Глава 20

Амичия шла за ним дальше, чем обычно заходила в поместье. Мимо кухонь, библиотеки, даже гостевых комнат, которые она видела в дырках в стенах. Она уже не могла отследить, как далеко они зашли.

С ним поместье казалось больше. Шагая за темным силуэтом чудища, она словно попала в книгу сказок. Дьявол вел ее к аду или искуплению.

Амичия пыталась стучать костылями тише, но устала от этого сильнее. Она не могла так продолжать, а он не замедлялся. И она застучала костылями, звук отражался от стен вокруг них, будто биение сердца.

Он ответит на ее вопросы? Зачем тогда идти куда-то еще в поместье?

Сомнения терзали ее разум, оставляя страх и ужас. Может, теперь он обратит ее в такое чудище, как он. Может, теперь он сделает то, что должен был делать его народ. Обратит ее в Жуть, монстра из кошмаров, крадущего души людей.

Она не обвинила бы его. Это давно ожидало ее. Но она все равно не была готова.

Амичия пыталась думать, что сделал бы ее отец, хоть сердце болело от мыслей о нем. Он верил, что во всех было хорошее, но порой это хорошее нужно было раскопать, распутав душу, как он — ее длинные волосы.

— Амичия, — сказал бы он с разочарованием в теплом голосе. — Ты еще не дала им шанса. Пора дать чудищу раскрыться и увидеть, что в нем скрыто. Может, ты сможешь помочь.

Его голос был ясным в голове, словно он оставался рядом, а не сгорел в городе, который она разрушила.

Король Жути замер у лестницы, ведущей наверх, выше, чем, как ей казалось, было поместье. Они уже были на четвертом этаже. Снаружи она насчитала всего три этажа.

Он строгим взглядом окинул ее фигуру.

— С лестницей справишься?

— Справлялась, хоть ты и сломал мою ногу.

Он хмыкнул.

— Тогда иди сама.

Он пошел вверх по спиральной лестнице, и она гадала, спрашивал ли он так, нужна ли ей помощь. Он хотел помочь ей, раз она пошла за ним? Это было слишком добрым поведением для такого, как он. Монстры не думали об удобстве других… верно?

Шаг за шагом, она шла за ним по узкой лестнице. Когда она добралась до вершины, нога и рука пылали. Но Амичия хотела все сделать самостоятельно, даже если просто хотела бросить ему вызов. Он сломал ее, но она не была мертва.

Лестница вела к крыше, а не к еще одному этажу, который она не видела. Ровное и широкое пространство было покрыто толстым слоем снега. Чистого. Нетронутого. Амичия почти расстроилась, что ее не ждала тут еще одна тайна.

Может, так было лучше. Ее любопытство подвело ее. Переломы были доказательством.

Амичия осторожно вышла туда, откуда он ее сбросил. Казалось, с того момента прошла вечность, но она будто миг назад летела над снегом.

Он повернулся к ней, звезды обрамляли его рога.

— Эта ночь не для смерти.

— Когда мы были тут в прошлый раз, ты сбросил меня с крыши.

— И ты выжила, — свет луны сверкнул в его глазах, отражаясь, как у зверя. Глаза сияли во тьме. — Я был сам не свой в ту ночь. Со мной долгое время так было.

Луна вышла, но звезды сияли ярче нее. Огромные скопления звезд рассыпались по небу, река огоньков озаряла мир. У каждой была история. Ее отец рассказывал эти истории ей перед сном, указывая на созвездия.

Амичия так увлеклась звездами, что не заметила странную часовню посреди крыши, пока Король Жути не пошел к ней.

Здание было меньше, чем она ожидала, наверное, вдохновленное другой страной. Четыре закрученных мраморных шипа поднимались и соединялись, создавая крышу. Творец вырезал на мраморы руны. Странные символы будто сияли, но Амичия повернула голову, и сияние пропало.

Король Жути был темным силуэтом, закрывшим зловещий свет. Сияние не задевало его фигуру, пока он шел к часовне.

Она сглотнула, во рту вдруг стало сухо.

Амичия не скоро добралась до часовни, прижала ладонь к шпилю, чтобы не упасть.

— Что это за место?

— Когда-то это был дом веры, — ответил он. Король Жути прошел в центр странного здания, где стояла одна статуя, и опустился перед ней на колени.

Мрамор мог когда-то быть в облике женщины, но Амичия не знала точно. Лицо давно разбилось. Куски мрамора отлетели от груди, бедра и ступней. Когда-то давно это была не просто реликвия.

Странно, но Амичия ощущала печаль, глядя на статую. Она облизнула губы. Что говорили, когда кто-то горевал? Крылья Короля Жути опустились на плечи, прижались к его бокам. Он благоговейно опустил голову, ладонь застыла перед статуей.

Она уловила шепот молитвы. Она не понимала язык, но узнавала эмоции.

Он молил о прощении.

Она молчала, сторожила Короля, который сделал все, что мог, чтобы уничтожить ее. В этот миг они были не похитителем и женщиной, уничтожившей город. Они были двумя людьми, которые знали, что такое — просить прощения у высшей силы.

Шепот замедлился и утих. Амичия прошла ближе, стуча костылями.

— Ты сказал, что ответишь на мои вопросы.

— Подозреваю, у тебя их много.

— Не сосчитать, — ответила она. — Но сперва я хочу узнать, кто ты и как таким стал.

Король поднял голову, смотрел в ночь мимо статуи. Он не поднял головы, когда ответил:

— К сожалению, я этого не помню. Боюсь, многие твои вопросы останутся без ответов, потому что моя память… потеряна. Порой мне кажется, что я что-то знаю, а в другие моменты не знаю даже, кто я.

— В какие моменты ты что-то знаешь? — сердце Амичии замерло, дыхание застыло в легких, пока она ждала его ответа. Миг был важным. Словно большой секрет вот-вот мог раскрыться.

Король повернул голову, посмотрел ей в глаза своими красными кошачьими глазами.

— Я вспоминаю, кто я, только когда смотрю на тебя.

Язык Амичии не слушался, ладони стали потными. Она не знала, как ответить. С языка сорвалось:

— Не понимаю.

Если она не ошибалась, его лицо сморщилось с разочарованием, и он поднялся с колен. Король Жути возвышался над ней, рога тянулись к небу, крылья были широко раскрыты.

— Я тоже. Но только с тобой я вспоминаю хоть что-то из утерянной памяти.

Она угадала — Жути не помнили, кем они были раньше, только какими они стали.

Но если он мог вспомнить хоть что-то из забытого, может, так могли и остальные.

Слезы тут же обожгли ее глаза, и она знала, что они покатятся по щекам раньше, чем она сможет их подавить. Капли обжигали, собрались на ее подбородке, опаляя плоть.

— Что это? — Король Жути поймал капли когтем. — Слезы из-за меня?

— Нет, — она давилась словами. — Если твои слова — правда, то я убила отца без причины. Судьба привела меня сюда, как бы я ни пыталась это изменить. Ты не обратишь меня в Жуть, потому что я напоминаю тебе, каким ты был раньше. Отец мог бы стать таким, как ты, но я могла бы найти, как его исцелить. А вместо этого… — она сглотнула, подавляя боль, что грозила уничтожить ее. — Вместо этого я его убила.

Король отошел от нее, посмотрел на статую.

— Ты не знаешь, правда ли это.

— Если бы я не подожгла город, Жути схватили бы меня?

— Да.

— И если они принесли бы меня сюда, ты все еще вспомнил бы что-нибудь при виде меня? Твои воспоминания все равно вернулись бы?

Король скрипнул зубами, мышца дергалась на щеке.

— Скорее всего.

— Тогда мой отец мертв из-за моего решения, а не из-за тебя, — боль сдавила ее грудь, сжала сердце и легкие, будто пальцем двигала ее ребра. Амичия прижала ладонь к ноющему месту. — Я не могу и дальше винить тебя в этом. Я могу винить только себя. Я могла их спасти.

— Вера в такое ведет лишь к сожалениям, — прошипел Король. — Чем больше я помню, тем больше ненавижу себя за поступки. Закопай те воспоминания, petite souris. Пока они не пропадут.

Амичия не могла это забыть. Она не могла простить себя за такой поступок. Но, глядя на рога на его голове, выпирающие мышцы и щелкающие когти, она задалась вопросом, был ли у них шанс на спасение.

Он причинил только боли… но пытался вспомнить.

— Что ты вспомнил? — спросила она. Может, его воспоминания отвлекут ее, чтобы она перестала думать только о своих ошибках.

Он двигался, словно был ранен или ужасно устал. Король опустился у края сломанной статуи. Сидя так, он выглядел почти как человек, если бы не рога, крылья и форма ног с когтями.

Амичия исправилась. Он не выглядел как человек, но она узнавала, что он выражал.

Печаль.

— Я рассказывал немного, — ответил он. — Упоминал Омру и другие места, где побывал. Но потом воспоминания стали затапливать мой разум. Я не всегда был таким. Я был первым, и это я заразил мир своими ошибками.

— Заразил?

Он повернул голову и посмотрел на нее.

— Полагаю, ты прочла ту голубую книжку.

Амичия приподняла плечо.

— Не стоило бросать ее в библиотеке, если не хотел, чтобы ее читали другие.

— Так прочла?

— Ту книжку? — он кивнул, и она покачала головой. — Нет.

— Это о моем народе, хотя я не смог ее прочесть. Слова спутываются, словно мне нельзя читать ее содержимое, — Король подвинул крылья, раскрыл их и дал им опуститься на землю. Крылья сломленного ангела, упавшего с Небес и узнавшего, что мир был не таким приятным, как он думал. — Ты должна ее прочесть. Может, там все объясняется лучше, чем могу рассказать я. Я плохо помню Падение.

Вопросы забурлили в ее голове. Что за Падение? Каким он был до этого? Человеком или чем-то еще?

Ей нужны были ответы на все, но она выпалила:

— Что еще ты помнишь?

Вопрос удивил ее. Многие другие вопросы были важнее, но она хотела знать, узнал ли он больше. Не важно, что он знал о своей истории — у нее была книга. Она поищет ответы сама.

Но она хотела знать, о чем ему напоминала. О хорошем? Она вызывала воспоминания о свете или о войне?

Король кашлянул.

— Я помню белое и золотое, картинки вспыхивают в голове, сверкают позолоченные мечи и белые, как снег, волосы.

— Поместье в лучшее время?

Он покачал головой.

— Нет, думаю, это что-то еще. Но я не помню, что.

— Это все?

Король замешкался на краткий миг и протяжно выдохнул.

— Думаю, я вспомнил свое имя.

Имя?

У Жутей не было имен. Так сказал Бернард. Ни у кого. Она дала имя своему помощнику, чтобы это напоминало ему о его человечности.

Но Король Жути вспомнил самое ценное, что было у человека. Что выделяло его из толпы.