Мучительные рыдания вины овладевают всем моим усталым телом. Мокрые слезы текут по моему лицу.

— Что же мне делать? — шепчу я, плача в ладони.

Что я ему скажу? Что я могу сказать?

Эллиот почти в семи часах езды на машине с двумя годами обучения, оплаченными тяжелой работой и долгими часами занятий.

Трепет в животе заставляет меня замереть.

И вот опять.

«Он уже должен шевелиться», — сказал специалист по ультразвуку. — «Ты уже должна чувствовать биение ребенка».

Стянув розовый халат Мэдисон с крючка на двери, я скользнула в его пушистый комфорт, завязываю пояс, прежде чем открыть дверь. Прохожу в спальню и забираюсь в большую пустую кровать.

Кровать Эллиота.

Его.

Теперь мою.

Закрываю усталые глаза, представляя, что скажу, когда увижу его — я должна сделать это лично. Невозможно сообщить такие новости по телефону, и он вряд ли будет дома до праздников.

Еще три месяца.

Целая вечность.