Впервые она, образно говоря, ослабила бронежилет только в 32 года, встретив Аркадия Вальтера... Но после его предательства едва не замкнулась в своей броне уже навечно. Если бы не Виктор Уланов, который смотрел на нее преданными влюбленными глазами, бился за нее, как лев и даже сиганул в июньскую Оккервиль за ключевым свидетелем ее невиновности... В ноябре Наташа и Уланов отметили пятую годовщину свадьбы, первый юбилей. И Наташа поняла, что может быть не только бойцом и сильной личностью, но и женщиной - женой и матерью. И была благодарна мужу.
- Здрасте в нашей хате, - сказала Василиса, подойдя к ним, - чего у вас? Если можно, коротенько, у нас тут работы подвалило...
Наташе не хотелось сообщать девушке новость во дворе при всех. Она предложила куда-нибудь отойти.
Василиса отвела их под навес, где стояли стол, скамейка и несколько чурбачков для сидения, и два ведра с песком. Песок был густо утыкан окурками. Не приглашая гостей сесть, Василиса первой плюхнулась на чурбачок, достала пачку "Беломорканала", закурила и спросила:
- Так что у вас?
Строков умоляюще посмотрел на спутниц: пусть лучше они расскажут девушке, что случилось с ее отцом.
Белла взяла разговор в свои руки. Представившись и назвав своих спутников, она произнесла:
- Василиса Егоровна, речь пойдет о вашем отце.
- Он заболел? - обеспокоенно привстала Василиса.
- Он задержан, - Наташа тоже достала сигареты, жалея, что курит сейчас "элегантные дамские" "Эссе". Сейчас бы подошло что-нибудь покрепче...
- За что? - еще больше оторопела Степанова. - Он же мухи сроду не обидит!
Белла рассказала о том, что накануне произошло в Екатерининском парке.
- Мы сами это видели, - заключила она.
- Блин, - Василиса взъерошила пятерней короткие волосы. На висках и над лбом они были почему-то светлее, чем на макушке и затылке. "Да она седая, - догадалась Наташа. - В 25 лет!"
У нее самой первая седина на висках появилась в СИЗО, на 75-й день голодовки.
- Ну, папка, - тихо сказала Василиса, - чтобы он да драться полез...
- Потерпевшего звали Богданом Гусевым, - Белла тоже вытащила пачку, - он служил в Петербурге, а до этого - в Кронштадте, оперативником. Сюда приехал, чтобы встречать со своей подругой Новый год. Ваш отец говорил, будто Гусев слова доброго не стоил.
- Он прав, - глаза Василисы потемнели, а лицо застыло. - Удивляюсь, как его раньше никто не прибил. Все думала: тому, кто это сделает, премию надо дать, - она сжала руки в кулаки и добавила пару крепких слов, - такой мерзавец, каких больше нет...
Василиса немного посидела молча, глядя на стиснутые мозолистые кулаки. Потом спросила:
- Это что же? Отца теперь за этого упыря судить будут?
- Все к тому идет.
- А вы - адвокат и хотите помочь госзащитнику?
- Да, - ответила Белла, - но без договора о найме я не буду иметь официального статуса в этом деле.
- Цена вопроса? Сколько берете?
- Это новогодняя акция, скидка 100%.
- Я не нищая и адвокату заплатить могу, - гордо вскинула голову Василиса, - вы не думайте. Потом посчитаете по таксе.
"Вряд ли ты слышала о таких расценках, как в конторе Фимы. Нет уж, акция - так акция!"
- Пойду, отпрошусь, - Василиса растерла окурок подошвой. - Надо обговорить договор. Не хочу, чтобы отца засудили из-за этого...!
***
Василиса жила в частном секторе недалеко от места работы. Приземистый голубой домик с наличниками и трубой, с дороги почти не видный за деревьями, был уже старым, но еще добротным. Выглядел он вблизи опрятным и ухоженным. Видно было, что Василиса не ленится поддерживать порядок в своем жилище. Но внутри ничего не говорило о том, что в домике живет молодая женщина. Не было видно милых женскому сердцу украшений, безделушек и цветов на подоконниках. Из всего новогоднего декора - только маленькая настольная елочка в зале и простенькая гирлянда на окне.
Дом изрядно выстудился за полдня. Но Василиса, скинув в сенях тяжелые ботинки, в одних толстых шерстяных носках прошла куда-то вбок, что-то размеренно загудело, и пахнуло теплом.
- Сейчас прогреется, - сказала девушка, - а то печь топить - забомбишься. Я ее иногда, под настроение раскочегариваю, а то просто автономку провела, чтобы не мудохаться с дровами. Не убираю, как память, - она похлопала по могучему белому боку русской печи, занимающей почти треть домика. - И летом на ней спать хорошо... Чего стоите, проходите в зал. Вам чаю спроворить или выпить чего?
Гости согласились на чай.
Василиса включила чайник, ткнула в розетку штепсель гирлянды и выставила на стол печенье в жестяной коробке, коробку конфет и бутылку дешевого коньяка. Роясь в серванте в поисках рюмок, она сказала:
- А я выпью за новогоднее чудо. Сколько раз я Гусеву этого желала, и вот наконец сбылось! - она выставила на стол четыре "стопки".
- Я за рулем, - спешно сказал Строков. - Мне не надо.
- Правильно, - Василиса убрала четвертую стопку. - Сейчас бухим за руль садиться - это вообще капец. Пригнали к нам с утра микрик, маршрутку. Ему какой-то осел в бочину тюкнулся. Руки у него с перепоя тряслись, крутанул руль не в ту сторону. Додумался только, - Василиса указала на окно, за которым снова мела густая метель, - по такой круговерти с трясущимися руками машину вести! И маршрутку помял, и свою машину раскокал, и сам в травме лежит. Хорошо погулял!
- Василиса, вы ненавидели Гусева? - спросила Наташа, когда хозяйка дома наполняла три рюмки.
Загрубевшая, темная от въевшейся машинной смазки рука девушки дрогнула. Пара капель коньяка упала на серо-голубую клеенку на столе.
- Не то слово, - сказала Василиса. - Было за что... Погодьте, я сейчас нарезочку притараню, бутерброды сделаю. Может, кто лимона хочет?
Она принесла две вакуумные упаковки с сырной и колбасной нарезкой, нарезной батон и блюдце с лимонными кругляшками. Очевидно, Василиса не признавала вазочки, розеточки, пиалы и прочие предметы столового декора, милые сердцу большинства женщин. В ее обиходе были только блюдца, явно неновые, советские, с синей полосой по бортику.
- Отцу надо будет продукты отнести, - сказала девушка, проворно сооружая бутерброды, - а то в больницах кормят - сами, поди, знаете. Сегодня же в город смотаюсь, закуплю... Вы мне только скажите, что можно передавать, - она первой подняла рюмку. - Ну, за сбычу мечт!
"Интересно, она всегда была такой пацанкой? - подумала Наташа, тоже поднимая полную до краев рюмку. - Даже я в армии такой не была, а Василиса как будто пытается на корню задавить в себе все женское. Только что не говорит о себе в мужском роде, как гусар-девица Дурова... Не виноват ли был в этом Гусев?"
Василиса жевала сэндвич с сыром и салями и внимательно слушала, что Белла говорит ей о договоре. За столом Степанова сидела, широко расставив локти и закинув одну ногу в толстых зимних джинсах на колено другой. Поза была совсем не женской и не изящной, но похоже, что Василису это не волновало.
После чаепития Белла достала из сумки заранее приготовленные два бланка договора о найме адвоката. Василиса быстро убрала со стола и стала внимательно читать пункты договора. Она хмурила лоб, ерошила пальцами короткие волосы и покачивала ногами пол столом один из стульев. Читала девушка очень дотошно, всматриваясь даже в самый мелкий шрифт.
- Это что за Коган такой? - спросила она, приподняв голову. - Тот, что в Питере весной банду на Ваське накрыл? Статья в газете была на развороте, "Жуткие тайны реки Смоленки".
- Не совсем он, - уточнила Наташа, - полиция помогла.
- Зачёт, - Василиса продолжала читать.
Закончив чтение, она принесла ручку с простым прозрачным корпусом и синим колпачком и, размашисто расписавшись на обоих экземплярах, посмотрела на вырезанный из газеты листок, прижатый стеклом на столе:
- Ууупс, скоро автобус в центр пойдет... Сорян, мне бежать надо, а то следующий аж через два часа, они на перерыв пойдут...
- Мы на машине, можем подвезти вас до магазина, - галантно предложил Строков. - Как раз есть место.
- Вам какой магазин нужен? - спросила Белла.
- Лучше "7я" или "Дикси". В "Магнит" я принципиально не хожу. Секундочку, за кошельком смотаюсь.
***
На правах официально нанятого адвоката Белла по дороге в "7я" обстоятельно расспросила Василису о семье. О матери девушка отвечала коротко и неохотно: "Смылась. В Египет туристов развлекать".
- Аниматором? - уточнила Наташа.
- Ну. Только вряд ли в этом году у нее много работы было...
Почему и как давно они с отцом живут раздельно?
- Мне оттуда до работы рукой подать, - не сразу ответила Василиса, - да и чего домик будет простаивать? Хороший, крепкий, сто лет еще простоит. Бабушка мне его завещала, а я как раз поблизости на работу устроилась, все одно к одному.
Давно ли у нее появился такой интерес к технике?
- С детства. Отец, сколько я себя помню, за баранкой, ну и меня потянуло. Вот я в одной книжке читала, не помню название, как героиня хочет посвятить себя самым маленьким детям, типа, они такие беззащитные и нуждаются в заботе. А для меня автобусы - те же дети. Пригоняют его на починку, он стоит, смотрит круглыми фарами, а сказать, что у него не так, не может. Приходится самой докапываться. Зато потом так радостно смотреть, как он из мастерской бодрячком выезжает! И у каждого свой характер, это с виду они одинаковые... Вы, наверное, уже думаете, что я кукукнутая? Некоторые так и считают.
- А у машин тоже есть характер? - с интересом спросил Алексей.
- И у машин тоже. Вот ваша: с виду паинька, но может ни с того ни с сего закапризничать, фортель выкинуть...
- Верно, - удивленно кивнул Строков, - я ее регулярно проверяю на исправность, но иногда она без причин заводится только с десятой попытки...
- Я же говорю, характер показывает, чисто по-женски, - покивала Василиса.
***
В "7я" Строков спросил у Василисы: