ГЛАВА 14

Эллиот

Мы живем в одном доме всего несколько недель, но в нем уже ощущается атмосфера комфорта и непринужденности. Мы стали по-настоящему любить компанию друг друга, возможно, даже чересчур. Наши отношения не похожи на те, что у меня были с предыдущими соседями по комнате, а за четыре года в Айове у меня их было предостаточно.

Мы оба любим уединение, предпочитая быть в тишине дома.

Оба смеемся над глупыми комедиями.

С тех пор как она переехала, мы часто вместе готовим ужин — спагетти, суп, макароны, гамбургеры на угольном гриле на заднем крыльце.

Мы нравимся друг другу.

Слишком.

И мы оба согласны с тем, что поддерживать старые дружеские отношения важнее, чем заставлять себя заводить новые знакомства. Я уже почти закончил учебу и подал заявку на магистерскую программу. Анабелль перевелась во втором семестре на предпоследний курс, с кучей друзей, оставшихся в Массачусетсе. Мои друзья, возможно, и закончили учебу, но все еще живут в этом районе и все еще на связи.

Вечеринки — не моя стихия, и для Анабелль тоже.

Поэтому удивительно, что однажды вечером, когда мы оба собираемся припарковать наши задницы на диване и посмотреть телевизор, раздается стук в дверь.

Громкий мужской стук.

— Эй! — кричит Анабелль, высунув голову из-за двери ванной. — Я только что из душа. Ты слышал стук или мне показалось?

— Нет, я тоже слышал, — кричу я из-за стола, который притащил в свою комнату, когда она въехала.

Отложив карандаш, встаю и направляюсь к двери.

— Не выходи, пока не оденешься.

— Да, папочка.

Она не могла сказать ничего более ироничного.

Потому что, когда я открываю дверь, на крыльце стоит тренер Доннелли.

Я узнаю его сразу — видел его много раз в течение карьеры Оза и Зика, посещая многие из их домашних встреч, и видел его лицо по телевизору во время прямых трансляций.

— Сэр.

Я толкаю стеклянную дверь, чтобы он мог войти.

И он, не теряя времени, делает это, шагая в гостиную, на приветственный дверной коврик, который Анабелль положила в выходные, когда переехала.

Он круглый и синий и гласит: «Привет, ты сегодня хорошо выглядишь!».

Ее отец встает в центре комнаты, его присутствие заполняет дверной проем, он выглядит совсем не мило.

— Ты кто такой? — Донелли не тратит времени на любезности.

— Я Эллиот, сэр. Вы, должно быть, отец Анабелль. Я друг Зика Дэниелса и Себастьяна Осборна — их бывший сосед по комнате.

— Что ты делаешь в доме моей дочери? Ты с ней встречаешься?

— Э, нет. Не совсем.

— Где Анабелль? У меня немного времени. — Он позвякивает ключами от машины. — Автобус отправляется в Огайо через час.

— Она только что вышла из душа.

Дерьмо. Нехорошо было говорить это.

Губы тренера кривятся, кустистые брови опускаются в недовольную гримасу.

Мужчина косится на меня.

— Как, ты сказал, тебя зовут?

Я открываю рот, чтобы ответить, когда моя соседка по комнате врывается в комнату — слава гр*баному богу, — чтобы спасти меня от своего отца, обнимая его, выглядя свежей, чистой и пахнущей еще лучше.

Ее волосы завернуты в яркое белое полотенце, на голове тюрбан, стройное тело закутано в серый шелковый халат.

Взгляд тренера темнеет.

«Господи, она что, хочет моей смерти, надев эту чертову штуку?»

Тренер выглядит убийственно.

— Папа! Почему ты не сказал, что зайдешь?

— А должен был? — Он бросает на меня ледяной взгляд, переводя взгляд с Анабелль на меня. — Где твоя соседка? Вы здесь одни?

— Ну, это забавная история... — Девушка смотрит сверху вниз на тапочки-нарвалы, шевеля пальцами в них.

Я бы подумал, что это очень мило, если бы ее отец не стоял в дверях, ненавидя меня.

— Какая забавная история, юная леди? Перейдем к делу.

— Пап, ты ведь зашел не наорать на меня? Думаю, у нас еще остались остатки ужина, если ты голоден?

— Ответь мне, Анабелль. Кто этот парень? Вот дерьмо, с которым нужно разобраться.

— Может, пойдем на кухню и поговорим?

— Нет. Я не сдвинусь с места, пока ты не начнешь говорить.

Следует неловкая пауза, прежде чем я, извинившись, делаю несколько осторожных шагов в сторону спальни.

— Ладно, хорошо, я оставляю вас одних. Вы даже не будете знать, что я здесь.

— Стой здесь, сынок. Ты никуда не пойдешь.

— Пап, может это мой парень?

— Неужели?

— Ну, нет…

— Тогда объясни мне, если это не твой парень, почему он в этом доме, а ты в халате. — Тренер скрещивает мясистые руки на мускулистой груди. — Начинай. У меня тридцать минут. — Он поднимает руку и смотрит на часы. — Вперед.

— Видишь ли, дело в том... помнишь ту ночь, когда я не вернулась домой и осталась у друга?

Ее отец отрывисто кивает.

— Это тот самый друг.

Когда Анабелль встает рядом со мной, я медленно отступаю, боясь подойти слишком близко, чтобы не спровоцировать тренера Доннелли. На ней сексуальный халат, черт возьми. Последнее, чего я хочу, это чтобы он неправильно все понял.

Ее руки двигаются, жестикулируя, пока она объясняет.

— И он жил здесь совсем один, со свободной комнатой, которую превратил в кабинет. Когда я увидела ее, то подумала, что ее легко можно переделать в спальню.

Ее старик смотрит на меня так, словно я с самого начала хотел заманить его дочь в логово греха.

— Как удобно.

— Вот именно, — Анабелль, благослови ее Господь, не слышит сарказма в голосе отца, она слишком рада, что наконец-то может сказать ему правду. — Я спросила, можно ли мне переехать. Прости, что не сказала тебе, папочка, но я подумала, ты взбесишься.

— С ума сойти, — невозмутимо отвечает он, оглядывая меня с ног до головы, как может только отец. — Значит, ты солгала, потому что я точно помню, как ты сказала, что твою соседку зовут Элли.

— Может быть? — Она грызет ноготь большого пальца.

— Наверное, с таким именем, как Элли, я не знал, что у тебя есть пенис. Я думал, у тебя вагина.

— Боже мой, папа!

— Ну, я очень мало о нем слышал, а ты чего ожидала? — Тренер пожимает крепкими плечами, изучая гостиную.

— Сейчас самое время что-нибудь сказать, сынок.

— Честно говоря, я понятия не имел, что вы не знаете, что она живет с парнем, сэр. Мы никогда об этом не говорили.

— Вот как.

Анабелль кладет руку на плечо отца.

— Клянусь, он не знал. Никогда не рассказывала ему о нашем разговоре. Я была так взволнована, и Эллиот — так его зовут — очень хороший. Это как жить с девушкой.

Потрясающе.

— Он правда милый.

Снова тренер Доннелли водит взглядом вверх и вниз по моему телу, изучая меня, плечи расслабляются со вздохом облегчения.

— Так ты говоришь, что он гей?

Смех Анабелль — легкий и искрящийся.

— Нет, я этого не говорила.

— Это ложь по недомолвке. Ты заставила меня поверить, что живешь с другой молодой леди. Сколько раз ты называла его Элли во время наших разговоров?

Мои брови взлетают вверх.

Она так делала?

— Пап, он лучший сосед, который у меня когда-либо был. Пожалуйста, просто дай ему шанс, хорошо? Я не съеду. Эллиот — мой друг, и я давно не была так счастлива.

— Даже в Массачусетсе?

— Нет, даже тогда. Я не хочу, чтобы ты злился, ладно? Я хочу, чтобы ты доверял мне.

— Даже после того, как ты солгала, ты хочешь, чтобы я тебе доверял?

— Папа, это была маленькая невинная ложь. Я ведь никогда не говорила, что живу с девушкой.

— Юная леди, — тихо предупреждает он.

— Ладно, ладно, я солгала. Извини. — Она подкрадывается к отцу, обнимает его за талию, сжимает. — Папа, это мой сосед Эллиот. Эллиот, это мой папа.

Иисус, что может быть еще более неловким?

Раздается стук в мою дверь, и прежде чем я успеваю ответить, тонкие руки открывают ее, в щель просовывается голова Анабелль.

— Все прилично? Безопасно входить?

— Да, безопасно. — Я смеюсь.

Она распахивает дверь настежь.

— Слава богу. Я бы умерла, если когда-нибудь тебя застану. Это как взлом кода соседа по комнате, да?

— Э-э, это, должно быть, девчачьи штучки, потому что мне насрать. Я принимал душ в комнате, полной парней.

— О, хороший аргумент.

Я поворачиваюсь к ней в кресле и бросаю карандаш на стол.

— В чем дело?

— Я просто хотела зайти и еще раз извиниться за то, что случилось с моим отцом. Я знаю, что поставила тебя в дерьмовую ситуацию.

— Не буду врать, Анабелль, это было чертовски неловко. Я чувствовал себя десятилетним мальчишкой, которого ругают, а даже не сделал ничего плохого.

— Понимаю.

Я смотрю на нее сейчас, стоящую у двери, ее длинные волосы уже высохли и свисают свободными волнами. Глаза яркие, настороженные, подведены черным. Она явно беспокоится обо мне. Анабелль подходит поближе, одетая в джинсы и футболку с надписью «Айова», босая. Я не могу не зацикливаться на ее пальцах, длинных ногах, прелестных розовых блестящих губах.

Отвожу виноватый взгляд, глядя на трофеи, выстроившиеся вдоль моей стены на полке, которую мой отец помог мне построить в начале года, когда я перевез все свое дерьмо в эту свалку.

Анабелль закрывает пространство между нами, приглашая себя дальше в мою комнату, присаживаясь на край моей кровати, устраиваясь поудобнее, как будто мы сто лет знакомы, как будто болтали так миллион раз.

— Ты куда-то собираешься сегодня? — с любопытством спрашиваю я, меняя тему.

— Да, совсем ненадолго. — Она откидывается назад, опираясь локтями на мое одеяло, свесив ноги с кровати. — Я познакомилась с одной девушкой на занятиях, и мы очень сдружились. Она только что написала мне и пригласила встретиться и выпить кофе или еще что-нибудь.

«Кофе на ночь? Позже Анабелль точно слетит с катушек».

Она словно читает мои мысли.

— Не волнуйся, я выпью горячего шоколада или еще чего-нибудь. Она просто хочет поговорить. Кажется у нее не так много друзей, как и у меня.

— На каком занятии познакомились?

— На одном из занятий по естественным наукам, необходимых мне для выполнения общего требования — биологии. Она на самом деле одна из помощниц преподавателя.

— Надеюсь, не повторится той ночи, когда я впервые привел тебя домой?

Анабелль стонет.

— Не могу поверить, что ты заговорил об этом, и нет, не повторится, потому что мы просто будем сидеть и разговаривать в кафе.