Бесплатные переводы в нашей библиотеке:
BAR "EXTREME HORROR" 18+
или на сайте:
"Экстремальное Чтиво"
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: ЭКСТРЕМАЛЬНОЕ СОДЕРЖАНИЕ. НЕ ДЛЯ ТЕХ, КТО ВПЕЧАТЛИТЕЛЬНЫЙ.
Здесь присутствуют элементы жестокости и садизма, которые должен читать только опытный читатель экстремальных ужасов. Это не какой-то фальшивый отказ от ответственности, чтобы привлечь читателей. Если вас легко шокировать или оскорбить, пожалуйста, выберите другую книгу для чтения.
Добрый хэллоуинский вечер, мой дорогой друг! Приветствую тебя в нашем уютном баре "EXTREME HORROR". Надеюсь тебе есть восемнадцать...
Стой, куда же ты?! Что значит "какое-то стрёмное заведение"?! Нет, нет, останься, прошу тебя, дай нам шанс. Да, согласен, на данный момент вид у него непрезентабельный, но в свое оправдание скажу, что мы еще даже не открылись. Точнее откроемся мы ровно в полночь, а сейчас только начало вечера, я просто входную дверь забыл закрыть. Скажу начистоту, у меня завал работы: нужно все намыть и начистить, провести ревизию алкоголя, накормить кое-кого, да всего и не перечислишь. К открытию все должно сверкать и вкусно пахнуть, а мне жутко скучно наводить тут порядок в одиночестве. Составь мне компанию на этот вечер, пожалуйста, а я буду тебя развлекать, рассказывая страшные истории. Да и на улице сейчас погода не фонтан, согреться тебе не помешает.
Напитки за счет заведения.
Вот и славно, меня кстати Джек зовут, а тебя...? Приято познакомиться, присаживайся давай за барную стойку. Нет, на этот стул не садись! На днях тут рэднеки свадьбу играли, так у тамады был весьма забавный конкурс с бензопилой, кровь со стула до сих пор оттереть не можем... Садись на этот, он чистый, хоть и относительно.
Что будешь пить? Чай, кофе или сразу что-то погорячее? Кровавую Мэри предложить не могу, сидит на больничном, анемия вроде как, так что выбери что-нибудь другое. А пока ты выбираешь, я начну травить тебе байки, от которых кровь застынет в твоих жилах, а сердце будет выпрыгивать из груди. Не веришь? Ну, посмотрим... А начну я с очень шокирующей истории про судьбу, что, как известно, та еще сука...
- Детка, притормози, не стоит так гнать.
- Боже мой, тебе не нужно указывать мне, как, блядь, вести машину, и тем более на дороге нет других машин, включая копов, так что успокойся уже нахуй.
Примерно в этот же момент я вижу, как в боковом зеркале начинают мигать проблесковые маячки полицейской машины красным и синим. Мои зубы уже болят от скрежета, я боюсь, что переломаю их все у себя во рту.
Виноватое выражение его лица заставляет мои руки дрожать от гнева, но я ничего не говорю, просто закрываю глаза, пока не слышу стук об окно полицейского фонарика.
- И куда спешим?
Луч фонаря падает мне на лицо, когда я прищуриваюсь, чтобы посмотреть на копа.
Пока Тодд разговаривает с ним, делая дерьмовую попытку отмазаться от неизбежного штрафа, я сижу, спокойно держа дрожащие руки у себя на коленях, кипя от злости из-за всей этой ситуации. Это уже будет второй штраф за три месяца.
- Прости, детка.
Его глупое, застенчивое лицо только и делает, что раздражает меня, штраф за превышение скорости и все, что из этого следует, проникает в мою душу. Не очень хорошее начало для того, чтобы "начать все сначала".
Я все еще не поговорила с ним, когда мы подъезжаем к заправке. У насоса стоит мужчина, когда я бросаюсь на поиски уборной, чтобы умыть лицо и посмотреть в зеркало на то, во что превратилась моя жизнь.
Тодд в магазине, когда я заканчиваю желать, чтобы Кэндимен или Кровавая Мэри не воспользовались своей возможностью, чтобы убить меня, пока я была одна.
Он спрашивает, не хочу ли я чего-нибудь.
- Всего 300 баксов, чтобы заплатить за штраф, который, как я тебе говорила, будет неизбежен, но мы же прекрасно знаем, что это была не твоя вина, - говорю я ехидно.
Он выкладывает на прилавок охапку мусора из круглосуточного магазина, продукты, которые, по его мнению, нам нужны для последнего этапа поездки, и за все это дерьмо он обещает вернуть мне деньги, "как только мы устроимся".
Я бросаю последнюю крупную купюру, которая у меня есть, на прилавок, чтобы заплатить за все покупки, в то время, как входит оператор насоса и начинает болтать с Тоддом. Похоже, они говорят о лучших и, возможно, более коротких маршрутах туда, куда мы направляемся.
Не смотря на них и просто радуясь, что он закончил обсуждать нашу поездку, я беру сдачу у кассира и засовываю ее в карман, уходя, не взяв пакет с совершенно ненужными закусками.
Тодд пытается устроиться на пассажирском сиденье, когда понимает, что я села за руль. Он позволяет пакету с чипсами и прочей хернёй соскользнуть на пол, как капризный ребенок, закатывающий истерику.
- Итак, я полагаю, ты поведешь остаток пути? - спрашивает он немного снисходительно, потому что это только что стоило нам больше денег, чем у нас есть.
Разве я должна забыть о том, что его вождение стоило нам только что половины месячной арендной платы.
Выезжая со стоянки, я спрашиваю Тодда о коротком пути, о котором, как я слышала, он разговорил с тем парнем.
- А какая тебе разница? Тебе уже осточертело сидеть со мной в машине? - oн пытается пошутить, но я отвечаю ему честно.
- Да, совершенно определенно.
- Как бы то ни было, - бормочет он себе под нос. - Поверни направо на развилке, - говорит он, - и мы будем там на несколько часов раньше запланированного.
Идеально.
В поле зрения появляется развилка, и я поворачиваю направо, почти одновременно я слышу раздражённое ворчание Тодда. На этот раз, его припадок на самом деле вызывает улыбку на моих губах. Так ему и надо, бедному гребаному ребенку.
Закат отражается в зеркале заднего вида, отбрасывая на дом, мимо которого мы проезжаем, странное зловещее свечение. Дрожь пробегает по коже вдоль моих костей, дергая за позвоночник. Я почти испытываю искушение включить обогреватель, но мгновение спустя это ощущение прошло.
Гнев заменяет его, когда загорается индикатор пустого бака. В темноте машины мы оба видим его, так что его глаза уже смотрят на меня, когда я смотрю на него.
- Только не говори мне, что ты забыл заправить машину?
Я спрашиваю и констатирую очевидное.
- Ты была такой раздраженной, я подумал, что лучше сначала куплю еду, а потом я забыл заправиться.
Ломая голову над тем, что делать дальше, глядя вперед в поисках каких-либо огней в темноте, не видя ничего, кроме еще большего ничего, я останавливаюсь, чтобы посмотреть в своём телефоне, где находятся ближайшие заправки, так как Тодд способен жалеть только себя.
Что сейчас больше всего раздражает, так это то, что к тому времени, когда индикатор наконец загорается, в баке на самом деле остается не так уж много бензина, меньше, чем нам нужно, чтобы вернуться на станцию, которую мы покинули. Есть еще за что поблагодарить Тодда. Одна из его многочисленных попыток "усилить потенциал автомобиля" пошла не так.
Это тридцать две мили вперед или двадцать восемь назад - до станции, с которой мы приехали. Я бросаю телефон обратно в сумочку, не говоря ни слова - все, что я сейчас скажу, будет только ненавистным, - а затем разворачиваю машину, чтобы совершить более короткую поездку, всё равно нам неизбежно придётся возвращаться на станцию пешком.
Когда машина вздрагивает и резко останавливается, я хватаю свою сумку, по-прежнему не говоря ни слова Тодду.
- Детка, подожди! Ками!
Я не останавливаюсь, я даже не замедляюсь ради него. Я просто не спускаю глаз с первого, последнего и единственного дома, который мы миновали с момента поворота на развилке.
Тодд тяжело пыхтит и пытается не отставать от меня, я ставлю перед собой цель - поддерживать его в таком состоянии, идя быстрее, чем хочу, но стараясь, чтобы мое тяжелое дыхание было замедленным и тихим, чтобы он не знал, как сильно меня беспокоит этот темп.
Пот стекает по моему лбу в тяжелой вечерней влажности. То, к чему я не привыкла. Здесь чертовски душно.
Хотя я со злостью подумывала о том, чтобы проделать весь обратный путь до станции, в поле зрения появляется жуткий дом, выглядящий теперь лишь немного менее жутким. Mои ноги стонут и рассказывают историю, в которой мы вообще этого не делаем, на самом деле, мы останавливаемся прямо здесь и просим о помощи.
Я вижу свет, которого не было, когда мы проезжали раньше, и для меня это равносильно облегчению.
Я стучу в дверь, совсем как тот полицейский, я чувствую себя неуютно, но мысль о том, что мне предложат стакан воды, заставляет меня делать то, чему моя мать научила меня лучше всего.
Мужчина открывает дверь прежде, чем Тодд догоняет меня. Он отрывает взгляд от своего запястья, с которым возится, пока я не начинаю сразу говорить с ним. Запонка падает на пол, я наклоняюсь, чтобы поднять ее для него, и кладу её ему обратно в ладонь.
- Спасибо, - говорит он, одновременно спрашивая, приподняв бровь, что я делаю здесь, на его крыльцe.
- У нас кончился бензин, - я указываю в направлении, в котором мы только что шли, как будто это поможет все прояснить, хотя он ничего не видит в темноте.
Он даже не смотрит в ту сторону, он просто смотрит мне в глаза, медленно моргая.
Я засунула руки в карманы.
- Хреново.
Нервно посмеиваясь, я говорю:
- Ага.
Так вот, я не хотела так себя вести, но тот, кто (как я ожидала) откроет мне дверь, был не таким, как я себе представляла. Это был обычный парень, одетый в яркий костюм и выглядящий довольно приличным для этих мест. Я больше думала о заправщике или кассире на станции, о ком-то немного... более жирном. Учитывая, что этот дом больше подходил бы для семейства маньяков из "Техасской Резни Бензопилой" я просто дезориентирована. И устала. И раздражена. Боже, как бы я хотела быть дома.
- Как ты думаешь, ты мог бы подвезти нас до заправки? Мы проехали мимо, не заправившись.