Коса становилась шире. Правый, северный берег постепенно пропал из виду. Голый песок сменился сначала редкими кустиками травы, потом просто травяной полосой, а дальше стали попадаться даже маленькие деревца. Через километр деревца стали выше хольфингов, еще через полкилометра – выше гномов.

Пард помнил, что в самой широкой части море от Чонгара отделено четырьмя сотнями метров суши. А в длину Тузла протянулась на добрых семь километров. Или пять миль – как кому больше нравится.

Пропали куда-то еще два катера, но оставшаяся пара продолжала неотступно сопровождать неровную цепочку живых, бредущих по песку.

– Чего им неймется? – ворчал Бюскермолен, зыркая на катера.

– Эх, ракетницу бы… – вздыхал в ответ Беленький.

«Ну, дойдем мы до западного края косы, – рассеянно думал Пард. – А дальше что? Опять вплавь? Крымский берег оттуда должен быть виден…»

Он уже собирался посоветоваться с Халькдаффом, Вольво и Инси, когда идущий первым Иланд вдруг замер, издав короткое негромкое восклицание.

Невдалеке, метрах в семидесяти от берега, в зарослях деревьев-маслин что-то краснело. Что-то до боли знакомое.

Надувной спасательный плот, похожий издали на натянутую палатку. И по тугому резиновому борту плота змеилась черная, ясно различимая надпись: «Гелиодор».

А потом из плота-палатки выбралась высокая тень в темно-зеленой маскировочной одежде, на миг замерла в недоумении, и бросилась к ним. А Иланд бросился навстречу, нелепо, словно чайка на взлете, раскинув руки.

– Иланд!

– Вахмистр!

Вольво даже остановился.

– Ну и ну! Выплыл, чертяка!

Впервые за много дней Пард видел улыбающегося Иланда.

– Привет, Вахмистр! – поздоровалась с эльфом Инси. – Как ты здесь оказался?

– Течением принесло, не поверите! Тащило в пролив, но я сумел запустить двигатель на плоту. Но вы-то как здесь оказались?

«Действительно, – подумал Пард рассеянно. – Вахмистр должен удивиться сильнее нас…»

– А нас потопили, – объяснил неунывающий орк Вася. – Слыхал пальбу пару часов назад?

– Слыхал! – кивнул Вахмистр.

– Это мы! – гордо объяснил Вася, словно подчинение дикого броненосца была целиком его, Васина заслуга.

Все невольно засмеялись, даже раненые Роелофсен и Мина.

– А ты, гляжу, неплохо устроился, – сказал Иланд, обернувшись к плоту. Рядом, в тени маслин виднелся над погасшим кострищем котелок на треноге, а на натянутой между ветвей веревке сушилась внушительная низка бычков и несколько крупных кефалей.

– Пришлось… – Вахмистр уныло вздохнул. – Я раз шесть удрать пытался, да катера крымские, заразы, тут же назад загоняют. Как они только плот не прострелили, ума не приложу. Вот, решил выждать, может снимут оцепление…

– Жди, снимут они, как же, – проворчал Халькдафф.

Вахмистр впервые поглядел седому эльфу в лицо.

– Кстати, – сказал он. – Здравствуй, Халькдафф. Сколько мы с тобой не виделись?

– Здравствуй, Вахмистр, – вежливо ответил Халькдафф. – Давненько не виделись, ты прав. С войны за Балеары, кажется.

– Халькдафф в команде, Вахмистр. А за хозяина теперь у нас Пард, – предупредил Вольво.

– Значит, – бесстрастно уточнил Вахмистр, – все получилось?

– Еще не все, – вздохнул Вольво, – но многое. Броненосец, например, по рецепту Парда мы подчинили… правда, таким способом, что я и за тысячу лет изобрести не сумел бы.

– Выходит, ваш выбор оказался верным, – пожал плечами Вахмистр. – Я рад, что мы снова в одной команде, Халькдафф, хоть я всегда и осуждал твои методы.

– Не вижу ничего недостойного в моих методах, – огрызнулся Халькдафф.

– Прекратите, – решительно оборвала их Инси. – Я, конечно, недолго пробуду Техником Большого Киева, но пока я все еще Техник.

Эльфы, тысячелетние эльфы послушно склонили головы перед ней, перед женщиной-лонгером, только начинающей жить. И Пард вдруг понял, как нелегко дается им эта покорность. И попытался представить – каково это, строить надгробные памятник и себе, и собственной расе.

Ведь все долгоживущие в команде Техника Большого Киева последнее время занимались именно этим – рыли собственную могилу, чтоб однажды исчезнуть из этого мира. Раньше срока, отпущенного свыше.

И Пард с трудом сдержался, чтоб не вздрогнуть от прогулявшейся по спине стужи.

А Бюскермолен с отвращением огляделся – его, конечно, расстраивала жалкая полоска песка и целое море воды.

– Значит, отсюда нас добром не выпустят? – сказал он угрюмо и поднял глаза на Парда. – Шеф, придумай способ покинуть этот островок. Только побыстрее, а?

– Я постараюсь, – честно пообещал Пард.

34. Манслу – Чо-Ойо.

Первая удачная мысль посетила Парда только следующим вечером. Он сидел на берегу и второй час кряду пялился на волны, что лениво накатывались на влажный песок. Совсем рядом, в прибое бродили чайки, подпрыгивая, когда набегала очередная волна и сосредоточенно копаясь в клубках водорослей, когда море отступало.

Мимо острова проходил катер – не торпедник, обычный катер, вроде «Гелиодора», только поменьше. Шел он далеко, но Парду показалось, что он не дикий.

Сбегать к Вольво за его любимым биноклем было делом минуты.

Так и есть – в рубке маячил силуэт рулевого. На катере хозяйничали живые.

Пард пошарил взглядом по морю, и долго ему это делать не пришлось. Катера крымской береговой охраны все время крутились где-то неподалеку.

«Ну, – подумал Пард, не выпуская из рук бинокля, – сейчас снова стрельба начнется!»

Но он ошибся. Катерок с живыми на борту храбро шел на сближение с охраной. И охрана с какого-то момента потеряла к нему всяческий интерес. Торпедники свернули на обычный патрульный маршрут, а храбрый катер скрылся на фоне крымского берега.

Его пропустили.

Пард задумчиво опустил бинокль. Выходит, существовал способ договориться с охраной? Но какой?

Радио?

Он не догадался захватить со «Стремительного» прирученную радиостанцию. И остальные вряд ли догадались… Разве что кто-то заранее упаковал непромокаемый рюкзачок.

Пард нетерпеливо вскочил и бегом направился к плоту-палатке.

Как он и ожидал, никто рацию прихватить просто не успел. Вольво только руками развел: не до того, мол было. Халькдафф промолчал.

Пард сердито подумал: «Лучше бы ты пепельницу свою забыл, черт белогривый…»

Зато Гонза снова, как и в первый час на броненосце, вспомнил о спасательном плоте.

– Где-то здесь должны быть! – уверенно сказал он. – И батарея, и рация.

Вахмистр с Иландом с утра ушли на рыбалку, потому что съестное из аварийного запаса плота практически закончилось – все таки Вахмистр сидел на острове уже достаточно долго, а плот был рассчитан на пятерых, примерно, живых и на то, чтобы они без проблем протянули неделю.

В одиночку Вахмистр протянул больше двух месяцев. Смерть от голода ему не грозила: рыбы в окрестностях косы водилось без счета, креветок или мидий для наживки добыть тоже было несложно. А снасти чья-то предусмотрительная душа не забыла поместить в аварийный комплект плота.

Хуже было с пресной водой, но и тут Вахмистру несказанно повезло: он нашел на косе вкопанный в песок здоровенный бак, который подпитывался дождями и, возможно, талым снегом весной. Воды в баке сейчас было с четверть, и была она малость вонючей, но если вскипятить – и не такое с жажды пойдет. Тем более, что всезнайка эльф добавлял в котелок какие-то травы, отчего вода становилась горьковатой и обретала некий странный привкус.

Но сейчас живых интересовала вовсе не вода – рация. Проще всего было бы спросить о ней у Вахмистра, но тот рыбачил. Поэтому в отсек в центре плота полез Гонза.

Под всеобщими взглядами он вытащил из вскрытой камеры один за другим три спасжилета, странный светильник в виде стеклянной или пластиковой – не поймешь – палочки, которую стоит переломить, и будет долго-долго напоминать упавшую звезду, остатки еды, четыре пустых канистры, новенькую батарею-источник техники и, наконец, плоский кожаный чемоданчик весьма однозначного вида. Чемоданчик был явно непромокаемым.