— Не-а.
— Тебе понравилось. — Пихаю его локтем в бок.
— Тебе пришлось хорошо потрудиться над ним.
— Да, но оно того стоило. Правда?
— Возможно.
— Ты его не удалил?
— Конечно же удалил.
Улыбаюсь и похлопываю Джексона по ноге.
— Хороший мальчик.
Он качает головой, но улыбается.
Когда замечаю вывеску, говорящую мне, куда мы приехали, сжимаю ногу Джексона ещё сильнее.
— Боже мой. Ты позволишь мне завести собаку?
— Я дам тебе всё, что попросишь.
Не всё.
— Черт. Нужно было попросить слона.
— И что бы ты делал со слоном?
— Катался бы на нем, естественно. Стрелял бы с его спины. Я был бы крутым ублюдком со своим слоном.
— А разве цель снайпера не в том, чтобы оставаться незамеченным?
— Это потому что никто ещё не делал этого со спины слона.
Джексон хмурится.
— Разумно. Может, мы сначала попробуем завести собаку и посмотрим, что из этого получится?
— Ладно.
Джексон паркует машину, и я выскакиваю из неё, прежде чем броситься к входной двери приюта.
Оглядываюсь на Джексона.
— Черт побери, ты передвигаешься как старик, поторопись.
— Нет, я просто не бегу, как ты, — отвечает он, догоняя меня, и открывает мне дверь. Джексон кладет руку мне на поясницу и ведет внутрь приюта для животных.
— Добрый день, — приветствует нас женщина за стойкой. — Вы, ребята, пришли посмотреть на собак?
— Да, — отвечает Джексон.
Она машет рукой на лежащий перед ней планшет.
— Давайте, зарегистрируйтесь, а затем я отведу вас собакам.
Покончив с регистрацией, я нетерпеливо следую за этой женщиной в глубь приюта. Как только мы переступаем порог питомника, собаки начинают сходить с ума. Каждая лает громче другой, пока шум не становится оглушительным.
В первой клетке тявкает маленькая собачка. Я медленно прохожу мимо каждой — питбуль, метис, охотничья — пока не встречаюсь взглядом с этим чудом.
Ну, то есть, на долю секунды, пока её тело соприкасается с передней стенкой клетки, прежде чем отскочить и бросится к задней. Дворняжка отпрыгивает от задней стенки и снова врезается в переднюю в каком-то радостном, крайне возбужденном вращении. Половину времени её лапы лишь раз касаются пола посередине прежде чем прыгнуть к другой стенке.
Джексон кладет руки мне на плечи, прежде чем оттащить от клетки.
— Не смотри на эту.
— Почему?
— Почему? Она слегка придурковатая.
Нет. Это энергичная собака, запертая в тесном пространстве, от которой ожидают хорошего поведения. Мне знакомо это чувство.
Джексон поводит меня к симпатичному питбулю, который жмется к стенке клетки и виляет хвостом.
— Посмотри на неё! Она милашка.
Оглядываюсь на безумную собаку, которая перестала скакать по стенам и теперь стоит у дверцы клетки, цепляясь за нее передними лапами.
— То существо устроит в доме погром, как только ты отвернешься, — предупреждает Джексон.
Мне хочется сказать ему, что эта собака не единственная, кто готов это сделать.
— Можно мне хотя бы посмотреть на неё? — прошу его.
— По крайней мере это не слон, — вздыхает Джексон.
Смеюсь и возвращаюсь к собаке, чтобы прочитать табличку.
— Кайенская Перчинка. Посмотри, сколько энергии, — говорю, пока собака кружится по клетке.
— Почему ты говоришь так, будто это хорошо? — спрашивает Джексон.
— Потому что так и есть, — отвечаю, опускаясь на корточки.
Собака бросается вперед и скулит, глядя на меня. Она дворняжка во всех смыслах. Рыжая, возможно, отсюда и кличка, с одним ухом, которое стоит прямо, и вторым, белым, которое висит. Шерсть у неё короткая и жесткая, в основном красно-рыжего цвета, кроме черной морды и белых лап.
— А можно её вывести из клетки? — спрашиваю сотрудницу приюта.
— Конечно, — говорит она, берет Перчинку на поводок и ведет туда, откуда мы пришли. Вместо того, чтобы вернуться в холл, она ведет нас в другое помещение с диваном и игрушками для собак. — Когда, ребята, наиграетесь с ней, я буду в той комнате, просто постучите, и я отведу её обратно в клетку или приведу вам другую собаку.
Она отстегивает поводок и выходит за дверь.
Перчинка не теряет ни минуты. Она смотрит на нас, затем подбегает к нам настолько быстро, что врезается в меня, почти сбивая с ног, и валится на спину. Поскольку мы не торопимся почесать ей животик, она вскакивает обратно и делает круг вокруг нас, затем снова плюхается на спину.
Я опускаюсь вниз, и она заползает мне на колени, как будто не весит сорок фунтов. Дворняжка едва удерживается у меня на ногах, так как всё её тело дрожит от радостного возбуждения.
— Какая образина, — говорит Джексон, опускаясь на колени. — В буквальном смысле, самая уродливая собака, которую я видел.
— Знаю! Но она... умилительно уродливая, правда? — спрашиваю его.
— Эм.
Перчинка соскакивает с моих колен и запрыгивает к Джексону. Она обхватывает лапами его талию, как будто собирается удержать его на месте, одновременно ударяя меня хвостом.
У меня сердце тает.
— Она уже любит тебя. Полюби её в ответ.
— Она... вроде как милая, — говорит Джексон, гладя собаку по спине. — Посмотри, будет ли она играть с мячом.
Достаю из корзины игрушку и кидаю её. Перчинка пулей бросается за ней, не обращая внимания, что сбивает по дороге, чтобы добраться до неё. Она хватает её и несется обратно.
— Она тощая, — говорю Джексону, когда дворняжка выплёвывает обслюнявленный мячик мне на колени. Он оставляет мокрое пятно на моих штанах. Собака хватает его обратно, прежде чем я успеваю бросить его.
— Хочу убедиться, что она позволит тебе забрать его без какой-либо агрессии, — говорит Джексон, протягивая к ней руку. Перчинке, похоже, всё равно, даже когда он забирает у неё мячик, она охотно его отдает.
Смотрю на Джексона, когда он снова бросает ей мяч.
— У тебя в детстве были собаки?
— Были, пока я не ушел в армию. Тогда мне пришлось отдать её родителям. Я просто... не завел другую, когда вернулся.
Джексон даёт ей лакомство из банки и выглядит довольным, что она не откусывает ему руку. Он дёргает её за каждую лапу, ухо и хвост, и ей это очень нравится.
— Можно я её возьму?
Джексон наклоняется и целует меня в губы.
— Я достал бы тебе солнце, если бы смог дотянуться до него.
— Ты такой слащаво-сентиментальный, — отвечаю ему, как будто его слова не вызывают у меня чувство безумного счастья.
— Спасибо. Мне нравится вызывать в тебе чувство неловкости.
Улыбаюсь и снова его целую.
— Я так взволнован, что у меня будет собака.