Глава 28

Александр уткнулся носом в книгу чуть сильнее, держа ее как щит, чтобы смотреть, как Амичия движется по библиотеке как ненормальная пчела. Что за женщина так много убирала? Она заявила, что перебралась ближе к книгам для исследований, но она за все утро ни разу этим не занялась.

Он пришел сюда, чтобы вернуть ее в ее комнату. Он даже приказал нескольким Жутям побродить среди стеллажей. Они не могли читать, хоть он не знал почему, но они помешали бы ей заниматься поиском информации.

Но она ничего не искала. Она принялась за уборку. Из всего возможного!

Когда она покинула библиотеку, он обрадовался. А потом она вернулась с ведром, тряпкой и метлой.

Она все время опережала его на шаг. Александр сгорбился в кресле, глядя на нее поверх страниц книги, пока она осторожно балансировала на стремянке, пытаясь дотянуться метлой до паутины.

— Хватит на меня глазеть, — сказала она, голос долетал до потолка.

— Я не глазею, — буркнул он. — И библиотека не грязная.

— Грязная. Такое ощущение, что тут годами никто и не пытался убирать, и тут точно сотни пауков устроили себе гнезда с семьями.

Александр громко захлопнул книгу.

— Тогда, может, стоит оставить их жить тут, женщина.

— Женщина? — она сжала стремянку и хмуро обернулась. От этого движения у него чуть сердце не остановилось. Она хотела упасть?

— А тебя лучше и дальше звать «petite souris»?

— У меня есть имя, — прорычала она.

Она была милой, когда злилась. Жар делал ее щеки красивого оттенка розового, и веснушки выделялись сильнее. Темные волны ее волос отвлекали его от всего. Свет мерцал на прядях синими и лиловыми оттенками.

Голос в голове просил молчать и не мешать ей работать. Он беспокоил ее, хотя она, наконец, нашла в доме место для себя. Это был прогресс, и любой прогресс радовал.

Но другой голос говорил задевать ее. Дразнить, пока она не вытерпит и не спустится с лестницы. Румянец на ее щеках достиг бы кончиков ее ушей, и она пошла бы к нему, гневно покачивая бедрами, только сильнее привлекая его. Он протянул бы ладони с когтями и опустил их на ее талию…

Ему нужно было сосредоточиться. Она была его пленницей, он не отпускал ее, и он не мог так думать.

Кашлянув, Александр встал со старого кресла.

— Назови причину, по которой я должен позволить тебе продолжить уборку.

Она приподняла тонкую бровь.

— Потому что тут грязно.

Его язык онемел. Тут он не мог поспорить. Библиотека нуждалась в уборке, как и все поместье.

И он не мог врать, что результат ее действий не был заметным. Полки с книгами уже выглядели почти как раньше. Когда-то комната сияла золотом, люстра сверху сияла сотнями свечей, и ученые искали книги для своих трудов.

Он почти видел, как они ходят среди стеллажей, поднимаются на стремянки, стоят у окна, озаренные солнцем.

Воспоминание? Снова?

И все из-за того, что мышка убирала в библиотеке. Он ощущал, как другие воспоминания подбираются к поверхности пузырьками. Детали того, кем он был, и какой когда-то была его жизнь.

Александр облизнул губы, опустил книгу на столик у кресла. Он прошел к Амичии.

— Чем я могу помочь с уборкой?

— Ты? — она обвила рукой стремянку и смотрела на него так, словно у него выросла вторая голова. — Помочь с уборкой?

— Что такого удивительного?

— Ты хоть знаешь, как?

Он понятия не имел. Но это не могло быть сложным. Он скрипнул зубами и ответил:

— Просто скажи, что мне делать, petite souris.

Она смотрела на него пару мгновений, а потом пожала плечами.

— Дареному коню в зубы не смотрят. Шторы на окнах слишком высоко, я не могу их снять, но было бы неплохо, если бы ты их опустил.

— Зачем снимать шторы? Они удерживают тут тепло.

— Потому что они грязные. Их нужно вытащить наружу и выбить.

Он раскрыл крылья и хищно улыбнулся ей.

— Чем же они заслужили избиение?

— Испачкались, — она насмешливо улыбнулась и вернулась к работе. Амичия игнорировала его лучше, чем он считал возможным, учитывая его размер.

Она думала, что могла одолеть его, игнорируя его? Что ж, этим можно было заниматься вдвоем. И он не собирался делать вид, что его не было в комнате. Она не привыкла к Жутям, что бы она ни возомнила.

Он ударил сильными крыльями и взмыл в воздух. Порывы ветра били по ней, пока он летел к шторам, сорвал их с гардины одним движением и бросил на пол, куда они упали со стуком, разнесшимся эхом.

Ее задание было простым. Легким. Он скрестил руки на груди и повернулся в воздухе.

Амичия держалась за стремянку обеими руками, покрытая пылью и паутиной, слетевшими со стеллажей. Ее словно засыпало снегом.

Она кашлянула и посмотрела на него.

— Это было необходимо?

— Абсолютно, — она хотя бы не могла игнорировать его теперь.

Амичия чихнула три раза, а потом хватка на стремянке соскользнула. Он смотрел, словно время замедлилось, как ее пальцы по одному соскальзывали, и она отклонялась, летя к полу.

Он не думал, он реагировал. Александр спикировал, удивляя скоростью даже себя.

Она упала не на пол, а в его руки. Он поймал ее за коленом и спиной, стараясь не тревожить сломанные конечности. Но он не был уверен. Он упал на колени, они проехали пару футов и остановились. Амичия была в его руках.

Он прикрывался крылом на случай, если они врежутся в стеллаж. Тонкая мембрана создала странный кокон для них, когда они остановились на полу.

Паутина тянулась на ее макушке, нить прилипла к ее ресницам. Пыль украшала темные пряди как звездная пыль. Амичия моргнула, и он восхищался ее красотой, хоть она и была в грязи.

Глядя в ее темные глаза, он словно смотрел на небо ночью. Тьма была бездонной, но с прожилками света, обещающими не только пустоту. Ее глаза были полными жизни, в них было больно смотреть, но это манило больше взгляда на звезды.

Она прижала ладонь к его щеке.

— Ты меня поймал.

Слова давили на его губы. «Я всегда тебя поймаю. Я совершил ошибку, дав тебе упасть один раз, и я буду вечно сожалеть об этом. Мысль, что ты пострадаешь снова, терзает мою душу». Но он их не произнес. Александр прошептал:

— Ты уже достаточно настрадалась в этом месте.

— Видимо, да.

Воспоминание обожгло его разум, поражая четкостью. Женщина с темными волосами в его руках, как он держал Амичию. Но кровь тонкой струйкой текла из ее рта, ее глаза были пустыми, а тело остывало.

Он убил больше людей, чем мог сосчитать, но это ощущалось иначе. Он не убивал эту женщину. Алая кровь была на его пальцах, но не он убил ее, и он злился. Гнев пылал в его груди, поднимался к горлу первобытным воплем, жар добрался до глаз, и они болели так, словно в них бросили песок.

Она не должна была умереть. Он помнил, что так думал. И он не знал ее имя, кем она была, но он должен был защищать ее и… не справился.

— Александр? — голос Амичии пробился сквозь воспоминание, и ее прохладная ладонь скользнула по его щеке, большой палец погладил его под глазом. — Что случилось?

— Я кое-что вспомнил.

— Что-то важное?

Он покачал головой, отгоняя видение, чтобы посмотреть в ее глаза. Ее темные, сияющие звездами, глаза смотрели на него с большей тревогой, чем он заслуживал.

— Тебе это не нужно знать.

— Твои глаза изменились, — прошептала она. — Они уже не красные.

Его ладони задрожали.

— А какие?

— Золотые, — ответила она, гладя его щеку большим пальцем. — Как лучшие монеты.

Все менялось, но это не могло. Он был Королем Жути. Он послал армии уничтожить ее родину и ее народ.

Но она смотрела на него с чем-то большим в глазах. Она словно тоже хотела его, или хотя бы видела в нем не только монстра. Не только чудище на ее пороге.

Ее губы были красными, как ягоды, словно она ела малину утром. Пухлые и идеальные. Александр смотрел на них и гадал, ощутит ли вкус звезд, поцеловав ее.

Ее ладонь прижалась к его щеке, глаза расширились, но она не отталкивала его. Она притягивала его ближе к этим манящим губам.

И он снова поразился чистоте ее души. Только женщина, полная света, осмелилась бы поцеловать проклятого.

— Господин?

Александр застыл, почти задев ее губы своими, ее резкий выдох задел его рот. Она пахла как лимоны и мята.

Он сглотнул, стиснул зубы и отозвался:

— Да.

— Вы нужны в главном зале. Несколько из Жутей поссорились и просят, чтобы вы приняли решение за них.

Глаза Амичии расширились еще сильнее, и он знал, что миг между ними прошел. Она снова боялась его. Хоть она не вырывалась из его рук, она вот-вот могла позвать на помощь.

— Я приду через минуту, — ответил он тому, кто стоял на пороге библиотеки. — Оставь меня.

Он ждал, пока когти не застучали по коридору, а потом развернул крыло. Он не хотел показывать ее в своих руках, сплетни быстро разлетелись бы по поместью.

Как только Александр отпустил ее, Амичия поднялась на ноги. Она поправила шерстяное платье и кашлянула.

— Спасибо за помощь. Дальше я справлюсь.

— У меня есть работа, — сказал он поверх ее слов.

Они оба смотрели на пол. Он не мог вытерпеть тишину, когда почти поцеловал ее. И она не захотела бы целовать такого монстра, как он.

Это была ошибка.

Он прижал крылья к бокам, поклонился ей и вышел из библиотеки без слов. Жути отвлекут его от смущения на время. Но он знал, что это воспоминание ему хотелось бы забыть.