, Вэл чувствовала себя парализованной каким-то коварным, медленно действующим ядом, который, казалось, разрушал всю ее защиту.

— Я хочу, чтобы ты был грубым, — выпалила она, запинаясь на словах и отводя взгляд от его лица. Думая обо всех тех случаях, когда она трогала себя в темноте, пока ее запястье не затекло, а клитор не заболел. Ее живот сжался. — Я могу кончить, только если будет больно.

Ее лицо тут же вспыхнуло. Она никогда никому не признавалась в этом, даже самой себе — по крайней мере, вслух. Но если она ожидала шокировать его, то была разочарована. Выражение его лица не изменилось. Опустив руку, он кивнул в сторону двери позади нее.

— Закрой и запри ее.

Вэл, которая не сдвинулась со своего поста у двери, медленно повернулась, чтобы закрыть дверь и задвинуть засов. Она напряглась, когда Илья обхватил ее за талию, прижимая к себе. Это не казалось особенно неудобно, но он был крупным мужчиной, и его руки сковали ее.

— Ты худая и очень бледная. На твоей коже легко появятся синяки.

Она сглотнула.

— Тогда не оставляй их там, где люди увидят.

Илья одобрительно рассмеялся, теребя жесткий воротник ее блузки.

— Это нужно будет снять. — Когда она не пошевелилась, он начал расстегивать пуговицы. Она застегнула их до самой шеи. Грубость его пальцев вывела ее из транса, и Вэл схватила его за запястья дрожащими руками, чтобы остановить.

— Н-не рви. Мне... мне нужна моя одежда для работы.

Илья даже не остановился, когда стряхнул ее руки, расстегивая все маленькие белые пуговицы, видневшиеся из-за округлого выреза передника, прежде чем отодвинуть ткань в сторону, чтобы обнажить ее уродливый, помятый бюстгальтер. Он провел руками по ее груди, а затем резко стянул чашечки вниз, обнажив проколотые соски, которые уже затвердели. Вэл напряглась, когда он скользнул подушечками больших пальцев по ее обнаженной коже.

— Я знал, что они будут розовыми.

Без предупреждения он схватил ее пирсинг и аккуратно повернул. Вэл взвизгнула, втянув воздух, отчего столкнулась с его грудью, когда он перекатил ее ноющие соски между пальцами. Никто не видел ее и не прикасался к ней так уже много лет. Боль нарастала в глубине ее горла, и она не знала, вызвано ли это желанием кричать или рыдать. Он был последним — единственным — кто заставил ее чувствовать себя так.

— Пожалуйста, — беспомощно пробормотала Вэл, даже не зная, о чем просит.

«Сделай так, чтобы это прекратилось. Заставь это исчезнуть. Заставь меня забыть».

Одной рукой Илья удерживал ее прижатой к нему. Другой пробрался под подол ее юбки. Когда он скользнул в нее двумя пальцами, она бы упала, если бы не твердость его руки у ее живота.

Если бы она не была такой мокрой, это оказалось бы больно. Но она уже потекла. Его толкающие пальцы заставили Вэл раздвинуть бедра, чтобы встретиться с его сложенной чашечкой ладонью, испытывая лишь малейший дискомфорт. Единственная стимуляция, которую она позволяла себе почувствовать до сегодняшнего вечера, исходила от ее собственной руки. Она могла заставить себя кончить только в темноте, после тех снов. Сны, которые заставляли ее просыпаться с криком, но оставляли боль между ног.

Ее зрение затуманилось, когда она невидящим взглядом уставилась на беспечных посетителей клуба. Их мир состоял из огней и пульсирующей музыки, но она была поймана в темный пузырь тишины, который терся о нее, как бархат, нарушаемый только ее тяжелым дыханием. Илья сжал пальцы внутри нее, издав низкий протяжный стон, добавив третий, когда массировал ее клитор плотными, яростными кругами. Она зашаталась, и он обнял ее крепче, издав отрывистый звук веселья.

— Нет, — захныкала Вэл, скользя дальше. Ее пальцы впились в скользкий материал его рукава, отчаянно царапаясь. Ее грудь была прижата к его руке. Она таяла: свеча, разгоревшаяся слишком жарко, по спирали превращалась в лужицы жира. — Пожалуйста.

— Бедная маленькая Банни, — грубо сказал Илья. Она чувствовала, как его эрекция прижимается к ее пояснице, давление было неумолимым. — Ты сводишь меня с ума. Вижу, для тебя прошло немало времени с последнего раза. Если я возьму тебя так жестко, как хочу, ты не сможешь ходить.

У Вэл подкосились ноги, и он рассмеялся.

Ее развернули, и Илья наполовину провел, наполовину пронес ее десять или около того шагов к своему столу, прежде чем приподнять ее за бедра и тяжело опустить на поверхность. Давление заставило ее бедра инстинктивно сжаться, и она ахнула, когда он накрыл ее рот, в то время как пальцами развязал галстук и расстегнул рубашку.

Он дернул ее запястья за спину, крепко связав их зеленым шелком. Зубами осторожно потянул за кольцо, пронзающее ее нижнюю губу, его руки быстро справились с узлом, когда он завязал его чем-то похожим на бант.

Когда ее руки были закреплены, Илья закатал рукава, обнажив татуированные руки и дорогие на вид часы.

— Ты выглядишь как подарок, — сказал он ей, отодвигая блузку в сторону и складывая лифчик, позволяя весу ее маленькой груди удерживать его на месте. Ее глаза закрылись, когда он прижался горячим, кусачим поцелуем к каждому из ее сосков, прежде чем вернуться к ее рту. — Сколько тебе было лет, когда ты научилась любить боль?

— Четырнадцать, — прошептала Вэл, съежившись от предательских воспоминаний.

— Ммм. Такая юная. — Илья толкал ее до тех пор, пока она не оперлась на связанные руки, выгнув спину неестественной дугой. Вэл вздрогнула, когда он закатал ее юбку до талии и стянул нижнее белье плавным, отработанным движением. Он позволил трусикам упасть, обхватив ее шею своей большой рукой. У Вэл перехватило дыхание.